Капкан для Викинга

Незаконное проникновение в жилище является уголовно наказуемым деянием. За указанное деяние, совершенное против воли субъекта, пребывающего в помещении, предусматривается наказание от простого денежного взыскания до ареста на три месяца. Статья 139 Уголовного Кодекса Российской Федерации. По дороге к Миле Костя размышлял про себя, какое именно наказание будет логичнее впаять ему за то, что он собирался совершить. Он был уверен, что Малявка не впустит его в дом, поэтому решил явиться к ней, не спрашивая разрешения. У него все еще был ключ от ее квартиры. Пару раз за время их разрыва он пытался его вернуть Миле, но все равно потом находил ключ у себя на столе. Сейчас Костя благодарил судьбу за то, что Малявка была так настойчива. Он припарковался у другого конца дома, чтобы Мила из окна не увидела его машину, и со всех сил рванул к ее подъезду. Внутри него все горело от желания скорее увидеть Малявку и сказать, что ему известна правда. Костя не стал дожидаться лифта — перепрыгивая через две ступеньки, он побежал наверх. Он остановился только у двери, отдышался и прислушался. Ничего. Но если Милы нет дома, то тогда Костя ее дождется. Он открыл дверь, вошел в прихожую и сразу увидел на полу туфли, в которых она была сегодня: значит, Мила здесь. Теперь Костя услышал негромкую музыку, доносящуюся из спальни. Он разулся и направился туда, но замер на пороге. Мила лежала на кровати, свернувшись калачиком и прижимая к груди маленькую распашонку. Ее волосы разметались по подушке, а тушь размазалась по бледным щекам. Она плакала, а потом, когда силы кончились, уснула прямо так — в одежде и с косметикой на лице. Сейчас Костя видел свою Милу, истерзанную переживаниями и болью, настоящую, а не прячущуюся за маской холодности и безразличия. Ему захотелось уберечь Малявку от всего на свете, подарить ей мир, спокойствие, любовь. Он лег рядом и притянул ее к себе. Мила сквозь сон не поняла, что случилось, она горько всхлипнула, и снова по ее щеке покатилась слеза. От этого она и проснулась. — Ты?! — Тш-ш-ш… Я все знаю, — прошептал Костя и крепче сжал ее в объятьях. — Что знаешь? — она не попыталась его отстранить и только крепче прижалась к Костиной груди, вдыхая его аромат, знакомый и такой любимый. — Все. Я видел запись с видеорегистратора, — ответил Костя, и Мила подняла на него испуганный взгляд. — Если не хочешь, можем сейчас это не обсуждать. Просто знай, что я на твоей стороне. Я люблю тебя. Мила аккуратно отложила на тумбочку распашонку и поправила съехавшую блузку. В этот момент она почувствовала себя до невозможности уязвимой. Слезы не переставали катиться по щекам, ее лицо наверняка выглядело не лучшим образом, а волосы превратились в подобие пакли. Но Костя смотрел на нее с такой нежностью, что хотелось забыть обо всем, только бы снова почувствовать вкус его губ. Мила сама потянулась к нему, но Костя сразу перехватил инициативу, и она не заметила, как он оказался сверху. Костя не торопился, смакуя поцелуй, как терпкое выдержанное вино. Ему хотелось большего, но он сдерживал себя, чтобы не навредить Миле, которая в его руках превратилась в хрупкую фигурку из хрусталя. Он чувствовал жар ее тела, такого родного и любимого, по которому дико истосковался. Мила отчаянно сжимала Костину рубашку, боясь его отпустить. Она ослабила хватку лишь тогда, когда он стал расстегивать пуговицы на ее блузке. Одежда вмиг оказалась лишней. Теперь она жгла, как если бы была соткана из свежей крапивы. Им обоим хотелось поскорее от нее освободиться. Костя практически сорвал с Милы блузку и помог ей справиться со своей рубашкой. Он стал целовать ее шею, плечи, грудь, а потом снова вернулся к губам. Негромкая музыка заглушила щелчок раскрывшейся застежки Милиного бюстгальтера и звук расстегивающейся молнии юбки. Костя впился взглядом в полуобнаженное тело возлюбленной, но тут же отрезвел от страсти. Мила сильно исхудала. За одеждой он не видел ее выпирающих ребер и впалого живота. Ее кожа из нежно-персиковой стала землисто-серой. Его девочка, его бедная девочка… — Я так скучал, что не сдержался, — виновато заговорил он, не решаясь коснуться Милы. — Прости… Тебе, наверное, нельзя еще… — Можно, — прошептала она и коснулась кончиками пальцев Костиной груди. — Я тоже скучала. Она соврала. Врач предупредил, что в течение месяца после выкидыша стоит избегать близости, но когда Мила слушала советы врачей? Ей лучше знать, что можно, а что нельзя. Викинг был нужен ей, как воздух, и именно сейчас — через месяц будет слишком поздно. Она взяла Костину руку и сама коснулась ею себя через кружево трусиков. Он отлично понял намек и уже без ее помощи стал ласкать свою девочку так, как она любила. Мила откинулась на подушки, и Костя стащил с нее трусики. В это мгновение у него проскользнула мысль о контрацепции. Он замешкался, и Мила напряглась, чувствуя, что любимого что-то тревожит. — Что такое? — Люблю тебя, Малявка. Безумно люблю, — улыбнулся он, накрывая собой хрупкое Милино тело. — И я люблю тебя… — Прости меня, родная. Я был таким кретином. Никогда не прощу себе. — Не надо, — Мила легко поцеловала Костю в губы. — Мы оба натворили дел. — Теперь все будет по-другому. Я хочу быть с тобой. Хочу иметь от тебя детей. Хочу провести с тобой много лет и вместе состариться. Он потерся носом о ее шею, вдохнул нежный цветочный аромат своей Милы и резким движением скользнул в нее. Она негромко вскрикнула. Было больно, но это казалось такой ерундой в сравнении с желанием, которое сжигало ее изнутри. Больше всего возбуждали не ласки, а слова, которые сказал Викинг. Его признание для Милы стало лучшим афродизиаком, и пусть будущее слишком туманно, сейчас можно было отдаться мечте. — Я люблю тебя, — выдохнула Мила, и эти слова окончательно снесли Косте крышу. Он так долго держался, так старался не быть резким, но последние крупицы разума его покинули. Мила подалась ему навстречу, и он подхватил ее под спину. Их тела продолжали свой танец, но истинное слияние происходило куда глубже: любящие сердца, разлученные жестокими обстоятельствами, вновь нашли друг друга. Мила хитро улыбнулась и отстранилась от Кости. Он выпустил Малявку из своих рук и стал наблюдать за тем, что она будет делать. Мила грациозно опустилась животом на простынь и чуть приподняла ягодицы. Костя провел большим пальцем по линии ее позвоночника, а потом опустился и поцеловал в ямочку поясницы. Мила шумно выдохнула, и тогда Костя рывком приподнял ее, заставляя встать на четвереньки. Он знал, что это одна из ее любимых поз. Тихая музыка давно утонула в звуках страсти. Прикрыв глаза, удерживая возлюбленную за бедра и продолжая двигаться в бешеном темпе, Костя что-то мычал. Мила комкала простынь, прикусывала край подушки. Воздуха в спальне почти не осталось, а температура накалилась до предела. Вот-вот должен был случиться взрыв, и он произошел. Костя замер, а потом громко простонал. Он все еще не хотел отпускать Милу и покидать ее горячее тело, но она подалась вперед и упала на постель. — Все нормально? — спросил он, отмечая странную молчаливость своей Малявки. — Да. Все замечательно, — ответила она и расплылась в довольной улыбке. Мила снова покривила душой. Боль внизу живота стала сильнее, и сейчас стоило бы выпить лекарства, но она решила не тревожить Викинга. Не стоит ему переживать из-за такой мелочи, а здоровье она все равно поправит. Костя упал рядом с Милой на постель и повернулся к ней. Ему хотелось внимательно рассмотреть свою девочку. Поверить, что сейчас она по-настоящему рядом, что это не сон и не мечта. Его взгляд сам скользнул от шеи вниз по ее руке и остановился на шраме. Том самом, который он заметил на видеозаписи. — Откуда он? — проведя пальцем по бледно-розовой полосе, спросил Костя. — Я же попала под машину, помнишь? — усмехнулась Мила. — Нам нужно поговорить о том, что случилось. Я видел запись с регистратора, рана уже была, когда ты выскочила на дорогу. — Я хочу в душ, а потом уснуть в твоих объятьях. Давай оставим все разговоры на завтра. Не будем портить этот день. — Только при условии, что завтра ты сама мне все расскажешь. — Обещаю, Викинг. — Мил… — М-м-м? — Я на твоей стороне. Теперь и навсегда. Никто больше тебя не обидит. Никому не позволю причинить тебе боль. — Викинг, не смей! — вдруг разозлилась Мила и, приподнявшись на локтях, заглянула ему в глаза. — Что?! — растерялся он. — Говорить так, будто я никчемная амеба. И в жалости твоей я не нуждаюсь. Ты пришел только потому, что стало стыдно?! Хочешь искупить свою вину?! — Нет! Мила, нет! Да, я раскаиваюсь, что был таким идиотом. В том, что случилось с тобой и нашим ребенком, только моя вина. Но я искал с тобой встреч, приходил в больницу и сейчас приехал к тебе не поэтому. Я люблю тебя. Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты попала под машину. Мила, ты нужна мне. — Викинг… Мила не знала, что ответить. Сейчас меньше всего на свете ей хотелось ссориться, а соблазн поверить Костиным признаниям был слишком велик. Она встала с кровати и сделала пару шагов к двери, но остановилась и обернулась. — Я в душ… Не хочешь потереть мне спинку? Они снова занимались любовью. Прохладные струи омывали их разгоряченные тела, но не могли остудить страсть. Костя поднял Милу, прислонив спиной к кафельной стене. Она громко стонала от каждого его толчка и впивалась ногтями в его спину. Потом они долго стояли под душем и просто целовались, а когда почувствовали усталость, Костя взял Малявку на руки и понес в спальню. Он уложил ее в постель, укрыл одеялом и сам забрался к ней. — Знаешь, Мил… Я дважды делал предложение как надо: стоя на одном колене, с кольцом и теми самыми словами, — проговорил Костя и поцеловал Милу в затылок, и она напряглась всем телом. — Оба раза были неудачными. Я решил, что в третий раз обойдусь без всей этой официальной мишуры. Мила не видела его лица, но по голосу поняла, что он улыбается. Она прикрыла глаза, чтобы не позволить себе заплакать, и затаила дыхание. — Выходи за меня… Это было сказано очень тихо, но прогремело на всю спальню. Мила дрогнула от неожиданности, хотя и понимала, к чему ведет Викинг. Первая слезинка соскользнула с ее реснички. — Зачем так торопить события? — прошептала она. — Торопить? — Костя нахмурился и, чуть приподнявшись, заглянул Малявке в лицо. — Ты плачешь? — Потому что очень сильно тебя люблю… — Я тоже тебя люблю, глупенькая, и хочу на тебе жениться. Ты согласна? — Да! Мила повернулась в Костиных объятьях и легко поцеловала его в губы. Он хотел углубить поцелуй, но она отстранилась и устроила голову у него на груди. — Сердце так быстро бьется… — Потому что ты рядом, — довольно сказал Костя. — Завтра с утра пойдем в ювелирный и купим тебе самое красивое кольцо. Потом заедем к Матвею, и я попрошу у него твоей руки, как полагается. — А потом у Дена? — лукаво поинтересовалась Мила. — Думаю, что твоего брата можно просто поставить в известность. — М-м-м… неа! Ты должен будешь попросить моей руки у него. Или боишься? — Удар у него крепкий, — усмехнулся Костя. — Но ради тебя готов проходить еще неделю с фингалом. — Тогда надо это отпраздновать, — Мила выскользнула из постели и накинула шелковый халатик. — Алкоголя у меня нет, но есть клюквенный морс. Налью нам по бокальчику. Она прошла на кухню, взяла два бокала и налила морс. Потом из шкафчика достала тюбик с таблетками от бессонницы, которые ей прописали в больнице, измельчила две и насыпала снотворное в Костин бокал. Впервые за две недели Костя по-настоящему выспался. Накануне он забыл завести будильник, а с работы, странным образом, никто не удосужился позвонить. Он провел рукой по постели, но со стороны Малявки она оказалась пуста. Костя приподнялся на локтях и взял с тумбочки свой мобильный, чтобы посмотреть время. На дисплее отобразились пятнадцать пропущенных с работы, а часы показывали полдень. Костя не помнил, чтобы отключал звук мобильного, и решил, что это сделала Мила, когда утром ему позвонили в первый раз. Это было, конечно, не очень хорошо, тем более в девять была назначена встреча с клиентом, но сейчас ему было все равно. Прошлая ночь перевернула с ног на голову всю его жизнь. Он сделал предложение Малявке, а она согласилась! Это было спонтанным поступком, но он не жалел об этом. Костя поднялся с постели, натянул боксеры и направился на кухню, но и там не нашел Малявку. В ванной и туалете — никого. Мила словно испарилась. Она даже не оставила записку. Костя бросился к телефону. Ее номер все еще был первым на быстром наборе. Он нажал вызов, но в ответ услышал короткий звонок и тишину. Либо у Милы было что-то со связью, либо она занесла его в черный список, и почему-то Костя больше склонялся ко второму варианту. Но куда она могла деться, тем более сейчас, после того, как согласилась выйти за него? Он мерил шагами комнату, попутно набирая Алису. — Алло, — Алиса ответила не сразу. — Элис, Мила у тебя?! — Кость, где она должна быть у меня? Ты время видел? Половина первого. Я на работе. — Точно. Извини. Ты не знаешь, где она? — Костик, мы же с тобой говорили об этом. Дай ей время. — Ты не понимаешь. Мы вчера были вместе. Мы помирились. Я сделал ей предложение, черт возьми! Она его приняла, а сейчас исчезла. Ее номер не отвечает. — Подожди-подожди… Ты что?! — Да, Алис, я предложил Миле выйти за меня. Мы хотели сегодня поехать за кольцами, потом к Матвею, но она исчезла, а телефон… — Я знаю, где она. Странно, что тебе не сказала. Миле было очень плохо. После сеанса с психотерапевтом она поняла, что ей требуется серьезная помощь. Сегодня Мила должна уехать в специальный санаторий… — Какой именно? Где он находится?! — Точно не знаю, Матвей ее оформлял. — Спасибо, Элис! Костя разъединился, не обращая внимания на то, что Алиса хотела еще что-то сказать. По второй линии ему звонили с работы, но он проигнорировал свою секретаршу. — Константин? — Матвей, добрый день! В какой санаторий уехала Мила? — Я не думаю, что тебе стоит… — Стоит! Матвей, мы с Милой помирились. — Вот как? Тогда почему ты спрашиваешь у меня, а не у нее? Костя, ты мне нравишься. Сам знаешь, как я к тебе отношусь, но дело касается моей дочери! — Знаю, Матвей. Но вы многого не знаете. Я получил запись аварии. Мила не бросалась под машину. Она пыталась от кого-то убежать и не глядя выскочила на дорогу. Ее рука была уже поранена. — Что ты хочешь сказать? — Что она выдумала все, что нагородила психоаналитику. Думаю, за этим стоит мой отец, — Костя впервые сказал это вслух. — Твою мать! Что же ты молчал раньше?! — Я сам узнал только вчера. Поехал к Миле, мы помирились, всю ночь были вместе, а потом она ушла и ничего не сказала. — Где ты сейчас? — У нее. — Жди там. Я тебе перезвоню. Костя вернулся в спальню, подобрал одежду и наспех оделся. Из бюро снова стали звонить, и ему пришлось ответить, чтобы не занимали линию. Сославшись на экстренную ситуацию, он попросил больше его не тревожить, а все срочные вопросы передать Игорю. Теперь оставалось дождаться звонка Матвея, и это было непросто. Наконец телефон зазвонил. — Да! — крикнул он в трубку. — Костя, — послышался взволнованный голос Матвея. — Мила не поехала в санаторий! — То есть как? Где она? — Не знаю. Ее телефон не отвечает, зато она связалась со своим врачом и передала ей записку. Ксения Владимировна сфотографировала ее и переслала мне. Это Милин почерк. — Что за записка? — Уважаемая Ксения Владимировна, — начал зачитывать Матвей, — думаю, что мне не помогут цветочки и бабочки в вашем санатории, поэтому вздохните свободно — я к вам не приеду. К тому же, у меня нет времени на вашу терапию, в которую я все равно не верю. Позавчера я наплела вам с три короба, а вы всему этому поверили. Какой после этого вы профессионал? Ту сумму, что вы просите за сеанс, нужно поделить на пять, и то этого будет много, чтобы оплатить ваши услуги. Всего хорошего. Продолжайте доить богатеньких дурачков, страдающих от скуки и безделья, а я займусь более важными делами. Да! Надеюсь на вашу честность, верните моему отцу деньги за вашу псевдопомощь. С уважением, Людмила Красовская. — Малявка… — процедил Костя. — Ты что-нибудь понимаешь? — Более чем. Матвей, похоже, Мила не собирается сдаваться. Она что-то задумала!