***
Викинг крепко спал. Его лицо было таким безмятежным, и Мила не удержалась и очертила кончиком пальца его губы. Он забавно поморщился, но не проснулся. Пару часов назад Костя сделал ей предложение, а она приняла его, зная, что пожениться им не суждено. Мила осторожно встала с постели, прошла к шкафу, достала из него одежду и сложенную дорожную сумку. Чтобы ненароком не разбудить Костю, она решила одеться в прихожей. В последний раз Мила взглянула на любимого и вышла из спальни. Санчо не ждал Милу в такую рань и открыл ей спросонья в одних трусах. Он даже не успел поздороваться, как она уже зашла в квартиру, бросила сумку и стала разуваться. — Что-то случилось? На дворе ночь! — отойдя наконец от шока, заговорил он. — Ага. У меня в постели Викинг, — ответила Мила. — Что? Твой Викинг? Вы помирились? — Санчо, иди умойся и оденься. Мне как-то неловко говорить с тобой, когда ты почти раздет. Санчо залился краской. Он только сейчас сообразил, в каком виде предстал перед прекрасной Милой. Его потертым и растянутым семейникам давно было место на помойке. Длинные редкие волосы, обычно прикрывавшие лысину, сейчас щекотали плечи, а макушка блестела в свете коридорной люстры. И как назло, когда на голове так не хватало волос, все остальное тело было ими покрыто так, что без одежды он становился похож на снежного человека. И Мила все это видела! Санчо в ужасе бросился к шкафу, достал оттуда свое длинное пальто и надел вместо домашнего халата. — Расслабься, я видела голых мужчин, — усмехнулась Мила. — Пойду поставлю нам чай и буду ждать тебя на кухне. Санчо покосился на часы, показывающие без двадцати пять, и мысленно попрощался с надеждой поспать еще хотя бы пару — тройку часов. Когда Мила скрылась на кухне, он снял пальто, убрал его обратно в шкаф и пошел в ванную. Мила накрыла стол к завтраку, потому что дико проголодалась. Она осталась без ужина, ведь с Викингом было не до еды, а на обед съела только протеиновый батончик. В холодильнике Санчо она нашла палку варено-копченой колбасы и сыр, с виду еще приличный, а в хлебнице — половинку нарезного. Негусто, но можно обойтись бутербродами. Вскоре шум воды в ванной стих, и через минут десять на кухню вошел Санчо в своем привычном виде. — Садись, перекусим и все обсудим. Еще нужно снять видео, — деловито сказала Мила, отправляя в рот кусок колбасы, которому не хватило места на хлебе. — Давай вернемся к моему вопросу. Ты сказала, что у тебя в постели Викинг. Вы помирились? — Как тебе сказать… — Мила опустила взгляд на свои ладони. — Он пришел вчера, открыл своим ключом, я была не готова дать отпор. Мы переспали, он сделал мне предложение, я согласилась, потом подмешала ему снотворного и сбежала к тебе. — Серьезно?! Он сделал тебе предложение? — изумился Санчо. — Да, — виновато проговорила Мила. — Тогда что ты тут делаешь? К чему вот это все?! — Санчо кивнул на Милину сумку, которую она зачем-то притащила на кухню. — К тому, что ничего не изменилось. Я люблю Костю, но даже это не помешает нашим планам. Я засажу Воронова в тюрьму так надолго, как позволит закон, который, как он считает, ему не писан. — Неужели месть стоит твоего счастья? Ты же с ума сходишь по своему Викингу. — Это не месть, Санчо, — вздохнула Мила и взяла бутерброд. — Если бы я хотела просто отомстить, то рассказала бы обо всем Косте, он бы рассорился с папашкой и женился на мне, а свекрушке пришлось бы терпеть, потому что убить меня он бы уже не смог. Но я хочу остановить этого человека. Он считает, что ему все дозволено. И совершенно прав, потому что пока все кругом боятся говорить или молчат в тряпочку за взятки, он выйдет сухим из любой ситуации. Я не могу просто так проглотить все, что он сделал мне и другим. Даже эта гребаная шлюшка Лидочка не заслужила такой смерти! Мила не кривила душой. Оказавшись на месте Лидочки, она как никто поняла весь ужас, который та пережила. И ведь ее заставили пойти на страшную смерть. Это не перерезать вены, как от нее требовал Череп, а повеситься! Мила постоянно думала, смогла бы она пойти на такое самоубийство или отдалась в руки наемника. Эти мысли ненароком сблизили ее с Лидочкой настолько, что теперь отомстить за нее стало делом чести. — Лидочка ведь не единственная жертва этого мудака. А твой друг? А другие? Тут дело даже не в том, что он забивает на экологию и гадит в самое чистое на Земле озеро, он плюет на людей! На жизни! На него же нет управы, понимаешь?! — Рассказала бы все своему Викингу. — Санчо… Ты же понимаешь, что когда все случится, и если у меня получится, разразится громкий скандал. Фамилия Воронова будет в каждом заголовке. Его бюро накроется медным тазом, и карьера Викинга пойдет коту под хвост. Костя будет на моей стороне, стань я жертвой, но простит ли он меня, если я поставлю крест на его карьере? Он грезит быть лучшим адвокатом Москвы, а я растопчу эту мечту, — Мила горько усмехнулась, и с ее ресничек сорвалась слезинка. — И Кирилл Олегович… Каким бы козлом он ни был, все-таки он его отец. Викинг любит его. Когда я рассказала Косте, что свекрушка проделал, чтобы прибрать к рукам бюро, он отстранил меня на две недели. Он наорал на меня и выгнал, а его стал слушать. — Мил, но то, что ты задумала, очень опасно. Ты одна против самого настоящего мафиози! — Не одна, а с тобой. — Но я буду здесь, в Москве, а ты за тысячи километров. — Зато Байкал увижу. Никогда там не была. — Почему мы не можем пойти к твоему отчиму сразу? Почему должны ждать? У него есть сила, люди, власть, а ты собираешься сама забраться в логово к этой гиене! Мила, второй раз удача может отвернуться! На Воронова работают убийцы! — Папа не станет предпринимать ничего, чтобы засадить Воронова. Скорее, придет с ним к соглашению или что-то вроде этого. Он очень любит Костю и не будет делать ничего, что навредит его будущему. А когда я буду там, у Матвея не останется выбора, придется собрать людей и лететь выручать нерадивую падчерицу, — Мила перевела дыхание и улыбнулась. Она хотела выглядеть беззаботно, чтобы немного приободрить друга, но вышло слишком наигранно. Они оба понимали, на какой риск она идет. — Тебе надо было идти в военное дело и становится стратегом. Все продумываешь наперед. В шахматах, наверное, тебе нет равных? — Не умею играть. Лень было учиться, а вот в карты я и правда играю классно, хотя все время мухлюю, — усмехнулась она, но потом снова стала серьезной. — Санчо, очень важно, чтобы и ты не промахнулся. Позвонишь Матвею только после того, как у меня будут доказательства, но без промедлений. Скорее всего, меня придется оттуда вытаскивать. — Мне это не нравится, — пробормотал Санчо. — Лучше подумай, какая будет статья! Ты же прославишься, — Мила взяла Санчо за руку. — Не важна мне статья! Главное, чтобы ты была жива и здорова! — он сжал ее ладонь и посмотрел в глаза. Впервые Санчо набрался смелости сделать признание, но решимость куда-то испарилась сразу, как только он поймал Милин снисходительный взгляд. — Ну ты мой хороший! — Мила поднялась со стула и чмокнула напарника в щеку. — Удостоверение принес? — Да. Сейчас, — вздохнул Санчо. Он ушел в комнату, а потом вернулся с папкой, которую протянул Миле. Она выхватила ее и поспешно вывалила на стол содержимое. — Отлично. Удостоверение, редакционное направление… Все тут. — Мне было нелегко договориться с боссом, чтобы так быстро тебя оформить. — Хм… Он просто цену набивал. На самом деле твой главред должен быть счастлив, что я вот так появилась, предложила поработать над сенсационным материалом, да еще и за свои деньги. — Он тоже волнуется за тебя. — Угу… С чего бы? Боится, что если меня прихлопнут, ему по шарам влетит? — Мила, — Санчо покачал головой. — Не смей так говорить. — Но мы оба знаем, что я рискую головой… — Ты же не поэтому все это затеяла, Мил? После того, что случилось… — Думаешь, я ищу смерти? Пытаюсь таким образом покончить с собой из-за того, что потеряла ребенка? Санчо, дурачок! Я хочу жить! Я люблю жизнь! Если бы я была отшибленной на голову самоубийцей, то запорола бы дело сразу. Нет, мой дорогой. Я сделаю все, чтобы выбраться из этой передряги живой. Мила встала и прошлась по кухне. Санчо был единственным, с кем она сейчас могла говорить откровенно, а молчать дальше было невыносимо. За все время она только раз дала волю чувствам, когда, собирая вещи в поездку, увидела аккуратно сложенную детскую одежду. Тогда она позволила себе оплакать растоптанную мечту о ребенке, но рядом не было никого, чтобы просто сказать, как ей больно. — Я очень хотела этого малыша. Если бы родился мальчик, мы бы гоняли с ним мяч, а девочку я бы еще учила быть женственной. Мы бы придумывали приключения, ездили бы в какие-нибудь поездки. Когда я была маленькой, моя мама, если Матвей был в командировках, сажала меня в машину, и мы отправлялись в путь. Обычно в какой-нибудь соседний городок, но для меня это было настоящим путешествием. Мы ели в кафешках, гуляли по незнакомым местам, а потом возвращались домой к ужину. Было здорово. Для своего ребенка я хотела быть не просто мамой, но и другом. — У тебя еще будут дети. Врач сказал, что все в порядке. — Да, будут. Но этот малыш уже не родится. — Мила перевела дыхание, прикрыла глаза и снова взяла себя в руки. На этот раз ее улыбка была искренней, хотя и грустной. — Санчо, я не стану попусту собой рисковать. Обещаю. — Ну хоть на этом спасибо, — недовольно сказал Санчо. — Когда в аэропорт? — Вылет в полдень, а сейчас давай займемся видео… Самолет до Иркутска вылетел точно по расписанию. Мила посмотрела в окно на пушистые облачка и подумала о Викинге… Она мысленно попросила у него прощения как раз в тот момент, когда он проснулся.***
Костя решил разыскать и остановить Милу во что бы то ни стало, но для этого нужно было понять, что она задумала. Забыв о морали, он стал обыскивать ее вещи: вывернул шкаф, выпотрошил все тумбочки и даже кухонный пенал. Ничего. Тогда он заглянул под кровать и там увидел картонную коробку. Костя вытащил ее, открыл и замер… Накануне Мила собрала все вещички, которые купила своему ребенку, в большую коробку и спрятала ее под кровать. Рука не поднялась избавиться от них, передарить кому-нибудь из подруг или отдать нуждающимся. Мила взяла только одну распашонку в забавных рыжих медвежатах, первую вещь, которую приобрела для малыша, и с ней легла в постель, чтобы оплакать свое горе. Она заснула, а потом пришел Викинг… Костя обессиленно сел на пол и стал перебирать распашонки, ползунки, слюнявчики, пинетки… Все это Мила покупала неделями. Его девочка действительно мечтала о малыше, а он так и не смог разделить с ней эту радость… Малявка простила ему это, а вот сам он никогда не перестанет чувствовать свою вину. Костя убрал коробку обратно и направился в прихожую, так и не найдя ни одной зацепки. Он собирался ехать к Матвею, чтобы поделиться своей неудачей, но, подойдя к входной двери, заметил повреждение на косяке. Костя провел по нему пальцем, очертил небольшую круглую дырочку — след от пули. Кусочки пазла сами собой сложились в картинку. Милу поджидали в квартире, либо убийца как-то проник в дом, когда она была там. Малявке удалось сбежать. Возможно, она как-то ослепила нападавшего, раз он промахнулся и выстрелил в косяк, а потом ранил ей руку. Его бедная перепуганная девочка даже не успела обуться и босая выскочила на улицу. Неудивительно, что она не посмотрела по сторонам, перебегая дорогу… Костя мчался к Матвею на бешеной скорости, в последнее время штрафы за превышение стали для него обычным делом. На светофоре он подрезал старенькую хонду и даже не мигнул фарами в качестве извинения. Он думал о том, как рассказать Матвею, что пришлось пережить Миле. Костя понимал, что Матвей захочет лично поквитаться с его отцом, и он не станет ему мешать. Он сам мечтал приставить отца к стенке, направить на него пистолет и заставить бояться за свою жизнь так, как пришлось Миле. Родная, любимая девочка. Неудивительно, что она потеряла ребенка. Матвей ждал Костю и предупредил секретаршу, чтобы она сразу пропустила к нему парня. То, что доложил его человек в полиции, наводило на некоторые мысли, которые Воронову точно не могли понравиться. Для Матвея же такой вариант был бы предпочтительнее. — Матвей, вы что-нибудь узнали о Миле?! — распахнув дверь, сходу спросил Костя. — Присаживайся, Константин. Есть кое-что… — Матвей протянул ему факс. — Это распечатка вызовов с мобильного Милы. Сообщений нет. Она только созванивалась с этим абонентом. Но в последнее время постоянно. Костя смотрел на длинную простыню с номерами телефонов. Входящие, исходящие… Он узнал свой номер, Алисин, несколько разных неизвестных и еще один незнакомый — с этим абонентом Мила разговаривала ежедневно по несколько раз. — Кто это? — Я получил пока только паспортные данные. Некий Александр Легрин. Я дал час на то, чтобы мне предоставили его полное досье. — Его прописка есть? — Да. — Он в Москве? Далеко? — Костя, не надо. Давай дождемся досье. Нужно понимать, что это за человек. Не хочу тебя расстраивать, но вполне может быть, что этот мужчина — близкий друг Милы. — Нет. Такого быть не может! — процедил Костя. — Думаете, она бы стала встречаться с другим, когда ждала ребенка от меня?! — Не думаю, но они так часто созванивались. Я давно веду детективный бизнес, и супружеская неверность — самые популярные дела. Первый признак романа на стороне — это постоянные звонки. — Матвей, Милу пытались убить. У нее в квартире след от пули, на руке — ранение, скорее всего, ее задели. Под машину она попала, когда убегала от убийцы. Костя забыл фразы, которыми хотел деликатно сообщить Матвею о своем открытии. Он просто открыл ему глаза на ту правду, в которую тот не хотел верить. В кабинете повисла напряженная тишина. — Вот адрес, — Матвей протянул Косте листок с паспортными данными. — Как только мне пришлют досье, позвоню тебе, а ты мне сразу, как узнаешь что-нибудь о Миле. — Конечно. Нужный адрес был не так далеко, и Костя домчался за десять минут. По пути он размышлял над словами Матвея и, хотя не мог поверить, что Малявка закрутила с кем-то роман, все равно ревновал. Поднимаясь по лестнице, он представлял, как ему откроет высокий, представительный мужчина, за спиной которого будет маячить Мила в чужой мужской рубашке на нагое тело. Но пусть лучше будет так, чем Малявка влипнет в передрягу. Дверной звонок не работал, и Костя стал стучать кулаком в дверь. Из соседней квартиры показалась седая голова в бигудях, но при виде крепкого мужчины тут же скрылась обратно. Костя постучал снова. В квартире явно кто-то был, но открывать ему не спешили. — Я знаю, что ты там. Если не откроешь, выломаю на хрен дверь! Костя не шутил. Подождав еще пару минут, он со всей силы навалился на дверь плечом. Старая дверь издала пронзительный треск. Еще один удар, и дверь слетела бы с петель, но кто-то стал отпирать замок. Костя увидел перед собой невысокого мужчину с большим пивным пузом, зализанными в хвост редкими волосами, прикрывавшими лысину и маленькими бегающими глазками. Он двумя руками держал скалку и был настроен весьма воинственно. — Мне нужен Александр Легрин! — у Кости и мысли не возникло, что этот пузатый гном и есть таинственный Легрин. — Викинг?! — удивился мужчина, опустил скалку и протянул руку. — Это я. Здравствуйте. — Предпочитаю Константин, — пожал ему руку Костя. — Я ищу Милу. Знаю, что вы часто созванивались. Она у вас? — Заходите, — Александр отшагнул и пропустил Костю в квартиру. — Наверное, хорошо, что вы пришли. — Почему? Где Мила? — Сейчас где-то в небе. — Что?! — Мила летит в Иркутск. У Кости словно выбили из легких воздух. Единственное, что его успокаивало последние несколько часов — что отец не в Москве и не навредит Малявке. Но оказалось все еще хуже. Она сама мчалась к своему палачу. — Какого черта?! Что вы знаете? Кто вы вообще такой? — Идемте на кухню, я все расскажу. Александр заварил молочный улун, и Костя заметил, что это любимый чай его Малявки. Она, видимо, бывала здесь частым гостем, вряд ли Легрин стал бы покупать себе улун. Это ему совсем не нравилось, хотя ревновать к гному было бы странно. — Как вы познакомились с Милой? Не обижайтесь, но вы совсем не похожи на людей из круга общения моей невесты. — Она сама меня нашла. Я репортер «Нового времени». Мы занимаемся политическими и экономическими расследованиями… Легрин рассказал Косте все без утайки, начиная со знакомства. — Когда Мила была в больнице, она догадалась, где ваш папа решил возродить комбинат по производству целлюлозы. Она мне рассказывала что-то про окно своей палаты. Что когда нет листвы на деревьях, видно соседний корпус, а летом его скрывают листья. Так и комбинат нужно спрятать листвой. Мила нашла на карте место на Байкале вдали от городов, проверила по последней информации о строительстве объектов, и узнала, что на западном берегу недалеко от Чивыркуйского залива строится исследовательская метеорологическая станция. Она думает, что эта станция — прикрытие комбината, производящего целлюлозу. — И Мила поехала туда?! — Да. Она через интернет нашла жену того самого мужика, про которого ей рассказала Павлова. Ну помните, который сказанул, что комбинат снова открывают? Костя кивнул, про себя поражаясь смекалке Малявки. Он не мог отрицать, что восхищен ей, хотя желание прибить за самодеятельность никуда не делось. — Так вот, она решила надавить на жалость. Сказала, что сидит без работы, что детей кормить нечем, муж бросил, мать больная и пьет, а с документами проблема, поэтому устроиться никуда не может. Та дамочка растрогалась и пообещала помочь, а потом рассказала, что можно нелегально устроиться на предприятие и там заработать, но только надо держать язык за зубами. Мила согласилась. — Она устроилась к моему отцу? — Вроде как да, но Мила хочет только проникнуть на предприятие и получить доказательства их деятельности. Она взяла с собой камеру и телефон. Это, конечно, незаконно, но Мила прикроется журналистским расследованием, со вчерашнего дня она официально в штате «Нового времени». Говорит, что если будет суд, это ей поможет. С Байкала Мила будет передавать мне информацию. По договоренности с ней я должен позвонить Матвею, как только получу компромат на вашего отца. — Черт! Она понимает, как это опасно?! — прорычал Костя. — Да… Мы записали видео… — дрожащим голосом произнес Легрин. — Какое видео? — нахмурился Костя. — В нем Мила рассказывает обо всем, что случилось. В качестве улики у нее есть пуля из дверного косяка. В нее же стреляли в квартире. — Знаю. — Это видео мне велено передать в полицию в случае, если Мила сама не сможет дать показания. — Твою мать! — Костя вскочил со стула и схватил Легрина за грудки. — Какого черта ты позволил ей все это сделать?! Почему ты не пошел к Матвею сразу? Или ко мне?! Я убью тебя, если с ее головы хоть один волос упадет! — Любишь ее? — прокряхтел Легрин. — А что, непонятно?! — Она тебя тоже. — Любила бы — не кинула вот так! Не рисковала бы собой, как последняя кретинка! — Костя отпустил Легрина, и тот рухнул на пол. — Черт! Почему она мне не рассказала?! Почему не пришла ко мне?! Я же сказал, что на ее стороне! — Даже против своего отца? Мила считает, что вы ей никогда не простите того, что она собирается сделать. Она говорит, что засадит вашего отца в тюрьму и ославит на всю страну, тогда бюро Воронова прогорит, ваша карьера рухнет… — Она думает, что бюро мне важнее, чем она? Легрин промолчал. Он потупил взгляд, а потом тяжело вздохнул и снова посмотрел на Костю. — Вы должны ее вытащить. Пока не поздно. — Вытащу, но ты будешь теперь во всем слушаться меня!