Мой дом Азкабан

Услышав зов сквозь каменную стену, Беллатриса бросилась на койку и поглубже засунула пальцы в уши. Она раскачивалась взад-вперёд, прогоняя от себя наваждение. Этот крик... Он зовёт ее... Даже с закрытыми ушами она слышала этого ребёнка. Все ее внутренности будто вибрировали от детского плача. Дверь в темницу распахнулась так резко, что ударилась о стену. Белла вскинула голову и, не вынимая пальцев из ушей, глядела на парящего дементора. Он ждал. — Что тебе нужно, урод? — злобно бросила ведьма, подходя к тюремщику. Склонив голову набок, она заглядывала под капюшон эфемерного монстра. Будь она в своём уме, никогда бы не стала вести себя подобным образом. Но помешательство накатывало волнами и не спрашивало, когда затмить измученный разум. Изо рта Беллатрисы вырывались облачка пара, кончик носа замёрз и покраснел. Дементор мучительно медленно поднял гнилую руку и указал в сторону соседней камеры. Женщина мелко и часто закивала. В усталых глазах вспыхнул больной огонёк. — Да. Да. Я поняла. Нужно, чтобы оно заткнулось. Его крик разрывает мне голову изнутри. Тюремщик попятился, пропуская Беллу в коридор. Подхватив свои ободранные юбки, пленница поспешила в соседнюю камеру. Мальчик сидел в своём тряпье, перебирая пальчиками грязное одеяло. Когда Беллатриса Лестрейндж появилась на пороге его темницы, он поднял на неё бесконечно печальные глаза и улыбнулся. — Бея! — радостно вскрикнул малыш и вскинул ручки. Неуклюже поднявшись на ноги, он пробежал через всю камеру и уткнулся в колени ведьмы, обхватив ее за ноги. Беллатриса пошатнулась и прикрыла глаза. Руки безвольными плетьми висели вдоль тела. Из оцепенения ее вывел грохот закрывающейся двери. Мальчик доверчиво взглянул на свою няньку и взял ее за руку. Почувствовав в своей ладони холодные пальчики, Белла сглотнула. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Она на ватных ногах последовала к зловонному гнезду, ведомая этим странным маленьким человеком. И вновь он уснул, свернувшись в позе эмбриона на холодном полу. Узница облокотилась на стену, продолжая держать спящего мальчика за руку. Впервые за долгое время она забылась спокойным и глубоким сном. Потом, наверное, настало утро. Беллатриса наблюдала, как мальчик сонно трёт глазки, зевает и сидит с совершенно растрёпанными видом, приходя в себя после сна. Она просто была с ним рядом. Смотрела, как малыш возится с одеялом, как шлепает в одном ботинке по плитам темницы, находя себе развлечение в мелких лужицах, что собирались в небольших углублениях отполированных камней. Он больше не плакал. Не требовал к себе внимания. Не лез ей на голову. А ведь она была уверена, что дети должны быть назойливыми. — Метёлка, — как можно более ласково обратилась Белла к мальчику. Малыш отвлёкся от камешков, которые складывал в щель на полу, и внимательно посмотрел на неё. — Сейчас прилетит этот ужасный тип. Он всегда прилетает... — ведьма поёжилась. — Не бойся. Ладно? Мальчик ничего не ответил, продолжив свою простую игру. Вскоре появился дементор. Он сразу приблизился к Беллатрисе, нависая над ней грозовым облаком. Пленница закрыла голову руками, пытаясь защититься от пытки. Но от дементоров нет спасения. Холод сковал тело, когда зловонный рот приблизился к ее лицу. Он всасывал в себя скудные остатки радости и разума. Белла содрогалась в конвульсиях. Где-то очень далеко истошно орал ребёнок. А потом была слепящая голубая вспышка, и ведьма откинулась на камни не в силах пошевелиться. Заливаясь жгучими слезами, мальчик подполз к женщине и лёг ей на плечо, обхватив ручкой за шею. Дементор, завывая, метался по камере, прежде чем вылететь в дверь и помчаться по бесконечным коридорам Азкабана, оглашая их своим воем . Беллатриса вынырнула из мутного забытья и попыталась открыть глаза. В такие моменты ей обычно было нестерпимо холодно. Но не сейчас. Она чувствовала, как тёплая детская рука прикасается к ее телу, как лохматые волосы щекочут подбородок. Она смутно помнила маленького мальчика с грустными глазами и седой челкой. Приподняв голову, она увидела, как ее обнимает это дитя. Его волосы теперь были совершенно белыми. Малыш вздрагивал всем телом. Невольно Белла подняла ослабевшую руку и обняла тщедушное тельце, что так доверчиво жалось к ее груди. Силы медленно возвращались к ней, и теперь она смогла прижать мальчика крепче, уткнувшись носом в белоснежную макушку. **** — Я точно знаю, здесь есть ванная! Это и есть их долбаная справедливость? Держать людей в клетках без права помыть задницу? О, да! Это чертовски великодушно! Беллатриса Лестрейндж расхаживала по камере, размахивая руками. Она была вне себя от злости. Каждое слово ее монолога было преисполнено ядовитого сарказма. Мальчик сидел на одеяле и внимательно наблюдал за своей Беей. Пленница присела на корточки перед ребёнком и, уставившись на него безумным взглядом, зашептала: — Но это все ерунда. Придёт время, и Тёмный Лорд вернётся! Он нас освободит... Я верю! И тогда всем этим лицемерам небо с овчинку покажется! Дементор, принёсший обед, подвергся жесточайшим оскорблениям. Но какое дело бестелесной сущности до истерических припадков полоумных ведьм? Тем не менее тюремщик вскоре вернулся вновь, чтобы поманить за собой женщину с ребёнком. Схватив малыша на руки, Беллатриса быстро шагала по коридорам за мчащейся тенью. Преодолев несколько уровней и винтовых лестниц, от которых хотелось блевать, странная процессия добралась до ванной комнаты. — Я так понимаю, эльфы здесь не приживаются? — обратилась Белла к призрачному провожатому. В ответ тот лишь отрицательно покачал головой. Она была абсолютно уверена, что его страшный рот скривился в подобии злорадной усмешки. Она впервые за этот долгий год увидела дневной свет. Зарешеченный витраж во всю стену открывал взору тёмное бесконечное море с пенными гребнями волн. Низкое свинцовое небо готово было разродиться дождем. Поморники чёрными молниями носились над бурной поверхностью воды. О, как бы ей хотелось оказаться на берегу и впустить в свою грудь соленые порывы ветра. Чтобы он трепал ей волосы и орошал лицо морскими брызгами. Как прекрасно было бы почувствовать себя снова живой. Этот унылый черно-серый пейзаж вызывал в ней приступ меланхолии. От задумчивого созерцания свободы ведьму отвлёк мальчик. Он прижался к ее ноге и так же завороженно глядел на бескрайний простор. Беллатриса Лестрейндж своими руками мыла ребёнка в огромной гранитной ванне, выдолбленной из цельного куска породы. Вода была еле тёплая. Большое помещение отзывалось эхом на каждый всплеск, и хотелось поскорее закончить процедуру. Чтобы не мыться в остывшей воде, она и сама погрузилась в ванну, скинув своё грязное тряпьё. Она бессознательно мычала какой-то мотив и улыбалась, когда мальчик восторженно шлепал ладошками по воде. Совершенно белые волосы повисли мокрыми прядками, и Белла заметила небольшой шрам на лбу у малыша. — И откуда на твоей симпатичной головешке этот противный след? — спросила Беллатриса, осторожно проводя большим пальцем по белому зигзагу. — Дядя. Вава... — ответил малыш, прикасаясь к своему лбу. Когда их пальцы встретились, Белла сжала маленькую ладошку, заглядывая в зеленые печальные глаза. — Я бы этому дяде вывернула все суставы и пускала бы в него Круциатус, пока мозг из ушей не потечёт, — шептала ведьма с улыбкой, — чтобы неповадно было обижать таких хороших мальчиков, — женщина резко захлопнула рот, осознав, что перешла на сюсюканье. Наверное, совсем умом повредилась.