Мой дом Азкабан

Кухонное окно было распахнуто, и через него на улицу вытекал чарующий аромат жареного бекона и блинчиков. Вернон Дурсль переворачивал лопаткой на сковороде аппетитные полоски свинины и напевал себе под нос популярный незатейливый мотивчик. За столом в пижаме сидел его сын Дадли – одиннадцатилетний детина с лицом, напрочь лишенным признаков интеллекта. — Ну, пап, я есть хочу! Долго ещё? — пробасил Дадли, ковыряя вилкой льняную скатерть. — Сейчас, сейчас, сынок, — засуетился мистер Дурсль. Он выкладывал на блюдо жирный бекон, помогая себе пальцами и обжигаясь каждый раз от прикосновения к шипящему маслу. Боковым зрением мужчина заметил, как лицо его сына вытянулось, нижняя челюсть отвисла, а глаза опасно вылезли из орбит, угрожая выпасть на тарелку. — Па, че это? — мальчик крайне удивлённо тыкнул пальцем в строну окна. Вернон неуклюже развернулся и ахнул от неожиданности, застыв с деревянной лопаткой в руке . На широком подоконнике сидела большая серая сова. В хищном клюве птица держала конверт. Она переминалась с ноги на ногу и глядела своими глазами-плошками на ошарашенных людей. — Кыш! Кыш! Пошла отсюда! — крикнул мистер Дурсль, воинственно тыча в сову своим деревянным оружием. Птица захлопала крыльями, уворачиваясь от лопатки. Она скребла когтями по подоконнику, пытаясь удержаться, но Вернон храбро шёл в атаку, и ей не оставалось ничего другого, как выпустить из клюва письмо и с уханьем покинуть недружелюбное семейство. Когда сова улетела, мистер Дурсль, подначиваемый сыном, с опаской взял с подоконника пухлый конверт из желтоватого пергамента, запечатанный пурпурной восковой печатью, украшенной гербом. На оттиске были изображены лев, орёл, барсук и змея, а в середине – большая буква «X». На конверте зелёными чернилами было написано: «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре». Вернон Дурсль почувствовал как вся кровь отхлынула от его одутловатого лица, а потом на щеках стали проступать красные пятна. Дрожащими пальцами он вскрыл письмо и на одном из двух листов пергамента прочёл следующее: « ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогой мистер Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!» Пробежав глазами по строкам, Вернон Дурсль вдруг спохватился и, разорвав бумагу на мелкие клочки, бросил ее на сковороду, где только что жарился бекон. — Па, ну чего там?! — изнывал от нетерпения Дадли, стараясь заглянуть отцу через плечо. — Ничего, сынок, ничего. Ешь свой завтрак. Это чья-то глупая шутка, — дребезжал мистер Дурсль, оттесняя сына от плиты. Мужчина схватил спички и, сломав не менее пяти, поджег наконец проклятое письмо. По кухне распространился приятный запах жжённой бумаги. Дадли надулся и снова сел за стол. Благодушное настроение Вернона Дурсля испарилось без следа. Он стоял к сыну спиной, облокотившись на раковину и нервно барабанил пальцами по металлу. Вдруг стоящий рядом тостер затрещал и стал слегка подпрыгивать. Вернон отшатнулся и, открыв рот, следил за невероятными приключениями обесточенного прибора. Послышалось тихое жужжание, и из тостера с характерным щелчком весело выскочили два конверта. Они слегка дымились и были горячими на ощупь. Мистер Дурсль совершенно по-девичьи вскрикнул и, повернувшись к сыну, бросил на ходу: — Мы уезжаем. Натянув лёгкое пальто поверх полосатой пижамы и надев шляпу, Вернон босиком выскочил на улицу. Следом нёсся Дадли, все ещё не понимая причины столь поспешного бегства. Запрыгнув в машину, мистер Дурсль закрыл все двери и, не теряя времени, завёл двигатель. Колеса взвизгнули, загребая гравий, и машина резко тронулась с места, оставляя следы шин на идеальной подъездной дорожке. — Па, в чем дело-то? — возмущённо завопил Дадли на очередном крутом повороте, когда обычно дисциплинированный отец уложил машину на правый борт, повернув руль до упора. — Сиди и помалкивай, — зарычал Вернон, яростно переключая передачи. Он гнал машину до самого вечера, петляя и путая след. Лишь когда стемнело, а бензин оказался на нуле, им пришлось остановиться на ночлег в Куокворте. Мотель назывался «У железной дороги» и полностью оправдывал свое название. Скромный номер ходил ходуном от каждого проходящего мимо поезда. Качались занавески, искусственные цветы в вазах роняли на стол свою вековую пыль, дребезжали друг о друга два стакана на тумбочке, а мутная вода в графине грозила выплеснуться из сосуда, украшенного жирными отпечатками пальцев. Мистер Дурсль старательно натягивал подушку на голову, но в эту ночь уснуть ему так и не удалось. Прошлое всколыхнулось и напомнило о себе. Вернон был уверен, что никогда больше не будет запятнан ничем подобным. Петуния пропала вместе с ее ненормальным племянником девять лет назад, и с тех пор мистер Дурсль жил прекрасной обычной жизнью. За эти годы у него было несколько женщин, но ни одну из них он не привёл в свою семью. Он растил сына. По пятницам выпивал в пабе пинту пива и шёл домой. Нормальная жизнь. Как у всех. Втайне даже от себя он радовался, когда Петуния сбежала с этим выродком. Им не суждено было жить обычной жизнью, пока в его доме было это. Зато после ее побега он почувствовал все прелести статуса отца-одиночки. Он гордо нёс это знамя, растравляя свои несуществующие раны перед благодарными зрителями. Утро не заставило себя долго ждать. Помятый и злой мистер Дурсль пошёл в ванную комнату, чтобы освежиться. Он открыл навесной шкафчик над раковиной в поисках зубной нити или одноразового гигиенического набора, как вдруг на него высыпалось не менее сотни писем. Часть попала в раковину, остальные упали на пол. Гневный рык огласил неопрятный номер, заставив Дадли вскочить с кровати, сонно потирая глаза. Тем временем Вернон, пиная босыми ногами кучки конвертов, вошёл в комнату и рывком выдернул сына из-под одеяла. Под жалобное причитание парня они покинули злополучный мотель. Заправившись под завязку мистер Дурсль на всех парах гнал к побережью. — Достань карту, — бросил он унылому Дадли, — она в бардачке. Мальчишка завозился с заевшим механизмом. Вернон закурил в окно, обдумывая план дальнейших действий. Чем дальше от города, тем ему спокойнее. Наконец Дадли справился с замком бардачка. Дверка резко открылась, словно отскочила пружина, и из недр потайного ящика нескончаемым потоком посыпались письма. Парень завизжал от неожиданности. Вернон уронил тлеющую сигарету себе в вырез пижамы и теперь проявлял чудеса эквилибристики, пытаясь изловчиться и достать окурок. Письма всё так же сыпались с шуршанием из бардачка. Дадли попытался закрыть дверку, но поток только усилился. Теперь конвертов было столько, что они запросто покрывали пол автомобиля по щиколотки перепуганных пассажиров. Вернон Дурсль, казалось, смирился с нашествием писем и теперь сосредоточенно вглядывался в темнеющую дорогу. Он смолил сигареты одну за другой, прикуривая следующую от предыдущей. Воспользовавшись случаем, Дадли взял одно письмо и, опасливо поглядывая на явно свихнувшегося отца, вскрыл конверт. Не успел он прочесть и пары строк, как разгневанный отец выхватил пергамент из рук и наотмашь отлупил его смятыми листами по голове, не отрываясь от ведения машины. Никогда прежде Дадли Дурсль не подвергался такому нечеловеческому насилию. Конечно, он обиделся и, надувшись, как мышь на крупу, уставился в окно, мужественно сдерживая дрожание нижней губы. Пейзаж за окном стремительно темнел. В приоткрытое окно врывался дразнящий морской бриз. Тяжёлые тучи заволокли совсем недавно ясное небо, предвещая серьёзную грозу. Они остановились в небольшой деревне у самого моря. Несколько убогих домишек вдоль одной единственной улицы, упирающейся в причал. Магазин продуктов и снастей подмигивал в пустоту неоновой вывеской. Несколько лодок, поскрипывая, качались на волнах. Ветер разыгрался не на шутку и теперь так и норовил сдернуть шляпу с мистера Дурсля, который с маниакальной решимостью шагал по улице по направлению к магазину. Следом устало плёлся его сын, еле переставляя ноги от голода. Звякнул дверной колокольчик и Вернон оказался в светлом помещении, заставленном коробками и стеллажами. На полках соседствовали сардины и моторное масло, консервированные бобы и наборы разномастных наживок. В гудящем холодильнике вместе с пивом стояли банки с мотылем и прочей живностью. Вернон Дурсль громко откашлялся, привлекая к себе внимание пожилого хозяина магазина: — Мне нужна лодка, — сказал он тоном, не приемлющим отказа. Продавец обратил к нему свой взгляд подслеповатых воспалённых глаз: — Не самая лучшая идея рыбачить в шторм, — проскрипел старик, разглядывая странного посетителя в дорогом пальто, надетом поверх пижамы. — Сейчас начнётся буря, и ни одна рыба не захочет уцепиться вам на крючок. — Я не собираюсь рыбачить, — отрезал мистер Дурсль, — мы с сыном хотим... кхм... прогуляться к острову. — Что ж. Дело ваше. Сто пятьдесят фунтов за сутки, — продавец назвал заведомо неподъёмную цену, надеясь напугать странного посетителя. Вернон Дурсль присвистнул. Он сейчас не располагал ни такими средствами, ни временем, а потому решение созрело само собой. — Вот что. Берите в залог мою машину. Она здесь неподалёку. Отличный девятилетний «Форд», — с этими словами мужчина широким жестом бросил ключи от автомобиля на блюдце для мелочи возле кассового аппарата. Сделка состоялась. Накинув брезентовый дождевик, хозяин магазина вышел на улицу. Следом поспешило семейство Дурслей. Тучи готовы были вот-вот пролиться дождем. С них уже начали срываться крупные тяжёлые капли. Они падали на землю, образуя маленькие пыльные кратеры. Ставни на некоторых домах зловеще скрипели и хлопали, повинуясь резким порывам ветра. — Вы уверены, что хотите отправиться на прогулку? — саркастично поинтересовался старый морской волк, чуть повысив голос из-за завывающего ветра. Мистер Дурсль сосредоточенно кивнул. — Вот, пожалуй, лучшая лодка на все времена, — закряхтел старик, когда они подошли к ржавым кнехтам*. Он указал на довольно большую посудину и принялся разматывать верёвки. — Самый мощный мотор и крепкая конструкция. Не зря зовётся «Непотопляемый», — вещал хозяин, не отрываясь от дела. — Так что можете не бояться, если чего станется, она сама вернётся к причалу. Помниться, лет девять-десять назад, когда я тут только начинал обживаться, и никого не было на десятки миль кругом, кто-то спер ее. Вот прям средь бела дня. Я на толчке сидел, а как вышел – только точку на горизонте увидал. А потом такой шторм начался! Уж не знаю, что с теми воришками стало, а только вернулся мой «Непотопляемый» уже на следующий день целый и невредимый. Вернон Дурсль не слушал старческую болтовню. Он в нетерпении притопывал босой ногой, ожидая когда же можно будет пуститься в путь. Наконец хозяин корыта прекратил нести чушь и выдал единственную здравую мысль: — Десять миль на север и вы на острове. Компас, жилеты, сухпаек, вода – в ящике под лавкой. Мистер Дурсль с сыном уселись в лодку. Вернон дёрнул шнур. Мотор приветливо зарокотал, всё суденышко пошло мелкой дрожью и вскоре скрылось в густой тьме, мелькая среди волн ярким фонарём. Вскоре «Непотопляемый» причалил к скалистому острову, на котором одиноко стояла покосившаяся лачуга. Это место служило пристанищем для припозднившихся рыбаков, а потому было вполне пригодно для жилья. Рыбацкая хижина продувалась всеми ветрами и ходила ходуном от ураганных порывов. Сквозняки тянули из всех щелей, заставляя продрогших путников кутаться в прохудившиеся одеяла. Сквозь просветы между досками мерцали голубые вспышки молний. — Ты смешон. Сними это. — ворчал мистер Дурсль, пытаясь разжечь камин и поглядывая на сына, облачившегося в ярко-оранжевый надувной жилет. — Ну уж нет. Если эту хибару унесёт в море, я хотя бы не утону. — Ты и так не утонешь... — пробубнил себе под нос Вернон. Сырые дрова долго коптили, но все же соизволили загореться. Крошечная комната озарилась уютным мягким светом. Веселый треск очага заглушал завывание бури, и Дурслям стало казаться, что они в безопасности. Время близилось к двенадцати. Дадли сидел на койке в своём жилете и отстранённо жевал галеты из пайка. Наверное, если бы кто-то незаметно подсунул ему, например, пенопласт, мальчик не обратил бы на это ни малейшего внимания. Мистер Вернон сидел за столом бестолково разглядывая навигационные карты. Карманные часы, лежавшие перед ним прямо на Северном море с тихим щелчком соединили свои стрелки на цифре двенадцать. Если бы молния ударила в дом, Дурсли бы так не подпрыгнули и не заорали хором, как от стука в хлипкую дощатую дверь. Стук повторился более настойчиво. Не дождавшись приглашения, незваный гость, вошёл в хижину, предварительно выломав дверь. Мистер Дурсль с сыном застыли на своих местах. Они с ужасом глядели на взлохмаченного великана, который возвышался посреди комнаты. Он кое-как приладил дверь на место и обернулся к ошарашенным Дурслям. Окинув взглядом скромное убранство, он уставился прямо на Дадли и дружелюбно улыбнулся: — Ну, здравствуй, Гарри. А ты немного больше, чем я ожидал. Особенно в талии, — великан засмеялся, похлопав себя по внушительному животу. — Я... я... я н-н-не Г-гарри, — Дадли едва мог говорить. — Хм... А где же тогда Гарри? — обеспокоенно хмыкнул лохматый громила, переведя взгляд на мистера Дурсля. Собравшись с мыслями и нервно вздёрнув подбородок, Вернон с вызовом ответил: — Никакого Гарри здесь нет. Мы не знаем, что вы от нас хотите. Покиньте немедленно наш дом. — Дурсль, какой же ты всё-таки идиот, — с отвращением выплюнул великан, прищурив свои глаза, больше похожие на двух чёрных жуков. — Значит, Гарри нет, — как-то растерянно выдохнул великан, вмиг растеряв весь свой запал. — Мда. Не хорошо. Рубеус Хагрид почесал бороду, затылок, взглянул на карманные часы и, порывшись в бездонных карманах своего тулупа, пробурчал: — Я воспользуюсь вашим камином ненадолго... — Хагрид бросил в огонь горсть серого порошка. — Соедините с Хогвартсом, кабинет директора, Альбус Дамблдор, — сказал он, наклонившись к очагу. Пламя вспыхнуло зеленоватым светом, и через мгновение над горящими дровами показалась голова седовласого старца. — Хагрид? — удивлённо произнесла голова. Великан покашлял и густым басом прошептал в огонь: — Профессор, у нас проблемы...