Капкан для Викинга

Первая видеозапись, произведенная из автомобиля, была совершена еще в 1926 году пожарной командой в Нью-Йорке, которая при помощи кинокамеры записала свой выезд на вызов. Сохраненная до наших дней, она по праву считается первой записью с видеорегистратора. Сейчас практически каждый второй водитель оснащает свой автомобиль этим устройством. С видеорегистратором стало возможным доказать невиновность в ДТП, избегая длительных разбирательств. Так, благодаря видеорегистратору один москвич средних лет, отправившийся с супругой и сыном-подростком за покупками в гипермаркет, смог доказать полиции, что незнакомая девушка сама бросилась ему под колеса… Сергей Иванов спешил домой, чтобы успеть к футболу, его обиженный сын играл в телефон на заднем сиденье, а сварливая супруга жаловалась на соседку, которая уже две недели не возвращает кофемолку. — Ты же пьешь растворимый, Светулик, — вздохнул Сергей. — И что? Это не повод брать нашу кофемолку и не возвращать, — возразила Светлана. — Но, дорогая… — Она это специально. Ей не дает покоя, что мы купили на июнь тур в Испанию. Сама-то дальше Ейска нос не сунет… Сережа! Тормози! Сергей увидел, как на дорогу, прямо ему под колеса, бросилась молодая девушка. Он ударил по тормозам, но было поздно. — Сбил?! — Светлана сама знала ответ, но надеялась, что муж ее разубедит. — Звони в скорую! — рявкнул на супругу Сергей и выскочил из машины. Скорая приехала достаточно быстро, а вот полицию пришлось подождать. Сергей и Светлана наперебой рассказывали офицеру, что незнакомка сама бросилась им под колеса, тем более никакого пешеходного перехода тут нет. Офицер зафиксировал их показания и изъял запись с регистратора как улику. Милу доставили в ближайшую больницу. В карете скорой помощи она была без сознания, но как только оказалась в реанимации, пришла в себя. Она стала испуганно озираться и не сразу поняла, что случилось, но как только мысли немного упорядочились, ухватила за рукав то ли врача, то ли медбрата. — Я ребенка жду! — Успокойтесь, мы делаем все возможное, — постарался успокоить ее мужчина в белом халате. — С кем мы можем связаться? Ваши родные… Мила по памяти назвала номер телефона брата и снова потеряла сознание. Медики засуетились вокруг нее, а молодой стажер пошел звонить семье. Денис примчался через двадцать минут. Алисе же пришлось завезти Димочку к своей маме, поскольку она не знала, сколько времени предстоит провести в больнице. Всю дорогу она не находила себе места, но не решалась звонить Денису, откладывая страшную правду на потом. Когда она наконец приехала, то увидела бледного, как мел, мужа. — Что?! Денис?! — переводя дыхание, выпалила Алиса. — Она пыталась покончить с собой, — неживым голосом произнес он. — Что?! Не верю! А ребенок? Денис опустился на металлическое кресло и закрыл лицо руками. Алиса поняла все без слов. — А сама она как? — Ей повезло… даже перелома нет, только ссадины. Удар на живот пришелся, но водитель ехал небыстро… Боже мой, Лисенок, ты можешь представить, в каком она была отчаянии, если решила броситься под машину?! — Нет! Денис, тут что-то не так… Мила не могла… — Регистратор все снял. Полиция отсмотрела запись, там видно, как она сама бросается под колеса. Алиса в ужасе прикрыла рот рукой. Но даже после того, что сказал Денис, ей не верилось, что Мила могла захотеть добровольно расстаться с жизнью, тем более когда ждала ребенка от любимого мужчины. Тут она вспомнила про Костю. Если Матвей уже мчался в больницу, то Воронову никто так и не сказал… — Нужно позвонить Косте… — Нет! — процедил Денис и крепко сжал запястье жены. — Он больше не приблизится к моей сестре! Неужели не понимаешь, что это все из-за него! — Не говори так! Я думаю, что мы все что-то неправильно поняли, Мила не могла… — Но сделала это! Почему?! Почему не пришла к нам, если было так плохо?! Мы бы ее никогда не оставили, она же знала! — Да, и именно поэтому я не верю, что она это сделала. А с Костей нужно поговорить, это же его ребенок! — Был… — Был… В этот момент в коридоре показался Матвей. Он бежал, громко шаркая тяжелыми ботинками; ненадетые бахилы торчали из кармана пальто. Его массивная фигура занимала почти весь узкий проход, из-за чего Матвей казался настоящим великаном. Видимо, поэтому никто из медиков не решился сделать ему замечание. — Как она?! — Ее жизни ничего не угрожает, но случился выкидыш, — ответил Денис, совершенно позабыв, что Матвей не знал о ребенке. — Что?! Какой выкидыш?! Мила… она… она… — Пожалуйста, успокойтесь, Матвей, — Алиса аккуратно подхватила его под руку и усадила рядом с Денисом. — Да, Милка была беременна. Она не говорила вам, потому что не знала, как вы к этому отнесетесь. — Глупая! — ударил себя по колену Матвей, и на его глазах заблестели слезы. — А Костя почему молчал? Мы же только утром виделись… — Этот урод не поверил Миле, когда она ему рассказала, — процедил Денис. — Он довел ее! Это из-за него… — Денис! — прикрикнула Алиса. — Пожалуйста… нам всем нелегко, но обвинения и злость сейчас не помогут! — Прости… — Матвей, Костя и Мила как раз рассорились перед тем, как она узнала, что в положении. Там все довольно сложно… — Знаю, он мне все рассказал, — вздохнул Матвей. — Костя уже знает? — Нет, но я собиралась ему позвонить, — Алиса покосилась на Дениса… Костя все еще был в бюро, когда позвонила Алиса. В глубине души он надеялся, что это Малявка, хотя и понимал, что сама она не объявится. Сегодня он перегнул палку и теперь чувствовал свою вину, что был так груб с Милой. Костя даже хотел сам заехать к ней вечером, чтобы извиниться, а может, и закончить с их ссорами раз и навсегда, но тут его телефон завибрировал. — Элис? — Костя… С Милой случилось несчастье. Ее сбила машина. — Что?! — Костя вскочил с кресла, опрокинув при этом подставку с ручками, и они рассыпались по столу. — Ее жизни ничего не угрожает, но… Это не телефонный разговор. Мы в тридцать шестой больнице. Приезжай. — Еду. Мила пришла в себя, и к ней разрешили ненадолго зайти. Как бы Денис и Матвей ни хотели ее увидеть, оба уступили очередь Алисе. Она сейчас была нужнее: Миле уже сообщили про выкидыш. — Милая, как ты? — спросила Алиса и тут же пожалела о своем глупом вопросе, но Мила не ответила, она только неопределенно кивнула. — Доктор сказал, что тебе ничего не угрожает. Даже перелома нет. Только ушибы сильные… А там за дверью Денис и Матвей… Нам не разрешили зайти вместе, и они пропустили меня первой… Мила все еще не отвечала. Алиса знала, что она может говорить, потому что сама слышала их разговор с врачом. Именно поэтому ее так беспокоило это молчание. — Я звонила Косте… Он уже едет сюда… — Нет! — выпалила Мила, и Алиса даже вздрогнула. — Не пускайте его ко мне. Я не хочу видеть Воронова! — Но, милая… — Пообещай! — Он тебе что-то сделал? Это из-за него ты… — Алиса не смогла договорить. Она не хотела верить, что Мила была способна на суицид, но такая реакция на Костю, на ее взгляд, была красноречивее слов. — Мой ребенок умер, и больше нас ничего не связывает. — Хорошо, только не волнуйся. Тебе нужен покой. Мила почувствовала, как по щеке покатилась теплая слезинка, и отвернулась. Алиса была самым близким ее человеком, но даже Алисе ей не хотелось показывать свою слабость. — Позаботьтесь о Вике, пока я тут… Малыш один… — Не переживай, я поеду к тебе и заберу котенка к нам. Димка будет счастлив с ним повозиться. Алиса хотела спросить, что же все-таки случилось, но так и не решилась. Она начала рассказывать о всяких глупостях, только чтобы немного отвлечь подругу, но понимала, что Мила ее даже не слушает. — Я хочу спать, — наконец прошептала она. — Да, конечно. Я попробую договориться с врачом, чтобы остаться с тобой на ночь. — Не надо. Алис, спасибо, но это лишнее. — Мил… — Нет! — Хорошо, но если что-нибудь… — Я знаю, Алиса, но прошу тебя, оставь меня в покое. Я хочу побыть одна. — Ладно, дорогая, но там Денис и Матвей… — Пусть идут домой. Я правда сейчас не настроена на гостей… Алиса в растерянности вышла из палаты. Она не понимала поведения Милы и не знала, как правильно поступить. Возможно, ей действительно требовалось побыть одной, чтобы переосмыслить все, что случилось. Но с другой стороны, Алиса тревожилась, что подруга может что-то с собой сделать. А что, если Денис прав? Что, если она действительно пыталась покончить с собой? Между ней и Костей совершенно точно что-то случилось. — Лисенок, как она? — Денис подошел к жене и взял ее за руку. — Держится, вроде бы… Она хочет побыть одна. Сегодня просила ее не тревожить и ехать домой. — Я никуда не поеду! — отрезал Матвей. — И я! — поддержал Денис. — Нет никакой надобности здесь толпиться. Она засыпала, когда я выходила, так что до утра ничего не изменится. Вам обоим стоит ехать домой, а я останусь тут. Если что, я сразу позвоню. — Лучше я, — предложил Денис, но Алиса покачала головой. — Если Миле что-то понадобится, то будет лучше, если здесь буду я. А ты поезжай к ней и забери котенка. Я обещала, что мы о нем позаботимся. Матвей, — Алиса повернулась к нему, — вам тоже лучше поехать отдохнуть. Здесь вы ей ничем не поможете. Так будет лучше. У Алисы была веская причина отправить мужчин по домам. С минуты на минуту мог появиться Костя, и тогда скандала не избежать, а ей требовалось переговорить с ним с глазу на глаз. Костя не думал о правилах дорожного движения, не тормозил перед камерами и нагло срезал по обочине. Он всегда не любил таких наглых водителей, но сейчас мысли были только о Малявке. Его сердце будто сжалось до рисового зернышка и дикой болью отдавалось в груди с каждым ударом. Алиса сказала, что жизни Малявки ничего не угрожает, но все же о чем-то она умолчала… Когда Костя, перепрыгивая за раз по несколько ступеней, поднимался на нужный этаж, он уже был готов ко всему: что она останется инвалидом, что на теле будут шрамы, что ее лицо изуродовано. Он знал, что теперь ни за что не бросит Милу. Часы посещения заканчивались, о чем пожилая санитарка сообщила Косте с превеликим удовольствием, но он даже не взглянул в ее сторону. Он видел только копну рыжих волос, маячащую в конце коридора. Алиса заметила Костю сразу и поднялась с кресла. Он подлетел к ней, но не смог произнести ни слова. С Костей такое было впервые. Даже на судах по самым серьезным делам он всегда умел находить выражения, а тут просто онемел. — Кость, она спит… — Как?! Что произошло?! — Мы сами толком не знаем, как это случилось. Есть запись с видеорегистратора… — Простите, — к ним подошел дежурный врач, который занимался Милой. — Время посещений заканчивается. — Но вы же разрешили мне остаться, — нахмурилась Алиса. — А этот мужчина… — Константин. Я жених Милы, — сходу представился Костя. — О… раз так… Мои соболезнования, — проговорил доктор, смутившись. — Но у нее еще будут дети. — Что?! — Костя понимал, что не ослышался, но надеялся, что речь не о том. — Вы ему не сказали? — обратился доктор к Алисе. — Нет. — Мне очень жаль, молодой человек, — он легко похлопал Костю по плечу. — Ваша невеста потеряла ребенка. Удар пришелся на живот. Костя ничего не ответил, он опустился в кресло и закрыл лицо руками. Он проклинал себя, как только мог. Малявка ведь столько времени твердила, что беременна, а он не верил. Теперь было слишком поздно. Его ребенок… сын или дочка… малыш, которого он так желал, и именно от нее, теперь не появится на свет. И этого бы не случилось, будь он рядом, будь чуточку поумнее… — Кость, она оправится. Сейчас нужно время, но все обязательно наладится, — попыталась утешить его Алиса. — Почему ты мне не сказала? Почему не разубедила? — процедил он. — Потому что это ваше дело. Мила тебе говорила, и не раз. Денис думал с тобой все обсудить, но я не дала. — А надо было! Черт! Я должен был ее послушать… Должен был. Но у меня и мысли не было, что это правда. Малявка все время меня подначивала и совсем не была похожа на беременную. Ни разу даже с работы не отпросилась. — У всех женщин это протекает по-разному. Мила сильная девочка. — Я должен с ней поговорить… — Костя вскочил с кресла, намереваясь пойти в палату. — Нет! — Алиса ухватила его за руку. — Во-первых, она спит. А во-вторых, просила меня не пускать тебя к ней. Она обижена. Скажи, есть на что? — Есть… — Костя рухнул обратно в кресло и рассказал Алисе про звонок Жанны и ссору с Малявкой. — Мила устала от интриг и вранья. Знаешь, она была рада рассказать мне всю правду. Я уверена, что к Жанне она пошла только потому, что ей было стыдно. Мила осмелела, взяла на себя ответственность, а ты за это обвинил ее во всех смертных грехах! Знаешь, я считаю, что это Жанна поступила некрасиво, позвонив тебе. Вы расстались, и теперь у нее нет права лезть в твою жизнь и твои новые отношения. — Я извинюсь перед Милой. Мы начнем все сначала, только теперь без всякой лжи… — Кость, я не рассказала тебе всего… — Что еще? — То, как это случилось… По показаниям водителя и его супруги, которая сидела на переднем сиденье, Мила сама бросилась под машину. Запись с видеорегистратора это подтверждает. — Что ты хочешь сказать?! Она сделала это специально?! Мила бросилась под машину из-за меня?! — Я не знаю. Это официальная версия. С Милой я, естественно, этого не обсуждала. — Она не могла! Кто угодно, но не моя Малявка! — Костя стал мерить шагами коридор. — Она разрыдалась, когда я накричал на нее, но покончить с собой из-за этого?! — У меня тоже не укладывается это в голове. Милка не тот человек, который мог бы так поступить. Но стресс, ваша ссора, гормоны. Беременные иногда творят такие вещи… — Нет! Она не могла! Не верю. Тут что-то не так. Ты сама видела запись? — Откуда? Я не полицейский и даже больше не адвокат… — Да. Зато мне, как адвокату Милы, дадут ее посмотреть. Я сейчас же запрошу… — Кость, ты время видел?.. — Черт! — Костя посмотрел на часы, хотя и так прекрасно знал, что время позднее. Он чувствовал, что у него связаны руки, но не мог так просто ждать. Ему требовалось действовать. — Тебе стоит поехать домой. Я останусь здесь, если что… — Я не оставлю Милу! — отрезал Костя и скрестил руки под грудью, демонстрируя свою решительность. — Хорошо… Алисе и Косте обоим разрешили остаться на ночь. За небольшую финансовую благодарность им выделили на двоих пустую палату, но Костя еще долго сидел в коридоре, боясь отойти от своей Малявки. Его не покидали мысли о том, как они были бы счастливы со своим малышом. Он представлял Милу с большим животом, мечтал взять на руки их кроху. Потом он или она учился бы ходить. Вдруг первый шаг сделал бы именно к папе? Девочку отдали бы на танцы. И английский. Обязательно учить с раннего возраста… Но Костя забывался, и, когда он вспоминал, что случилось, и понимал, где находится, его мечты разбивались о жестокую действительность. Только под утро, когда усталость и головная боль окончательно одолели мужественного Викинга, он решил недолго вздремнуть. Когда Костя ушел, человек Кирилла Олеговича сообщил, что путь открыт. Воронов-старший приехал в больницу так быстро, как только смог. Его аккуратно провели в палату к Миле и оставили наедине с девушкой. Сразу же после случившегося с Милой Череп позвонил боссу и отчитался о своем промахе. Он знал, что его ждет наказание, но рассчитывал на маломальское снисхождение, признавшись во всем сам. Кирилл Олегович громко выругался и пообещал разобраться с Черепом позже, а пока, чтобы хоть как-то загладить вину, наемник должен был следить за Милой. Воронов-старший надеялся, что она не выкарабкается, и каково же было его удивление, когда вместе с новостью, что ее жизни ничего не угрожает, ему сообщили, что девчонка была беременна. Радовало лишь то, что теперь неприятного фактора, связывающего его сына с Красовской, не было. Но Кирилл Олегович боялся, что она заговорит, и тогда он бы навсегда потерял сына, в примирение с которым все еще верил. Ему донесли, что вечером в больницу примчался Костя, но в палату не заходил. Значит, время еще есть… Кирилл Олегович достал из внутреннего кармана пиджака небольшой флакончик и брызнул несколько капель содержимого на носовой платок. Затем он поднес его к лицу Милы, и она поморщилась. — Давай, просыпайся, — недовольно пробормотал он, глядя, как девчонка воротит носом. — Ну же, дрянь! Мила проснулась и громко чихнула. В носу саднило от чего-то неприятного, а перед глазами все кружилось, но она сразу поняла, что не одна и кто стоит перед ней. Теперь Мила пожалела, что прогнала Алису, ведь Кирилл Олегович наверняка пришел закончить то, что не вышло у его шестерки. — Боишься, — самодовольно заметил он, глядя, как она отчаянно сжимает край одеяла, словно это может защитить. — Успокойся. Я только поговорить. Будешь хорошо себя вести и слушаться, так и быть, сохраню тебе жизнь. Теперь ты понимаешь, что со мной не стоит шутить? Мила кивнула. Ей было так же страшно, как днем, когда лысый наемник собирался ее убить. Кириллу Олеговичу она не верила. Если этот мерзавец говорил, что хочет только разговора, то подберет такие слова, которые окажутся болезненнее удара ножом. Так и было. — Перейду сразу к делу. Если хочешь сохранить свою никчемную жизнь, выполнишь три условия. Первое — забудешь обо всем, что ты узнала про Иркутск, и больше не станешь лезть в это дело. Второе — ты уволишься из бюро и никогда больше там не появишься. И третье — оставишь в покое моего сына. Когда ты выбежала на дорогу, все выглядело так, будто ты специально решила броситься под колеса машины. Тебя считают суицидницей, и ты будешь поддерживать эту легенду. Не беспокойся, Матвей позаботится о том, чтобы тебя не упекли в дурдом, но с психологом, скорее всего, пообщаться придется. Ты меня поняла?.. Мила молчала. — Мой сын здесь, в больнице, и утром наверняка заявится к тебе. Надеюсь, что это будет ваша последняя встреча. Он никогда не простит, что ты беременная бросилась под машину. Пользуйся этим, чтобы от него отделаться. Поняла меня? Мила продолжала молчать, и тогда Кирилл Олегович схватил ее подбородок двумя пальцами и до боли сжал. — Я задал вопрос, ты меня поняла? Кое-как Мила кивнула. На ее глазах заблестели слезы, а губы задрожали. Кирилл Олегович отпустил ее подбородок и довольно хмыкнул. — Молодец. Вижу, ты усвоила мой урок. В этот раз тебе повезло. Но если нарушишь хоть одно из моих условий, везение может тебе изменить. Кирилл Олегович направился к двери, но на пороге задержался. Ему доставляло истинное удовольствие видеть эту дрянь сломленной, раздавленной, запуганной. Он повернулся к ней и широко улыбнулся. — Не с тем ты удумала тягаться, девочка. Никаких шансов у тебя не было. Я победил.