Капкан для Викинга

С трудом выкатив тележку, набитую продуктами из супермаркета, Мила решительно покатила ее через парковку к стоянке бизнес-центра, где оставила машину. Она трижды прокляла свои сапоги на высоком каблуке, трижды отчитала себя за то, что натянула их для простого похода в магазин и трижды выругалась на чертов гололед. — Куда катится мир? Новый чертов год, снега нет, а льда, как на катке! — недовольно пробормотала она. — Нет, это Викинг во всем виноват. И если сломаю ногу, до конца дней будет мучиться виной, что не поехал со мной, как обещал. Позавчера, когда праздник был уже совсем на носу, он все-таки решился пригласить Милу к себе на новогоднюю ночь. Вот уже несколько месяцев, как они снова стали работать вместе, между ними творилось что-то непонятное. Когда Мила явилась в его бюро и объявила, что останется с Костей, она была уверена, что их отношения моментально возродятся, ведь Викинг по-прежнему ее любил, но этого не случилось. Сначала Мила списала это на обиду. Оно и понятно, все-таки когда они условились о встрече в кафе после трехмесячной разлуки, а Мила не явилась, Костя мог в ней усомниться, и обида была бы обоснованной. Но прошел день, за ним другой, а там неделя, месяц… а все оставалось по-прежнему. Несколько раз Мила заводила разговор «о них», но Костя всегда уходил от любого конкретного ответа. Иногда они вместе ужинали, ходили в кино, на концерты, выставки, то есть вели себя как обычная пара. Викинг брал ее за руку, долго целовал на прощанье, но дальше этого у них не заходило. Мила была готова лезть на стенку и не понимала, как Костя так стойко держится. Порой она боялась, что он, памятуя о прежних грешках, завел себе любовницу, отношение с которой не афиширует. Эта мысль сводила с ума и заставляла Милу пристально следить за каждым шагом Викинга, но ничего предосудительного не обнаруживалось. Костя практически все время был на работе, а когда у него появлялась толика свободного времени, проводил его с Милой… по-дружески невинно. Друзья и родные не вмешивались в их отношения. Мила как-то пыталась поговорить с Матвеем, в надежде, что ее отчим, которого Костя уважал и всегда к нему прислушивался, сможет на него повлиять. Однако Матвей заявил прямо, что Мила должна сама разобраться со своим парнем. — В том-то и дело! — возмущенно всплеснула руками Мила, — он мне не парень! Вот как так, папа? — Не знаю, дорогая, но это явно не мое дело, — помешивая кофе в турке, ответил Матвей. Стоя у плиты, он умудрялся одновременно жарить яичницу и следить за кофе. С тех пор, как Мила вернулась на работу, он каждый будний день готовил им завтрак. Семейное утро за омлетом или яичницей с ломтиками ветчины или жаренным беконом и ароматным кофе стало приятной традицией. Никогда раньше Матвей и Мила не были настолько близки, как сейчас. — Ты знаешь, я ценю Константина и считаю его замечательным вариантом для тебя, но после всего, что случилось, он мог сам захотеть взять паузу. Ему сейчас надо ставить на ноги бизнес, все его силы уходят на это. Главное, что сейчас ты можешь для него делать — поддерживать и помогать в бюро. — Но я и так помогаю! Знаешь, во сколько я вчера вернулась? — В одиннадцать сорок три, — спокойно ответил Матвей, ставя перед падчерицей кружку ароматного свежесваренного кофе. — Откуда знаешь? — изумилась Мила и подула на свой кофе. — Я никогда не засыпаю, пока ты не вернешься, — по-доброму улыбнулся Матвей и сел за стол напротив Милы. — Вот черт. Надо мне что ли от тебя съехать, — пробормотала она. — Не думаю, что теперь смогу спать спокойно, если ты останешься без присмотра. В прошлый раз, когда ты начала самостоятельную жизнь, это кончилось не очень хорошо. — Ну, пап, я уже не маленькая и больше не натворю глупостей. Я повзрослела за этот год лет на десять. — Хорошо, но живи пока здесь, а там, может, передам тебя сразу в руки Косте. — Угу, как же… Жди от него. Ты же не хочешь мне помочь, — Мила с надеждой взглянула на Матвея, но он только покачал головой. — Вот и Алиса тоже не хочет помогать. Сердобольная Алиса тоже решила не лезть в отношения Милы и Кости, да и Денис запретил ей вмешиваться. Недавно у них родилась долгожданная дочурка, и они с головой ушли в семейные заботы. Мила пару раз навещала свою племянницу, надеясь заодно снова бросить удочку по поводу Кости, но видя, как Алиса уставала с двумя детьми, оставила эту затею. — Кстати, пап, я остаюсь в новогоднюю ночь дома. Закажем пиццу, посмотрим очередной позор по телевизору, а Вику купим какой-нибудь кошачьей вкусняшки. А? — отправляя в рот кусок хрустящего бекона, заявила Мила. — Меня не будет дома, — ответил Матвей. — Как так? — Иду на вечер, который устраивает один мой партнер. Ничего интересного, как ты выражаешься, «сборище пенсов», которые за шампанским будут обсуждать дела, пока их жены перемывают косточки общим знакомым. — И ты идешь один? — Дорогая, я могу взять тебя, но не думаю, что тебе захочется провести новогоднюю ночь со стариками вроде меня. — Ну во-первых, ты не такой уж старик, а во-вторых, я не о себе. Тебе нужна подруга… — Мила, мы уже говорили об этом. У меня была жена, твоя мать, с которой я был счастлив. Этого счастья мне хватит на всю оставшуюся жизнь. — Но мама хотела бы, чтобы ты был счастлив и сейчас! — Так я счастлив. У меня есть ты. — Но я это друго-о-е, — протянула Мила и откинулась на спинку стула, скрестив под грудью руки, как делала всегда, когда не хотела уступать в споре. — Все, Мила. Закрыли тему, — отрезал Матвей, хмуря брови. Мила понимала, что отчим не злится, но может уйти в себя и впасть в грустные думы о ее матери. И ей очень не хотелось с самого утра настраивать его на этот лад. — Ладно. Закрыли, — вздохнула она и снова принялась за завтрак. — Так значит, Новый год я буду встречать одна? — У тебя есть друзья, есть Костя. Поговори с ним, пригласи к нам… — А… старый ты пройдоха! — Мила довольно улыбнулась. — Специально освобождаешь мне квартиру? — Но дальше уже все сама, — подмигнул Матвей. Но Мила не успела пригласить Костю к себе на Новый год. Когда она, как обычно, вихрем влетела в их кабинет, он сам огорошил ее предложением отметить праздник вместе… у него. — У тебя будет вечеринка или как? Ты многих пригласил? — Только тебя, — не отрывая взгляда от документов, ответил он. — Да? То есть мы будем вдвоем? — Глаза Милы радостно загорелись, а в голове мгновенно возник целый рой мыслей, по поводу праздничной ночи. — Но если у тебя уже есть планы, я не обижусь. Просто мне в этом году было не до праздника, я даже не просмотрел и половины пригласительных, а сейчас отвечать на них поздно. А Алисе с Денисом явно лучше без нас. — У меня совершенно нет планов… Я, кстати, думала позвать тебя к себе. Папа идет на какой-то скучный прием для пенсов, и дом совершенно свободен, — Мила кокетливо изогнула бровь, но Костя сделал вид, что не понял ее намека. — Лучше у меня. Не будем злоупотреблять гостеприимством Матвея. К тому же он может рано вернуться… — И помешать нам? Да, Викинг? — Мила перебралась с кресла на стол Кости. — Кхм. — Костя чуть ослабил узел галстука и схватился за край документов, на которых удобно устроилась Мила. — Матвей может захотеть отдохнуть, а мы помешаем ему разговорами. — Какой ты скучный, Викинг… Но хорошо, я приеду к тебе и… — …и с тебя ужин. — Идет. Хочешь, чтобы я приготовила что-нибудь особенное? — Легких закусок будет достаточно. Икра, рыба, фрукты… Давай так, я заеду за тобой утром тридцать первого, и мы вместе все купим, я загружу все в свою машину, отвезу домой, а вечером ты приедешь и накроешь на стол. — Договорились… Только приезжай не очень рано. Я хочу как следует отоспаться перед ночью, что нас ждет. — Одиннадцать устроит? — Лучше полдень, но ладно. Мила прождала Костю до половины двенадцатого и только тогда получила от него СМС о том, что рано утром ему срочно пришлось уехать в Наро-Фоминск на встречу с клиентом и на обратном пути он застрял в пробке. Так Мила оказалась с прической, макияжем и на высоченных каблуках одна в огромном супермаркете. Конечно ей было обидно, что Костя ее оставил, но вспомнив слова Матвея, что ей следует во всем поддерживать Викинга, вообразила себя женой декабриста и решительно покатила тележку в рыбный отдел. Миле хотелось устроить изысканный праздник с морем шампанского, экзотическими закусками и не менее экзотическим продолжением ночи. Она даже купила свечи и пену для ванны. Кто знает, как им захочется расслабиться на утро? Вот только машину пришлось парковать не у магазина, а на стоянке офисного здания через дорогу. Мила хотела подкатить туда тележку с покупками, а потом абсолютно честно собиралась вернуть ее обратно в магазин, но огромная дама-охранница преградила ей дорогу. — Куда?! Это собственность магазина! — сурово сказала она, ткнув толстым пальцем в тележку. — Я хотела только выгрузить пакеты в машину. Она вон там, — Мила указала на свой громадный внедорожник. После всего случившегося за последний год, Мила хотя и изображала из себя бесстрашную поборницу справедливости, на самом деле старалась всячески себя обезопасить. В том числе и на дороге. Она специально выбрала для себя громадную машину. И хотя на городских дорогах ее внедорожник казался слегка неуместен, так ей было спокойнее. — Тележки нельзя выкатывать с территории магазина. Надо было парковаться тут. — Но здесь все места заняты. Тридцать первое же! — И что? Значит, надо было приезжать вчера, а лучше на той неделе. — Послушайте, я не собираюсь с вами спорить или рассказывать о том, как была занята последние дни… — Вот и не надо. Бери в ручки свои пакеты и топай к машине, а тележку оставь. — Но я верну ее! Если не верите, давайте оставлю вам в залог свой телефон. — Ой, вот только этого не надо… — охранница поморщилась как от кислого лимона, — оставит она телефон… А потом на меня же жалобу напишешь, что, мол, отобрала у тебя мобильник. — Да что с вами такое? Еще и тыкаете. Я между прочим к вам на «вы»! — Ой, зубы не заговаривай… Тележку увезти не позволю. — Ну и подавись ей! Мила стала яростно доставать пакеты, составляя их прямо на землю, а потом со всей силы запустила тележку в охранницу. Та еле успела отскочить, и пустая тележка со всей силы въехала в чью-то машину. На всю стоянку разразилась бьющая по ушам сигнализация, и Мила почувствовала, как у нее ушло сердце в пятки — не хватало только разбираться с недовольным водителем. На ватных ногах она направилась к орущей машине, но, заметив, что на ней ни царапинки, гордо распрямила спину. — Ждите владельца автомобиля и объясняйтесь с ним. Это же все по вашей вине, — ехидно заявила Мила. — Что ты несешь? Это же ты запустила тележку! — Вы меня вынудили! — Мила схватила с земли свои пакеты и, развернувшись, походкой от бедра направилась к переходу. Чувствуя спиной прожигающий взгляд охранницы, Мила старалась не подавать виду, как ей тяжело. На самом деле она с трудом держала равновесие, чтобы не упасть, пакеты до боли врезались в ладони, а руки до плеча сводило от непосильной ноши. Кое-как добравшись до автомобиля, Мила сгрузила покупки на землю, открыла багажник и облокотилась о его дверцу чтобы перевести дух. Вдруг у нее за спиной раздался знакомый женский голос: — Мила Красовская?! Мила резко повернулась, надеясь, что ошиблась. — Жанна?! Костина бывшая невеста сильно изменилась с того времени, как они виделись в последний раз. Она слегка поправилась, и это ей шло. При том, что Жанна была совсем без макияжа, здоровый румянец придавал ее лицу особую прелесть. Она изменила прическу, сделала короткую стрижку и из светлого блонда ушла в темный. Такие перемены обычно говорят о том, что и в жизни не все, как прежде. Первое, о чем подумала Мила — новая любовь. — Ты прекрасно выглядишь! — совершенно искренне сказала она. — Так изменилась… — Ты тоже отлично выглядишь. Я бы даже сказала шикарно, — Жанна покосилась на Милины сапоги. — А это… у меня были планы помимо магазина, — отмахнулась она. — Ну рассказывай, как твои дела? Что нового? — Все прекрасно. Я ушла из галереи… — Да ладно?! Ты же обожала это дело. — Ага, но ушла, чтобы открыть свою. Пока мы собрали только одну экспозицию, но о нас уже писали и говорили. Ты, конечно, не следишь за столичным миром искусства… — Да, от этого я совершенно далека. Но я тебя поздравляю. Честно. От души. — Верю, — улыбнулась Жанна. Миле хотелось больше расспросить ее и, в первую очередь, о личной жизни. Для нее это было делом принципа. Она все еще чувствовала вину за то, что так поступила с Жанной, и только ее настоящее женское счастье рядом с каким-нибудь по уши влюбленным красавцем могло бы успокоить Милину совесть. Но спросить напрямик она не смогла. — Ладно, Мил. Была рада тебя видеть, но мне пора, — Жанна махнула рукой на заведенную машину в другом конце стоянки. — И я тебя была рада встретить. С наступающим! Укладывая покупки в багажник, Мила украдкой поглядывала в сторону Жанны, а когда та села в машину, выпрямилась в стала внимательно всматриваться в то, кто был за рулем. Водителя Мила не рассмотрела, но, когда их автомобиль проезжал мимо, ей показалось, что вместе с Жанной сидел какой-то мужчина. И, если глаза ее не подвели, Мила увидела, как Жанна положила руку на его плечо. — Если что, можно сказать Викингу, что у Жанки новый роман, и я видела, как она с этим парнем целовалась, — пробормотала Мила, захлопывая багажник. Из-за вечных пробок Мила приехала домой только к двум, и это было катастрофически поздно, учитывая, какие приготовления к ночи ее ждали. Эпиляцию она сделала накануне, а все остальное оставила на последний день: увлажняющая маска, ванна с морской солью и лепестками роз, укладка, макияж… Матвей, сидя с кружкой кофе на диване в гостиной, с улыбкой наблюдал за тем, как его обожаемая падчерица «чистит перышки» перед романтическим Новым годом. В душе он надеялся, что именно сегодня все решится, и молодые люди окончательно сойдутся. Он ни грамма не сомневался в Костиной любви и мечтал, чтобы он поскорее сделал Миле предложение. В последнее время Матвей все чаще задумывался о своих годах и боялся, что у него осталось совсем мало времени, чтобы понянчиться с внуками. Детей ему Бог не послал, а с Милой они сблизились, только когда та стала совсем взрослой. Сколько лет он потерял, сколько лет не знал счастья быть любимым папой, сколько лет не мог узнать настоящую ценность семьи. Матвей надеялся, что в качестве дедушки сможет реабилитироваться. Он представлял, как будет баловать внуков, дарить самые вкусные сладости, гулять с ними в парке и забирать к себе на выходные, играть в пиратов, читать сказки и выдумывать их тайный сказочный мир, вход в который разрешен только детям и таким старикам, как он. Но для этого было нужно, чтобы Костя с Милой снова сошлись. Именно поэтому Матвей предложил Миле свою квартиру, тем более он все равно собирался уходить, хотя никакого новогоднего приема не намечалось. Еще месяц назад он забронировал столик на двоих в любимом ресторане Ольги. Прошло много лет со дня, когда Ольга их покинула, и все это время для Матвея было подобно одному нескончаемому дню. Его жизнь кончилась вместе с ее жизнью, а то, что осталось, сконцентрировалось вокруг Милы, дочери любимой жены, а теперь и его дочери. Матвея забавляли ее попытки с кем-нибудь его познакомить. Мила искренне желала ему счастья, и это так грело душу. В то же время Матвей видел в Милиных глазах толику ревности, но дочка могла не переживать — он никогда не изменит памяти жены. — Пап, у меня тут проблемка! Помоги! — крикнула Мила из своей комнаты, и Матвей нехотя поднялся с дивана. — Что тако… — он замер на пороге комнаты, где кругом была разбросана одежда. — Сломала замочек на платье, которое приготовила на вечер. Не знаю теперь, что надеть, — глядя на ворох платьев, вздохнула Мила. — Ну тут я тебе не советчик, — осторожно заметил Матвей. — Па, мне сейчас не до шуток! Ты представляешь, какой передо мной выбор? А ошибиться я не могу-у, — жалобно протянула Мила. — Что мне надеть, чтобы сразить Викинга? Скажи как мужчина. — Мила, почему бы тебе не посоветоваться с подружками? — С какими? Всем моим подружкам сейчас не до меня: кто режет колбасу в «Оливье», кто подгузники меняет… а ты вот рядом и все равно скучаешь. — Знаешь, когда ты в прошлом месяце простыла и взяла выходной, а Костя заехал тебя навестить, ты открыла ему в старой футболке… — Ой, не напоминай! Я думала, что это ты из аптеки вернулся. Но я быстро переоделась. — Да, но потом, когда я напоил тебя лекарствами, и ты уснула, мы с Костей ненадолго вышли… — Только не говори, что курить! Ты же бросил! — Не сбивай меня с разговора, дорогая. Так вот, мы вышли… освежиться, и Костя сказал, что ему ты очень понравилась в своей детской футболке. — И что? Предлагаешь мне пойти к нему на рандеву в футболке со Скуби-Ду? — Ну что ты? Я не об этом. Я это говорю к тому, что бы ты ни надела, Косте все понравится, потому что это будет на тебе. Мне твоя мама нравилась в любой одежде, будь то шикарное вечернее платье или майка со спортивными штанами. — Хорошо. Очко засчитано. Умело ты решил слиться. Но мне все равно нужно что-то надеть, и пока я не решу, тебя не пущу к телевизору. Матвей тяжело вздохнул и снова посмотрел на бесформенную кучу одежды. Видимо, Мила просто-напросто выбросила из своего шкафа все, что висело на вешалках. — А вон то голубое с оборкой? — Матвей ухватил взглядом краешек нежно-голубой атласной ткани, окаймленной кружевом. — Это?! — усмехнулась Мила и вытащила сексуальный пеньюар. Матвей тут же покраснел, сгорая от стыда. — А знаешь, что? Давай починим молнию на твоем платье. — Ты серьезно? Ты сумеешь? — недоверчиво спросила Мила, боясь радоваться раньше времени. — Я вряд ли, а вот в доме быта. Если поспешу, то успею до закрытия. — Спасибо-спасибо-спасибо! Ты самый лучший папа на свете! — Мила подлетела к Матвею и расцеловала его в обе щеки. Пока машина прогревалась, Матвей смотрел на себя в зеркало заднего вида. С его лица не сходила глупая улыбка, а в голове вертелись слова Милы. Она сказала, что он самый лучший папа на свете… Что могло быть приятнее для одинокого старика? Конечно, Мила его любила, и он это знал, но она так редко говорила ему об этом. До сегодняшнего дня простое «папа» из ее уст ложилось бальзамом на его душу, но сейчас произошло нечто большее. И ради этого он был готов в канун Нового года объездить всю Москву, а если потребуется, то и Подмосковье. Главное, чтобы Мила никогда не усомнилась в том, что он действительно самый лучший папа. Большие часы в гостиной пробили шесть. Мила уже закончила с макияжем, завила волосы крупными локонами и надушилась. Матвей сумел найти мастера, который починил застежку на платье, так что теперь оно висело отглаженным на стенке шкафа. Костя написал, что скоро будет и поднимется, чтобы снести в машину продукты к праздничному столу. Мила специально ничего не готовила заранее, чтобы продемонстрировать Викингу, что она стала настоящей хозяйкой. Хотя правдой это было лишь отчасти. Мила научилась готовить десяток изысканных блюд: необычные салаты, холодные и горячие закуски из деликатесных продуктов, всевозможные канапе. А вот сварить простое пюре без комочков, не спалить яичницу и не переварить суп пока еще было слишком сложной задачей. Но Косте было совершенно не обязательно об этом знать, после салата с осьминогом и авокадо у него не должно было остаться сомнений в ее кулинарных талантах. — Дорогая, я убрал продукты в сумку-холодильник, фрукты в коробке. Я поставил ее в прихожую, — Матвей деловито посмотрел по сторонам. — Так, что еще?.. — Ничего! Ты и так для меня столько всего сделал. Давай просто подождем Викинга, — Мила плюхнулась на диван и похлопала по нему рядом с собой. — А платье ты надевать не будешь? — нахмурился Матвей, глядя на падчерицу в домашнем махровом халате. — Конечно буду, но когда Викинг подъедет, а то помну или чем-нибудь заляпаю. — Ну хорошо. Матвей опустился на диван и тяжело вздохнул. В последнее время ему все тяжелее давались любые физические нагрузки, даже от хождения по квартире начиналась отдышка. На всякий случай он даже прошел обследование в частной клинике, но никаких патологий у него не выявили. Просто возраст напоминал о себе. По молодости он не берег здоровье, пренебрегал спортом и правильным питанием, и сейчас это сказывалось. К тому же ему следовало бы бросить курить, но старая привычка оказалась сильнее его воли. И тем не менее, Матвей не жалел ни о чем. — Что предпочитаешь: «Иронию судьбы» или «Чародеев»? — взяв в руки пульт, поинтересовался Матвей. — Я бы предпочла «Назад в будущее», — устраивая голову отчиму на колени, ответила Мила. Он аккуратно убрал прядь с ее щеки и довольно улыбнулся. — Это будет только завтра. — М-м-м… Ну тогда давай музыку какую-нибудь. Пошлепай по каналам. — Хорошо. Но они так и не успели ничего посмотреть. У Милы завибрировал мобильный. Костя сообщал, что подъезжает, и она, как юла, забегала по дому: платье, туфли; прическа растрепалась — нестрашно, можно поправить, блеск для губ, пара взмахов кисточкой… А Матвей пошел встречать Костю. — Мила! Костя пришел! — крикнул Матвей как раз тогда, когда Мила собиралась выйти из своей спальни. Она последний раз взглянула на себя в зеркало и довольная собой, направилась к прихожей. Она была уверена, что сразит Викинга, и надолго его точно не хватит. Столько месяцев воздержания наверняка стоят этой ночи. Сегодня все будет по-особенному. Когда-то она сказала Косте, что делать предложение руки и сердца не его конек, этой ночью Мила хотела намекнуть, что в четвертый раз все будет по-другому. И если у него остались какие-то сомнения, то она их развеет. — Ты… Вау! — оторопел Костя. Приглашая Милу к себе, он планировал скромный, почти семейный вечер, но Малявка, как всегда, превзошла его ожидания. На Миле было темно-зеленое атласное платье в пол с длинными рукавами и совершенно без декора, но главным было другое — глубокое декольте, заканчивающееся под пупком, не оставляющее простора фантазии. Долгий целибат напомнил о себе, и Костя схватился за пакет с продуктами, чтобы скрыть неуместное желание. Ему стало невыносимо стыдно перед Матвеем, ведь в первую очередь он хотел показать, что испытывает к Миле не просто физическое влечение. К счастью, Матвей не заметил Костину реакцию. — Дорогая, ты бы надела кофту… — с трудом выдавил Матвей. Когда днем он возил это платье в дом быта, то даже не представлял, какой у него вырез. В пакете оно выглядело очень даже скромным. И как он не почувствовал неладное. — Не беспокойся, папочка, я же в машине. — Да, но… Хкм… — Все, папуля, нам пора! — Мила подбежала к Матвею и поцеловала его в щеку. — С наступающим. Я люблю тебя! За Милой и Костей закрылась дверь, их голоса разносились по подъезду, пока не приехал лифт, потом во дворе раздался звук заведенного двигателя и шум отъезжающей машины. По телевизору начался показ очередного советского фильма. Где-то раздались выстрел салюта, и небо окрасилось миллионом разноцветных огней. Кто-то пел про трех белых коней, а кто-то просил прекратить горланить. А Матвей продолжал стоять в прихожей, все еще чувствуя на щеке горячий след поцелуя дочери. Он даже не заметил, как по щеке покатилась слеза. — Замечательная у нас с тобой девочка, — прошептал Матвей и не спеша двинулся в комнату. — Видишь, Оленька, какая она красавица. Это ей от тебя досталось. Надеюсь только, она станет счастливее тебя. Но ведь тебя никто так не любил, как я. А вот ты… Но ты тоже меня любила, по-своему, конечно, но любила. Только у Милы все будет лучше. Она с ума сходит по Косте. Дай Бог, в этот раз у них все получится. Ты же там с облачка за ними присмотришь? Через три часа, когда Мила, счастливая, будет хлопотать на кухне у Кости, Матвей достанет из гардероба свой лучший костюм. Гладко выбритый, надушенный любимым одеколоном жены он отправится в ресторан, где для него приготовят столик на двоих, а вот блюда на одного. За бокалом шампанского, провожая еще один год, прожитый без любимой супруги, он впервые не будет грустить. Его мысли будут не об Ольге, Матвей будет думать о Миле, своей любимой дочери.