— Чую порождений тьмы. — Алистер остановился, указывая в какую-то расщелину.
Я принюхался, ну да, я их тоже… чую. Опять небось крикуны засаду устроили. Ладно, поступим как обычно. Я навесил на гнома кучу оберегов и отправил его вперед, Алистер вскинул свой щит и пошел следом, я же достал лук, но пока остался на месте. Зевран же под моими иллюзиями отправился вслед за Алистером. Огрен у нас всегда приманкой выступает, этот гном при виде опасности заводится с пол-оборота, хрен потом остановишь, наше (мое) дело — следить, чтобы его не грохнули, ведь ему что генлок, что огр — все едино. Научить берсерка тактике?.. Даже Гортхаур таким не заморачивался, пушечное мясо, на то оно и мясо, чтобы хищников привлекать.
Послушай, ты, отстань от харлока!
Нашел игрушку, идиот.
Я ж говорил: они заразные!
Здесь даже Гарм и тот поймет.
Куда ты прешься, разгильдяй?!
Подхватишь порчу невзначай.
Лечить не буду! Так и знай,
И подыхай!
С диким воплем черт знает откуда на Огрена набросились шрайки, лезвия бессильно царапнули по магическому щиту. В этом глухом шлеме ничерта не слышно, да и напугать гнома-берсерка это всего лишь ввести его в бешенство. Спереди, сзади, сверху — крикуны наносили удары и отскакивали. Шрайки выделывали такие фортеля, что попасть по ним секирой было почти невозможно. Появление Алистера мало чем изменило ситуацию, но зато заставило остальных еще прячущихся крикунов вылезти из укрытий. Крикуны начали умирать, но не от меча или секиры, а от удара в спину клинками Зеврана и моих стрел. Прежде чем чары иллюзии рассеялись, эльф должен был или перебить всех врагов или добежать до меня, встав под защиту купола. Он самый уязвимый из нас, его целью в отряде является обезвреживание ловушек и обустройство засад. При становлении лагеря это, конечно, полезно, но в открытой схватке с заразными тварями Зевран сильно рискует.
Весь бой занял не больше трех минут, раньше приходилось за крикунами по туннелям гоняться, эти твари умудрялись на помощь позвать. Нельзя допустить, чтобы хоть одна из них сбежала, ей еще вздумается за нами последовать, а потом на лагерь напасть, причем не в одиночку. Генлоки, харлоки, огры и эмиссары встречались нам почти на каждом углу, чем дальше, тем больше противников. Обычно было достаточно одного меня, остальные в отряде просто не успевали даже среагировать на противника, но вот крикуны…
— Вроде их больше нет. — Страж, будучи нашим детектором порождений, ознаменовал этими словами окончание боя.
Ну вот и прекрасно, быстро справились, раньше, чем чары истощились. Что-то ревущего гнома я успокоил чарами, вообще-то это заклинание драконологами придумано, но главное — оно действует на берсерков. Зевран соткался прямо из воздуха, протягивая мне свои клинки, которые я очистил магией.
— Я чуть под топор Огрена не попал. — Эльф стянул с лица кожаную маску и капюшон. — Знаю — сам виноват, забываю, что он меня не видит. Едва на мостик не встал, когда эта железяка мимо пролетала, а учитывая рост Огрена… Эх, давно я не принимал Такие позы без партнера.
Я уже давно научился фильтровать речь что Зеврана, что Огрена, Алистер же постоянно во время разговора с эльфом краснеет — что ни слово, то пошлый намек.
— Если бы он тебя увидел, счел бы целью. У Алистера хотя бы щит есть, от шального удара спасет, и перепачканное кровью лезвие ему не столь страшно.
Я посмотрел по сторонам, считая количество путей, ведущих из главного коридора — места, откуда мы вышли. Карта Огрена явственно показывала эту развилку, значит, один из путей ведет в тейг, а вот какой? Карта была, увы, неполной, да и согласно моей собственной карте Глубинных троп, взятой и скопированной у Хранителей, тут будет куча завалов. Магия четко указывала на то, что Бранка жива, но сеть туннелей была столь запутанной, что, войдя в один, можем найти Совершенную за пару дней, а войдя в другой — за месяцы. Критерий кратчайшего пути порой может завести нас к обрыву или завалу, так что лучше надеяться на того, кто знает дорогу или сумеет разыскать следы касты кузнецов Дома Совершенной.
— Ладно, мы достигли перекрестка, что дальше, решать Огрену.
— Пусть гном сначала прояснит разум. — Майрон посмотрел на гнома, устало волокущего свою секиру по полу, выбивая искры и оставляя кровавый след.
Огрена явно шатало, подойдя к нам, гном уселся прямо на каменный пол, положив секиру себе на колени. Я очистил чарами оружие и броню товарищей, больше всех увазюканным в скверне естественно был гном. Я в курсе, что Огрен не мылся долго, месяцами, а может, и годами, но от моих чар не скроешься. Гном был, конечно, против подобного с собой обращения, но мне были дороже жизнь гнома и собственное обоняние — Огрен поцелуем взасос способен убить Уртемиэля безо всяких Стражей.
— Дык. Я так понял, что Страж тут у вас только этот солдатик? — Безликий шлем уставился на меня черными прорезями, а рука в латной рукавице махнула в сторону Алистера, сейчас выколупывающего из щита кусок лезвия крикуна.
— Да, просто он по сути рекрут и последний из Стражей Ферелдена. Учитывая, что тейрн Логейн объявил сезон охоты на Серых Стражей, мне приходится играть его роль. Я же все равно глава отряда, — прояснил я непонятки насчет того, почему лишь Алистер предупреждает нас об искаженцах.
Гном что-то хрюкнул, посмотрел на Алистера, а потом на меня. Сняв шлем, Огрен задумчиво почесал голову и чему-то кивнул. Ну это-то понятно, он же воин, должен понимать понятие дисциплины и все такое. Просто у гномов считается, что раз Страж, то обязательно командир и опытный воин, ведь гномы только таких на тропах и встречали. Рекрутов, толком не завершивших обучение, в катакомбы не пускают, и какими бы сильными не были бы Стражи, без должного обучения они ничем не лучше других. Алистер и вовсе до сих пор думает и поступает как храмовник и простолюдин.
— Дай-ка карту, ща гляну, куда мы забрели. Ага, значит и вправду это тот перекресток.
Огрен встал с пола и начал изучать какие-то запилы на стене рядом с одним из проходов. Наугрим таким образом, видимо, путь отмечали. Если гномы просто рисовали углем или мелом, то Бранка откалывала кусочки породы в качестве образцов для изучения. Осматривая каждый из проходов, гном делал на чистом листе бумаги пометки, как я понял, он прослеживает путь и иных Домов. Что ж, в такие дали гномы уже четыре поколения не суются, а Хранители смогут определить потом, кто куда ходил раньше.
— О, это метка Бранки, нам туда. — Гном указал на проход и сделал пометку на карте.
— Сначала привал короткий устроим, а потом уже пойдем дальше. — Я выразительно посмотрел на Алистера, и тот стянул с себя рюкзак. Я начал возведение охранного контура — пусть мы здесь надолго не задержимся, но рисковать не стоит, тут и без порождений врагов хватает.
Наша компания уселась на мягкую шерсть, лишь за счет чистящих чар эти шкуры еще пригодны для использования. Вонь от сожженных майа тел шрайков была убрана моим заклинанием, нечего аппетит перебивать, да и миазмы остаются заразными и ядовитыми даже после смерти тварей. Голубоватый отсвет привлек мое внимание, это блеск чего-то мокрого… в воздухе? Я посмотрел внимательнее.
— В том проходе будут пауки… большие, — заметил я через некоторое время, прекратив разглядывать влажную свежую паутину, рвано свисающую с потолка прозрачной нитью.
— Ох, только гнездовья этих уродов нам не хватало! — Огрен посмотрел во тьму прохода, вероятно, пытаясь найти там арахнида. — Вот же ж выблядки… спалить бы их, как найдем.
— Обязательно. — Я и Майрон улыбнулись. Может, устраивать пожар в туннелях небезопасно, учитывая ограниченное пространство и проблемы с вентиляцией, но при щитах и чарах головного пузыря нам ничего не страшно.
— Эм-м, менестрель, кажется, я свой меч испортил. — Алистер протянул мне свой клинок.
Я изучил лезвие. М-да. Этот меч Дункан дал Алистеру не просто так. У Стража сил больше, чем у обычного человека, вот и клинки у Стражей более прочные, но всему есть предел. Скол на лезвии я исправил простым Репаро, но сталь просто устала. Сколько лет этому мечу? Я посмотрел на Майрона и указал на лезвие. Дракончик закатил глаза, но сконцентрировался и замурлыкал. Я наблюдал, как невидимые человеку недостатки металла начали исправляться. Сталь будто посветлела изящным блеском, лезвие вновь стало цельным и острым.
Передав меч обратно Стражу, я стал наблюдать за тем, как тот делает пробные взмахи. С виду очень неуклюже, но у храмовников своя школа, Алистер к ней давно привычен, и переучивать его бесполезно. Храмовники не ожидают атаки мечом в ответ, их противники — маги, мало кто, кроме Тевинтера, всерьез использует лезвие на посохе как холодное оружие. Щиты у храмовников предназначены для поглощения заклинаний, а парирование мечом и блоки в их стиле боя весьма ограничены. Похоже, Дункан решил не заморачиваться с переобучением, целью Страж-коммандора так или иначе было не допускать Алистера до боев. Уверен, в искусстве фехтования храмовника уделает любой рохиррим, я уж молчу про гондорцев. Против порождений сойдет, но вот против разумного и хитрого противника…
Поэтому-то Алистер и выступает у меня в качестве поддержки Огрена или защитника Морриган. Щитом он владеет весьма сносно, даже предпочитает оглушать и таранить, а не использовать меч. Я редко вижу атакующие выпады с его стороны, он просто прокалывает мечом дезориентированного врага. Видать, оглушенных Святой Карой магов предпочитают ловить живьем. Храмовники повыше рангом, те, которые именно убивают, небось владеют мечом получше, помнится, некоторые вообще порой без щитов обходятся, да и лучники же есть с ассасинами… Но основной костяк сил церкви составляют именно эти «ловцы» из Кругов Магов, что там в казармах при Орлее — еще неизвестно, но Инквизиторий Ока мог уделать и храмовников, и магов. Вот где настоящие паладины, обычная солдатня несравнима с ними во владении мечом, а храмовники во владении противомагическими навыками.
Закончив трапезу (Огрен обошелся элем), мы направили свои стопы в покрытый паутиной проход. Алистер молчит, значит, местная мечта энтомолога всех порождений в округе слопала. А ведь еще и моровые пауки бывают, их можно и не почувствовать. Паутину я сжигал, все же эта дрянь оказалась чрезвычайно липкой и крепкой. Вляпаешься в такую, и придет по твою душу восьмилапая образина, замотает в паутину по самые ушки и сделает из тебя супчик, а учитывая, что тут еще и гнездо… будешь детским питанием. Паутина при своем колебании подает сигналы паукам, вот и сейчас черно-серые паучки размером с поросенка, если не считать размах конечностей, повалили на нас изо всех щелей. Благо эти твари поодиночке в засадах сидят, взрослые уже. Вот гнездо будет во сто крат хуже, это я еще с Арагога помню…
Хар-р. Тьфу!
— Млять!
Я в прострации смотрел на то, как плевок зеленого мелкого паучка стек по защитному куполу и начал прожигать каменный пол с шипением и едким кислым дымом. Стрела прикончила тварь, но плевок еще одной изничтожил стальной щит Алистера, купол на Страже сумел защитить тело, но не имущество, благо хоть меч уцелел. Истошно взвыв как корабельная сирена, Алистер принялся мстить паукам за испорченную эмблему солнца. Хорошо хоть при убийстве твари оружие не портится, главное железы с ядом не задеть. Самые мелкие пауки были самыми ядовитыми. В темноте трудно разобрать, зеленые они или еще какие, поэтому при виде их, отряд, поджав хвост, мчался под защиту купола, и я отстреливал пауков призывными стрелами. Зато Майрону было весело, старая паутина превосходно горела, черт знает, может, эта паутина не белковая, а подобна шелку акромантула и не испаряется со временем.
Выйдя из туннеля, мы окинули взором открывшийся нам пейзаж. Тейг Ортан — сплошные руины, высоченный потолок, тьма и… блеск влажной паутины. Везде. Старая ветхая паутина мембраной перекрывала дверные проемы зданий. Где-то паутина была прозрачна и едва заметна, где-то была больше похожа на молочный непроглядный туман. Отовсюду слышались щелчки хелицер, голодное шипение и шелест. Тысячи крохотных глазок уставились на нас из темноты… если тут и были гномы, выжить они тут не могли. Нет у меня желания сталкиваться с крупными особями, те размером медведя превосходят. Я посмотрел на стену, плотно покрытую паутиной. Приказав отряду ступить обратно за порог коридора, я поставил изолирующие чары. Майрон, проведя языком по губам, открыл пасть и плюнул сгустком плазмы в паутину — та вспыхнула моментально, и дракончик, слетев с моего плеча, стал смело порхать по всему тейгу, выдыхая пламя в покрытые паутиной руины.
Находясь за защитой барьера, мы с живодерским исследовательским интересом наблюдали за мечущимися по полу пауками. Визги, скрежет, треск лопнувшего экзоскелета, шипение густой крови… благо запаха мы не ощущали, жженый волос весьма неприятен. Это не проклятое пламя, то имеет багровые цвета, дракон не напитывал магией свой выдох? Странно, какой-то постамент Майрон защищает от огня, не позволяя пламени распространиться по паутине. На целостность сокровища дракону плевать, он и золотую плавленную лужу вылизать сумеет, что же он там нашел?
Выждав некоторое время, я возвел вокруг головы каждого члена отряда воздушный пузырь. Воздух-то вернулся в тейг, но вот ядовитый дым еще не исчез. Я запретил пересекать мост и удаляться далеко от меня или Майрона. Пара охранных големов безучастно взирала на нас, это лучше всех слов объясняло опасность тейга. В големах были души…
Учитывая, как тут обычно движется недвижимое, я понял, по какому принципу создавались големы. Каридина убить мало! Я, конечно, его в какой-то степени понимаю, но одно дело переселить дух, а другое посадить его на цепь. Теперь моей целью было не столько найти Совершенную, сколько уничтожить наковальню, если та еще цела.
Огрен начал ходить по черным развалинам, все еще горящим и тлеющим местами, я же подошел к остову какого-то небольшого, но богатого дома.
— Репаро!
После моего заклинания течение времени как будто повернулось вспять. Осколки камней, стекла и глиняной штукатурки взлетели вверх, как пазл собирая строение заново. Сколы, чернота, плесень… подобную окраску вскоре приобрел абсолютно целый гномий дом. Декоративная мозайка потеряла все цвета, теперь не определить, какому Роду принадлежало это строение. Я вошел внутрь. Аскетично, конечно, но нам гномья мебель и не нужна. Отлично, здесь мы и заночуем.
— Хэ-хэй! Певчий, ты не тевинтерец случаем? А то знаю я, что они подобным образом себе дома возводили. Только для этого жертва нужна была, это ты пауков оприходовал? — Рыжий шухер появился в дверном проеме. Один из моих огоньков Люмоса, сонной мухой летал над головой гнома.
— Нет, это совсем другая магия. Я не из Тевинтера и никогда там не был. Просто, как и меч Алистера, я волшебством отремонтировал это здание. Оно все еще не слишком надежно, материал-то обветшал местами и отсырел, но как укрытие вполне нам сгодится.
— Слушай, я чего к тебе сейчас подошел… там дракон твой дневник Бранки нашел. Паутины на шкафах тьма-тьмущая, но книги и записи целы. Два года прошло, а бумага еще не прогнила, везет нам, клянусь сиськами моей прабабки, какая-то подляна дальше будет.
— Не знаю насчет бюста твоей предшественницы, но мое седалище с тобой согласно. Этих тварей недаром столько расплодилось, им было кого жрать кроме друг друга.
— Пауки жрать любят нагов, глубинных охотников и… короче, все подряд, что им в паутину попадается. Видал, сколько тут молодняка ихнего было? Недавно пиршествовали значит… Аи-эх! — Огрен только махнул рукой и скрыл лицо шлемом. — Бранка, блядь… и за что я полюбил эту дуру? Она этой чертовой наковальней просто одержима стала, големы это, конечно, хорошо и прекрасно, но…
— Два года твой Дом пробыл на тропах, с чего бы это пауки их только сейчас съели? Моя магия говорит, что Бранка жива. Три сотни гномов, а мы пока даже их останков не нашли, уж шлем-то пауки бы есть не стали.
— Да плевать мне, кого именно пауки жрали… просто… Эх, я не просто так про подляну заговорил, запись-то в дневнике старая, я надеялся в этом тейге Бранку найти, а тут паучье логово оказалось. Эта дура, если верить записям, всю касту за Мертвые рвы повела, эту сторону рва Легион мертвых охраняет, и не без причины!
— Странное название для местности.
— Зато, блядь, соответствующее! Раньше на той стороне рва город Боннамар был, он для Легиона мертвых был отстроен самим Каридином, долбаный мавзолей. Его порождения тьмы захватили, и теперь этот самый Легион сидит на границе Боннамара и не пускает тварей дальше на тропы. Там всего один мост над пропастью, удобно охранять было, но вот только, как ни крути, а жопа сзади — город теперь твердыней порождений тьмы стал, и отвоевать его до сих пор не получается из-за этого долбанного узкого моста… придурки.
М-да. То, где мы сейчас находимся, считай, малое поселение при дворце или крупном городе, тейг Ортан был родиной Каридина. Этот тейг находится невдалеке от города Боннамара или, точнее, уже Мертвых рвов, кажется, это к югу отсюда.
— Ну, значит, мы пойдем в Мертвые рвы, — пожал я плечами. Идти-то недалеко, а порождения меня не пугают.
— Уф, я-то, конечно, и не думал, что ты откажешься туда идти, но все же… — Огрен опустил голову и снова снял шлем. — Кхм. Так нам что, обустраиваться здесь? Чур мое место рядом с очагом!
— Сначала ванна, Огрен. Тут купальня цела, я воды наберу и печь разожгу, расслабитесь после боев в кои-то веки.
— Э-э нет! Я рядом с твоим птенчиком на одном гектаре срать не сяду, не то что броню при нем сниму! — отчаянно замотал головой гном.
— Зевран… пристает к тебе? — Мое удивление не имело границ. Что-то не замечал, чтобы Зевран приставал к кому-то всерьез. Меня подобным вниманием он избегает, да и Морриган грозилась ему лицо ножом изрезать. Раньше Алистер был жертвой пошлости эльфа, а теперь видимо, все внимание на гнома перевелось.
— Не знаю! Он меня уже достал своими шуточками, да и к тому же… он антивец! Я многое о них слышал! Я своей анальной девственностью рисковать не собираюсь!
— Успокойся, Зевран просто над тобой издевается, он, конечно, со своими тараканами в голове, но черту никогда не переходит. Будь это иначе, его бы уже давно кто-нибудь убил или искалечил. Алистер же себе жив, здоров, а если и жалуется, то не на Зеврана.
— Ладно… только ты это… присмотри, чтобы его рядом не было, когда я в купальне буду.
— Хе, обещаю. Иди, зови остальных.
Гном кивнул и резво посеменил прочь. Я же занялся обустройством лагеря, в частности созданием минимальных удобств, возведением охранных чар и приклеиванием «светлячков» к углам. Когда я все же добрался до печи купальни, я услышал шлепанье лапок дракончика. Подняв ящера с земли и усадив его себе на плечо, спросил его, что он видел с высоты.
— Големов много, еще и души мертвых есть, на твоих драугров похожи, только без тела.
— Драугры в большей степени похожи на демонов, это ошметки души, но уже не сама душа, слишком глубоки повреждения. Интересно, смогу ли я взять их под контроль… нет, проще освободить, драугры весьма своевольны, они даже друг с другом сражаются вечно, у нас есть один берсерк, к чему мне толпа?
— Глупо отказываться от такого преимущества.
Дракончик разжег костер, топливом служила призванная ветошь, ее мало уцелело после налета Майрона, и мне пришлось добавлять купленного в Орзаммаре бездымного угля. Вещь полезная и не такая сложная по составу, как я думал, правда углем это можно назвать исключительно в силу принципа действия, а вовсе не из-за наличия в составе углерода.
— Преимущества? Может и так, но отпустить куда проще, чем пытаться доминировать над безумным разумом. Своя армия у меня есть, причем при телах, пропитанных моей силой, а бестелесных духов не оторвешь от этой проклятой земли, они этого мира не покинут. Так зачем они мне?
Я наполнил водой купальню, теперь осталось дождаться прогрева воды. Проще, конечно, сразу вскипятить заклинанием, но может получится та же проблема с ожиданием, но уже остывания воды.
Проверив температуру и удостоверившись, что я не рискую свариться заживо, я многозначительно посмотрел на майа. Дух кольца раздраженно закатил глазки и, вспорхнув с наплечника, приземлился на пол и почапал прочь. На слух удостоверившись, что никого нет… я просто отозвал броню, оставшись стоять посреди купальни в одном исподнем с куском мыла в руках. Заклинание — мечта эксгибициониста, благо и призвать доспех обратно можно (Одежда «номер восемь» — что призвали, то и носим!).
Я погрузился в воду. Ка-а-айф.
Что-то слишком печален твой взгляд,
Что-то слишком язык твой остер.
Отчего в твоей чаше не яд?
Не пора ли тебе на костер?
Черных маков не хочешь в венок?
Я тебе его честно свяжу,
Написав на нем «Аве Мелькор»,
Очень скорбно в костер положу.
Словно крылья, твой траурный плащ.
Да, крылатым хотел бы ты стать…
Только, знаешь, рожденный ползти
Никогда не сумеет летать!
Черный бард — это гордо звучит,
А давно ли ты мылся, дружок?
Хочешь, Темный, тебе расскажу
Про шампунь и зубной порошок?
Если где-то и черен певец,
То исключительно в области рук.
Почему ты так дивен внутри,
Отвечай, Сауронов ты друг!
В общем, душ — в коридоре, пока
Дверь направо, а дальше — вперед.
Станешь просто обычный певец,
А не дивный чумазый урод…
***
В соседней комнате зашуршало, это смертные вошли в дом. Алистер начал разбираться с провиантом, если верить моему слуху. Майрон сообщил о том, что купальня занята, судя по всему, это надолго, и меня лучше не беспокоить. Сообразительное колечко. После своего купания я вновь набрал и подогрел воду и позвал остальных. Зевран проворно проскользнул мимо меня, ну, понятно… мы тут с ним самые чистолюбивые существа.
Я бросил взгляд на котелок — Алистер все же чему-то научился у Морриган. Выудив расческу, я принялся наводить марафет — у меня уже на уровне рефлексов вбито всегда выглядеть соответствующе своему статусу. Мэглин, зараза, меня тогда вообще отказывался на улицу выпускать, пока я не приведу себя в приличный вид.
— Это че еще за фигня? — Огрен прилип к окну.
— Какая именно? Она тут разная — твердая, жидкая и газообразная.
Я посмотрел туда, куда указал гном. Через мутное стекло было трудно что-то разглядеть в темноте, но и отсвета огоньков Люмоса хватило, что бы понять, что у нас гость. Мелкая гуманоидная фигура короткими перебежками передвигалась по выжженному тейгу. Это не генлок, Алистер бы его засек.
— Кто-то из гномьего народа, надо узнать.
Я вышел из дома, направив в сторону фигуры огонек. Та дала деру. Испугалась? Ну да, на Виспа же похоже, я сумел попасть парализующим заклинанием в убегающую цель. Огрен поспешил за мной, он же и перевернул на спину нашу дичь. Мутные глаза, проплешины, почерневшие вены…
— Это вурдалак.
— Знаю я его, это Рук, его мать уже год как ищет… Этот гном в еще одной экспедиции был из касты кузнецов, ясное дело, что никто не вернулся. Вурдалак, значит… трупы порождений видать жрал. Тьфу ты, с такими разговаривать бесполезно, у оскверненных мозги в нечистоты превращаются, проще убить.
— Подожди, этот… местный житель, возможно, видел Бранку.
— Лучше у Легиона спроси, чем у этого… он же наврет с три короба! — Гном взвесил секиру, примериваясь к шее вурдалака.
— Как знаешь.
Я пожал плечами и отошел. На звук удара поспешил Алистер. Увидев обезглавленное тело вурдалака, он посмотрел на нас с недоумением. Пришлось объяснять, почему мы убили гнома. Как оказалось, наш рекрут Серых Стражей не знал про вурдалаков, ранее он считал, что от скверны только умирают… Вообще-то, если вспомнить все то хищное моровое зверье, Алистер должен был хотя бы задуматься. От раны, нанесенной искаженцем, в большинстве случаев действительно умирают. Если же кровь попадет в пищеварительную систему, большую часть яда обезвредит желудочный сок, но тогда пойдет процесс заражения и искажения. Не даром же всю творящуюся сейчас ахинею заразой и Мором называют. Один из Всадников Апокалипсиса, несущий гибель в качестве наказания за грехи, пусть местные жители и не знают подобной аналогии:
Одни величают Второго чумой,
Другие прозвали проказой.
Он черною смертью летит над землей
И правит любою заразой.
Уверенным шагом идет в города
И души в полон забирает.
А те, кто в живых остается тогда
Его Мором дрожа называют.
***
Мы вышли из длинного узкого туннеля. Хм. Так это и есть Мертвые рвы? Ров тут, собственно, всего один, но какой! Огромная пещера, два берега и разделяющая их пропасть. Я огляделся в поисках моста, о котором говорил Огрен. И в тот же момент откуда-то издалека послышался рев. Алистер зажал уши ладонями, почему? От резких и громких звуков уши должны болеть у меня, а не у Стража. Или тут что-то иное?..
— Это Архидемон! — Алистер указал пальцем куда-то вправо. Я проследил за его взглядом. На мосту был дракон. Вот ты какой, песню певший, под землею спавший?
Изящное и грациозное существо, притягательное своеобразной, иррационально-уродливой красотой. Загнивающие раны, пораженные Скверной, отслаивающаяся багровая чешуя. И ни грамма разума в бельмастых глазах, сплошная боль. Плоть дракона была пронзена костяными шипами, которые при движении мышц терзали плоть и оголяли кости. Черная кровь дождем лилась из ран, пеной сочилась из пасти и коркой застывала на губах. Архидемон взревел и выпустил в небо язык фиолетового пламени. Бог красоты, да? Я ощутил жалость к несчастному дракону, с такого расстояния я вполне мог убить его стрелой или проклятием, но это бы все равно не избавило того от страданий.
Реву дракона вторило эхо… нет. Это не эхо! Я подбежал к краю обрыва и увидел огненную реку. Не лаву, а огромное скопление огоньков — факелы в руках искаженцев. Армия Порождений тьмы была в полном сборе, это не дикая толпа, это организованное войско. Дракон проревел еще раз, и как по приказу армия на дне обрыва начала движение. Они выступают? Но еще рано! Архидемон вознамерился вывести войска с Глубинных троп сейчас? Тогда по весне их уже ничто не остановит, жители поверхности не успеют подготовиться… ни собрать войска, ни спланировать ход действий, ни создать укрепления.
Искаженный дракон, взмахнув изорванными крыльями, поднялся под своды пещеры и скрылся вдали. Это не воплощение красоты и искусства, это разъяренный зверь, озлобленный на все и вся. Безумие и ярость… тут почти не осталось Уртемиэля.
Улетел Дракон, улетел на закат.
Неужели он не вернется назад?
В моем сердце тоска, а в глазах — печаль,
Без него навсегда стала тихою даль.
И никто теперь песню ту не споет,
Улетел тот зверь, день остался без звезд.
Улетел во тьму, как в горящий костер.
Как же так? Почему? Онемеет простор.
И затихнут ветра, и польются дожди,
И весь мир до утра мокнуть будет в тиши.
И сегодня луна не покажет свой лик —
Не увидит она крыльев радостный блик.
Без него небеса сразу стали пусты,
Веры нет в чудеса, сказки в память ушли.
Улетел он, последний, улетел на закат,
Тех империй наследник не вернется назад.
Я вновь посмотрел на дно ущелья… Нельзя упускать такой шанс отсрочить неизбежное. Я сосредоточился, решив попробовать то, чему меня пытался обучить майа, объединив его умения и мои. Волшебство внутри меня пульсировало в такт биению сердца, растекалось по всему телу вместе с кровью… И где-то далеко внизу, гораздо ниже подземелий точно так же трепетало пламя. Огонь столь мощный, столь всесокрушающий, что я содрогался, чувствуя его неукротимую ярость. Я начал звать этот огонь, позволяя силе течь сквозь себя… Я просил, молил и… Приказывал. И огонь не мог не откликнуться на этот властный призыв. В мгновение ока из-под земли вырвались яркие обжигающие языки пламени. Факела в руках порождений взвились ввысь огненными столбами.
Мои глаза налились зеленым сиянием, граница между белком и радужкой исчезла. Огонь отражался в темных глубинах ущелья. Я снова ощутил то странное, почти болезненное чувство, песня Айнур… мне на мгновение стало страшно, я не хотел вновь истлеть, но огонь, пылающий во мне, поглотил и это примитивное чувство вместе со всеми другими. Не осталось ни страха за товарищей, ни гнева, ни сострадания. Ничего не осталось, все выжгло пламя, охватившее душу в единый миг.
Образовавшийся огненный свод низко гудел, переливаясь всеми оттенками золота и багрянца, он обрушился вниз на войско искаженных, жадно слизывая порождений, осмелившихся подойти чересчур близко. Но и этого мне было мало. Я развел руки в стороны, и в бушующем пламени загарцевали огненные кони, грозно фырча и выбивая копытами больно жалящие искры. Фениксы вылетали из огненной стены, кружили над искаженными и обрушивались на них, издавая грозный воинственный клекот. Псы с ревом вгрызались в порождений, а змеи ныряли в земную твердь, нагревая породу и вырываясь наружу с шипением испаряющейся чужой крови на устах.
Я бесстрастно смотрел, как горят тела, как черные клубы дыма поднимаются ввысь, коптя свод пещеры. Земля разверзлась, выпуская из своих недр огненные потоки раскаленного камня, и ров начал наполнятся этим жидким огнем. Огонь ничего не чувствует, огонь лишь горит, жадно поглощая приносимые ему жертвы… Ощущение времени пропало. Что такое эти минуты, часы, годы в сравнении с мгновенной вечностью пламени?..
Наконец огненные звери соприкоснулись с магмой, врываясь в нее с налета, с наскока — и растворялись в родном пламени… А ко мне возвращалась способность чувствовать. Я судорожно вздохнул, чувствуя чудовищную слабость. Перед глазами все поплыло, в ушах нарастал странный звон. Это не Адеско Файр, это настоящий огонь, порождения больше не смогут идти этой тропой, лавовое озеро не покинет ущелий, я успел остудить приближавшиеся к выходу из гор потоки. Просто это теперь самая настоящая река, я поднял кровь земли наружу, и озеро теперь не застынет. Армия порождений еще не уничтожена до конца, но она понесла огромные потери, это даст нам время.
Я сел прямо там, где стоял, смотря сверху вниз на полыхающую гладь огненного озера. На наплечник мне вновь опустился Майрон, что до этого момента занимал место на шлеме Огрена.
— Это было красиво, не так ли? — обратился ко мне на Квенья Майрон.
— Не могу не согласиться, но это… пугает.
— Стихия такой и должна быть. Красивой, но опасной.
— Ты… твое Я, оно ведь воплощение этой стихии… непокорное пламя, красивое, теплое… безжалостное и беспощадное.
— А ты — испепеляющий свет, и что? Но твоя цель — не просто убивать, и ты это знаешь. Я не просто огонь, а ты не просто свет, у нас много талантов, мы не рабы своего бытия стихией. Мы не она, мы нечто большее.
Я перевел дыхание. Что Свет Души, что маг-ядро, оба были не подготовлены к подобному смешению и растрате энергии. Впредь стоит быть поаккуратнее. Я оглянулся на товарищей… М-да. Нация в прострации — нации концы. Заметив мое внимание, смертные отмерли.
— Кхм, если я раньше был атеистом, то теперь я не знаю, что и думать… — Зевран окинул взором ров и меня с драконом.
Майрон, кстати, вызывает у антиванца восхищение, майа бывает очень словоохотлив, когда меня нет рядом. Уж не знаю, чего мог рассказать эльфу дракон, но Зевран уже не сильно удивлялся моим талантам и заскокам. Да и нестандартного дракона эльф уважает, помнится, в Антиве гербом служит золотой дракон, даже не смотря на то, что Церковь против подобного изображения. Все же это в Тевинтере до сих пор славят драконов, их изображения там буквально везде, а тут еще и Четвертый Мор во главе с драконом Андоралом уничтожил былое величие Антивы, выгуляв по ее землям свою армию порождений. Благо торговая страна с портами быстро оправляется от ущерба, но ей понадобится еще много времени.
Андерфелсу не так повезло. Я не зря представляюсь жителем из этой северной страны, народ Андерфелса закален непрекращающейся войной с порождениями тьмы. Андерцы первыми после гномов столкнулись с этими существами. Четыре Мора затрагивали территорию Андерфелса, опустошая и отравляя его землю, непрекращающаяся угроза со стороны порождений тьмы довлеет над страной и по сей день. Эти земли граничат с Тевинтером, но маги к ним не суются. Андерфелс, как Неуловимый Джо, неуловимый оттого, что нафиг никому не нужен. Андерцы с радостью сами напали бы на Тевинтер из мести за Моры и кровавое прошлое Империи, но… сил нет.
Жители Андерфелса — очень ярые и набожные люди, вот и мое храмовничье существование на бумаге легко оправдывается подобной родиной. Политика в Андерфелсе — жестокое дело. Самое опасное среди благочестивых — опозорить себя, потому что король посылает убийц не к тем, кто плетет против него интриги, а к тем, кто нарушает закон Создателя и впадает в грех и отчаяние. Среди андеров это называется не убийством, а «отпущением грехов», смерть же становится актом покаяния грешника. Но на деле монархия Андерфелса слаба, особенно по сравнению с орденом Серых Стражей, имеющим в стране колоссальное влияние. Дополнительная причина отчего ко мне еще никто не лезет.
Во многом Андерфелс похож на Древнюю Германию, суровость так и прет. За пределами города большинство андеров предоставлены самим себе в маленьких, большей частью самодостаточных деревнях и заставах. Едва ли не единственные представители власти, которых могут встретить местные жители, это Серые Стражи, хотя бы формально присутствующие во всех, даже самых отдаленных и необитаемых уголках региона. Все это сделало андерцев крепким и выносливым народом: слабые умирают в детстве. До странности большое количество андерцев остается жить на своих суровых землях, но те, кто отправляется в другие части Тедаса, умеют выживать без чьей бы то ни было помощи.
Посевов нет, плодородных земель нет, скота нет… нихрена нет. После Моров там сплошная пустыня, то холодно, то жарко, никакой умеренности. Андерцы выживают за счет продаваемого за границу искусства, их изделия покупают все, вот только дорожная пошлина гномов для переправки таких товаров из этого «Зажопинска» столь высока, что те медяки, которые получают мастера, не могут толком прокормить жителей, а ведь их статуи и картины стоят кучи золота. У простолюдинов нет фамилий, я, представляясь Келебримбором Маркауноном, получаю от этого кучу плюсов, ибо априори при наличии фамилии считаюсь важным человеком. Добавьте к этому облик храмовника и Стража, и я становлюсь чуть ли не знатью.
— Гнев Создателя… — Алистер взглотнул и помотал головой.
Он напуган? Неудивительно, я ведь тоже напуган, у меня от этой стихии крыша едет, надо будет в следующий раз с воздухом поэкспериментировать. Майрон счастливо скалится, ему по натуре своей нравится видеть в глазах смертных страх и трепет. Помнится, этот самый Создатель мог устраивать засуху и ливни. Моргот мог пробуждать вулканы, повелевать Тьмой и Льдом. Саурон обладал властью над землей за счет сил Ауле, объединяя эти навыки с учением Моргота, он тоже овладел огнем. Иным его силам нет счета, пусть эти и являются основополагающими. В Магическом Мире трюки с погодой мог устраивать почти любой маг, даже не обязательно родовитый, главное было знать, как устроить нечто подобное. Но такого контроля над стихией они не имели. В этом мире больше нет Богов, или просто нет тех, кого бы Богами сочли мы. В глазах дикарей Средиземья и нуменорцы богами слыли, как говорится: «В мире ослепленных Тьмой может Солнцем показаться пламя от свечи».
Я посмотрел на закашлявшегося Огрена. Хм? Похоже, придется наложить на всех чары головного пузыря, дым и испарения тут все же сильнее, чем в Орзаммаре, здесь вентиляции не предусмотрено.
