Мой дом Азкабан

Рубеус Хагрид почесал бороду, затылок, взглянул на карманные часы и, порывшись в бездонных карманах своего тулупа, пробурчал: — Я воспользуюсь вашим камином ненадолго... — Хагрид бросил в огонь горсть серого порошка. — Соедините с Хогвартсом, кабинет директора, Альбус Дамблдор, — сказал он, наклонившись к очагу. Пламя вспыхнуло зеленоватым светом, и через мгновение над горящими дровами показалась голова седовласого старца. — Хагрид? — удивлённо произнесла голова. Великан покашлял и густым басом прошептал в огонь: — Профессор, у нас проблемы... — Что-то с Гарри? — первым делом взволнованно уточнил старик. — Да, профессор. Думаю, вам лучше... э... как это... явиться сюда... Как только Хагрид закончил свою сбивчивую речь, голова в пламени пропала, и на глазах изумлённых Дурслей прямо из камина, пригнувшись, вышел высокий седой мужчина с белой бородой и в длиннополом расшитом халате. Дадли, даже несмотря на шоковое состояние, не смог сдержать истеричный смешок. Отряхнув золу с серебристой мантии, Альбус Дамблдор снизу вверх воззрился на великана в ожидании разъяснений. Рубеус был не робкого десятка, но перед профессором испытывал благоговейной трепет, а потому он словно уменьшился в размерах и стал торопливо описывать сложившуюся ситуацию: — Значит, прихожу я сюда, а тут эти. Да. А Гарри нет. И этот говорит, что ничего не знает. Ну, и я... это... сразу к вам. Вот...— выдохнул Хагрид и утерся большим клетчатым платком, более похожим на скатерть. Отчёт перед директором дался ему тяжело, да и не привык он к долгим речам. Альбус Дамблдор только сейчас обернулся на присутствующих здесь маглов. Два совершенно растерянных и похожих друг на друга лица были обращены к нему. Секундное замешательство, и вот уже приятный голос волшебника звучит в рыбацкой лачуге: — Что ж, думаю, для начала нужно представиться. Меня зовут Альбус Дамблдор, — он изящно поклонился, слегка нагнув корпус. — Я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, в которую ваш племянник был зачислен ещё при рождении. Сегодня ему исполнилось одиннадцать лет, и по моей просьбе Хагрид любезно согласился помочь мальчику с подготовкой к школе и сопроводить его на Хогвартс-экспресс. Я, признаться, крайне удивлен, что Гарри здесь нет, — чародей вещал вкрадчиво и деликатно, но на последних словах тень беспокойства все же скользнула в его речах. Дамблдор сомкнул руки в замок на уровне талии и сделал шаг к семейству, застывшему на койке. — Мистер Дурсль, как прикажете это понимать? — мягко спросил он, но слова были более похожи на стальной клинок, что с металлическим звуком вынимают из ножен. — Я отказываюсь говорить с вами. Вы и ваш верзила – сумасшедшие! Вы незаконно вторглись на нашу территорию... — Вернон осекся, когда высокая фигура волшебника снова двинулась к нему, подойдя теперь вплотную. — Я прошу прощения, — улыбнулся старец одними губами и, поправив свои очки-полумесяцы в тонкой золотой оправе, внимательно посмотрел на покрасневшего от злости Вернона. Мужчина невольно обратил внимание на блеснувший металл оправы и более не смел отвести взгляда от странного гостя. — Вы можете и дальше ничего не говорить, —снова улыбнулся Дамблдор, погружаясь в сознание магла. Перед волшебником замелькали сцены из прошлого. Он бегло просматривал их: вот разговор со стариком в деревне о чудесном возвращении украденой лодки, вот нашествие писем, рутинная работа в офисе, редкие женщины, походы с сыном в зоопарк, новая машина... Какая убогость... Дамблдор отматывал назад пленку воспоминаний, пока не добрался до нужных кадров. Вернон Дурсль раздраженно спускался вниз по лестнице. Он был возмущён до глубины души кошачьим концертом, что устроили блохастые твари у него под дверью. Чертовы кошки! Чертова сбрендившая старуха со своими чертовыми кошками! Он порывисто распахнул дверь и уже занёс ногу, чтобы раскидать противных орущих исчадий ада, как замер в полном замешательстве. Вместо ожидаемой толпы кошек он увидел на крыльце у порога надрывающегося ребёнка, что копошился в одеяле, пытаясь сесть. Вернон покрутил головой по сторонам в поисках нерадивых родителей, но, так никого и не обнаружив, забрал ребёнка в дом. В предрассветный час кто-то из соседей мог что-то увидеть или услышать, и тогда им с Петунией не сдобровать. Начнутся сплетни пересуды, и они ещё чего доброго потеряют свой негласный статус самой образцовой семьи на Тисовой улице. Он позвал супругу, и та, теряя на ходу бигуди, сбежала в гостиную по широкой лестнице. Вместе они нашли письмо, в котором неизвестный сообщал о смерти его непутевой свояченицы Лили и ее мужа Джеймса Поттера, и просил принять в семью их сына – годовалого мальчика по имени Гарри. Перед внутренним взором Дамблдора понеслись похороны родственников жены, получение небольшого наследства от покойной в виде коробки с книгами, неприглядные сцены семейных ссор из-за подкидыша и этой самой коробки, попытки скрыть ребёнка от излишне дружелюбных соседей и жесткие методы воспитания Вернона Дурсля. Волшебник видел, как магл трепал за шкирку маленького мальчика, когда тот взял игрушку, принадлежащую Дадли. Как тыкал его носом в случайную лужу на паркете, словно нашкодившего щенка. Профессор со стороны видел, как родной сын Вернона, рано научившись подлости от родителей, больно щиплет Гарри, и как мальчик, который зачем-то выжил, получает от дяди звонкие пощёчины по круглым детским щёчкам за свой горький плач... Альбус Дамблдор разорвал контакт, не в силах более сдерживать своё негодование. Его ясные очи потемнели от гнева, губы сомкнулись в тонкую белую линию. — После таких воспоминаний хочется хорошенько помыться. Словно в дерьмо окунулся, — прошипел он, с презрением глядя на растерянного магла. — Ну, и куда же вы, мистер Вернон, дели это дитя? — взяв себя в руки, холодно спросил Дамблдор. — Я... я... я не знаю. Петуния однажды просто пропала... вместе с ним. Я заявлял в полицию, но они ничего не нашли. Она как в воду канула... Дамблдор стремительно расхаживал взад-вперёд по тесной хижине, заложив руки за спину. Подол длинной мантии развевался, словно хвост диковинной пестрой птицы. При каждом его резком развороте огонь в камине вспыхивал высокими синими языками и сыпал снопами искр. — Когда это произошло? — бросил он мистеру Дурслю, остановившись посреди комнаты. Вернон, уже оправившийся немного от потрясения, попытался собраться с мыслями: — В мае восемьдесят второго... число... число сейчас не вспомню, но точно в конце месяца... у меня где-то записано. Она до сих пор считается безвести пропавшей. — А мальчик? — нетерпеливо подстегнул ленивую мысль чародей, игнорируя сведения о Петунии. — Никто не знал, что он живет с нами. Я заявил только о пропаже жены, — промямлил мистер Вернон, пряча глаза и комкая в потных пальцах уголок замусоленного покрывала. Дамблдор бросил на мужчину полный отвращения взгляд. Он выдохнул, снял очки и принялся массировать переносицу длинными пальцами в попытке восстановить душевное равновесие. — Я не понимаю... это какая-то ошибка... — прошептал он, обращаясь к самому себе. — Профессор... — робко пробасил великан. Ему было ужасно неудобно вмешиваться в размышления Светлейшего, но хотелось поскорее озвучить свою мысль пока она не забылась, как частенько бывало с Рубеусом Хагридом. Дамблдор никак не отреагировал на обращение, застыв посреди хижины каменной гаргульей, и великан продолжил: — Там эта дама была... помните?... Фигг, кажись, фамилия. Может, она чего знает? Дамблдор молча закивал головой и потряс в воздухе указательным пальцем, давая понять, что все услышал и принял к сведению. — Спасибо, Хагрид, — старец словно вынырнул из своих размышлений. — Ты свободен. Тебе нужно отдохнуть. Дальше я сам, — сказал он немного рассеянно. Лесничий очень хотел быть полезным, но не смел ослушаться профессора, а потому спешно покинул хижину и, сев на свой мотоцикл, умчался домой, чтобы лежать в темноте и думать о всяком. Он так хорошо помнил, как маленький Гарри умещался у него пригоршне. И как он трогательно глядел своими глазками-изумрудиками, пока не уснул, убаюканный полётом... Какой же он был славный малыш... Скупая великанья слеза скатилась в косматую бороду. Доверху полная кружка наливки из волчьих ягод после такого проишествия не только успокоила нервы, но и потянула на сентиментальность. Вскоре Рубеус Хагрид уснул в обнимку со своим верным псом. **** Ночь подходила к концу. Дрова в камине уже перегорели и теперь не давали ни тепла, ни света. Вернон и Дадли Дурсль дремали, сидя рядышком на одной койке, привалившись друг к другу головами. Когда настанет утро, они не вспомнят ни ночных приключений, ни своей прошлой жизни. **** Северус Снейп вынырнул из Омута памяти и вновь очутился в кабинете директора. В кресле за большим столом в глубокой задумчивости сидел Альбус Дамблдор. Между стопками важных бумаг поблёскивал гранями полупустой графин с огденским. Снейп подошёл к столу и щедро плеснул в два стакана янтарную жидкость. — Что скажешь, мой мальчик? — отрешённо поинтересовался профессор, обратив свой взор на бледное усталое лицо собеседника. Пришлось выдернуть его из постели – дело не терпело отлагательств. Вместо ответа зельевар залпом осушил свой стакан и уставился в пустоту, погрузившись в свои думы. Он размышлял о том, как отреагировала бы Лили, узнай она о том, что ее ребёнок, будь он неладен, пропал безвести. Внутренним взором он видел заломленные тонкие руки, глаза, полные отчаяния, и губы, – о, эти губы, – молящие о помощи. Одиннадцать лет скорби не прошли даром. Сердце обросло толстой коркой льда, но одно лишь косвенное упоминание о Лили Эванс заставило проклятый предательский орган вновь кровоточить. За окном разгорался рассвет. Робкий серый свет дымкой пробивался сквозь тяжёлые задёрнутые шторы. Фоукс встрепенулся и, немелодично каркнув, расправил крылья, приступив к утреннему туалету. Двое мужчин сидели через стол друг от друга, но чувствовали, как натянуты у обоих струны, как звенит и обволакивает гнетущая тишина. Послышались первые зевки с портретов. Прошлые директора Хогвартса потягивались и желали доброго утра своим соседям и ранним гостям. Скоро школа оживёт и загудит привычным ульем. Нужно было спешить, пока рутина не засосала в своё обыденное болото. — Я снимаю тебя с занятий. Минерва разберётся с заменами, — нарушил затянувшееся молчание Дамблдор. Голос после долгого молчания скрипнул в рассветной тиши, вызвав недовольное кряхтение феникса. Замявшись на мгновение, он все же выдохнул: — Ты мне нужен, Северус... Директор поднял очки на лоб и потёр ладонями глаза и щеки. Нужно было прийти в себя, настроиться на рабочий лад, но в голове Светлого был хаос. Проработанный до мелочей план рассыпался, как карточный домик. **** Первые лучи летнего солнца уже бродили по опрятным лужайкам, мерцая крошечными радугами в каплях росы, когда, нарушив умиротворенную благодать этой пасторали, раздался громкий хлопок. Двое рослых мужчин в странных одеждах появились прямо из воздуха на крыльце дома номер четыре по улице Тисовой и поспешно вошли в презентабельный коттедж. Внутри было тихо. В нос ударил запах тухлого мяса. Пройдя на кухню, волшебники увидели остатки трапезы маглов, которую те оставили на столе, в спешке покидая своё жилище. В раковине лежала посиневшая курица, вокруг которой с мерным жужжанием вились мухи, изредка пикируя на гниющий полуфабрикат. Поморщившись от запаха и неприятного зрелища Дамблдор мановением палочки привёл кухню в надлежащий вид и присел за стол, покрытый светлой льняной скатертью. Снейп остался стоять, прислонившись к дверному косяку. — Может, кофе? — непринужденно обратился директор к зельевару, пытаясь отвлечься от тяжёлых мыслей. — Как угодно, — безразлично ответил Северус, нехотя отлепляясь от стены. Изучив содержимое шкафов и холодильника, он с помощью волшебной палочки быстро приготовил две порции бодрости: одну с молоком и сахаром для директора, а вторую с несладким крепким напитком – для себя. Пить кофе в подобных обстоятельствах казалось абсурдным занятием. Но Дамблдор всегда был немного чудаковат. А потому, чашечка кофе на рушащемся мосту – то, что нужно для отличного начала дня. Снейпу не терпелось приступить к обыску, но Светлейший медлил, желая явиться к Фигг в приличное для визитов время, дабы не компрометировать женщину перед чопорными соседями. Отправив чашки в мойку, волшебники прошлись по комнатам. Ничего особенного – обычное зажиточное мещанство, эдакое немытое буржуа. Статуэтки в пыльных саванах, засохшие растения на подоконниках, нелепые картинки и обои в цветочек. Снейпа тошнило. Он с отвращением взглянул на нищую книжную полку, где кроме энциклопедии для кроссвордистов и нескольких книг о рыбалке не было ничего. — Северус! — раздался из коридора голос директора. Снейп быстрыми шагами пересёк гостиную и оказался возле лестницы. Дамблдор стоял в дверях маленькой каморки, обычно используемой как чулан для хранения ненужного хлама. Под ногами захрустели мелкие гвозди, извлечённые из двери заклинанием. Комнатка под лестницей была почти пуста. Только матрас на полу и несколько сломанных игрушек свидетельствовали о том, что здесь держали ребёнка. Все было затянуто паутиной и покрыто толстым слоем пыли. Сюда явно не заглядывали последнее десятилетие. Вернон Дурсль заколотил чулан, словно желая открестится от прошлого. — Посмотри, — с горечью в голосе сказал старец своему спутнику, указывая на щеколду с внешней стороны двери, — они его запирали... как собаку... А потом и вовсе забили дверь... Северус Снейп никогда не испытывал симпатии к детям, а к ребёнку Джеймса Поттера в особенности, и он не знал, как должны выглядеть детские комнаты, но что-то в его голове стучало, что вот так не должно быть, что это отвратительно неправильно. Прогнав от себя неуместную жалость, зельевар молча ушёл на чердак, оставив Дамблдора стоять у открытой каморки с бессильно опущенными руками. На чердаке было темно, сухо, пахло пылью и древесиной. — Люмос! — скомандовал чародей, и кончик его палочки зажегся ярким голубоватым светом. Под сводом крыши на проводе болталась одинокая лампочка со шнурком. Снейп дёрнул верёвку, и тесное пространство озарилось тусклым жёлтым светом. Одно тихое «Нокс», и палочка за ненадобностью потухла, отправившись в карман мантии. Низкие балки несколько раз оставили свой отпечаток на бледном челе рослого мужчины. С тихим шипением и ругательствами он, согнувшись, бродил по чердаку в поисках искомого. Завалы коробок с одеждой, игрушками, поломанной техникой создавали непроходимые препятствия. Северус перепачкал свою чёрную мантию и неудержимо чихал от поднявшихся в воздух клубов пыли. Наконец, отчаявшись найти хоть что-то в этом загашнике, он собрался уходить. Но тут его ботинок зацепился за торчащий гвоздь, и волшебник чуть не рухнул вперёд. Ругая Дурслей и маглов в целом, он глянул вниз в поиске виновника своего конфуза, как вдруг заметил, что одна из половиц не прилегает к полу. При ближайшем рассмотрении это оказался самый элементарный тайник. Две широкие доски легко снимались, а под ними располагалась глубокая ниша, в которой Снейп и нашёл то, что искал. Словно святыню, он осторожно извлёк из подполья потрёпанную коробку, доверху полную книг. Где-то на дне раздалось мелодичное звяканье. Мужчина, не жалея более мантии, сел на пол. Он перебирал магические фолианты, осторожно проводя подушечками пальцев по их пыльным обложкам. Много лет назад ее руки держали эти книги. Она прижимала их к груди и засыпала с ними, укутавшись пледом. Много лет назад он мечтал бы оказаться на месте одной из этих книг. Но не сейчас. Теперь, спустя время, он понимал – нежное чувство мутировало в болезнь. Та, что была полна жизни и света, превратилась в скелет глубоко под землёй. Он и сам превратился в пустой остов обтянутый кожей, а все его внутренности сожрали черви. Зельевар добрался до деревянной шкатулки на дне. В ней звенели с десяток пузырьков с разноцветным содержимым, разделённые тонкими перегородками на пронумерованные ячейки. Ячейка под номером девять была пуста. На внутренней стороне крышки приклеен листок с перечнем зелий. Лёгким красивым почерком на пожелтевшем пергаменте было написано: «#9 – videre invisibilia» «Узреть незримое» — прошептал Снейп, вспоминая, что к этому зелью прилагается ещё заклинание. Нужная книга лежала в самом низу стопки, что он соорудил, пока вытаскивал содержимое ящика. В ней не хватало одной страницы, на которой, согласно оглавлению, и находилось то самое заклинание. Зельевар аккуратно уложил книги и шкатулку обратно в коробку. Даже под угрозой Авады он не оставил бы здесь этот ящик. Он заберёт его себе, чтобы присоединить к другим памятным вещам, которые так бережно хранятся в его личном склепе уже много лет. Несколько записок с уроков, пара писем, ее перо и заколка для волос, которую он нашёл возле раздевалки – вот и все сокровища повелителя подземелий. Внизу хлопнула дверь, и Северус поспешил спуститься, прихватив с собой картонный ящик. Альбус Дамблдор в магловском одеянии сидел в гостиной, сгорбившись на цветастом диване. Он руками держал, как в тисках, свою голову, уперевшись локтями в согнутые колени. — В чем дело? — на ходу бросил Снейп, с порога чуя что-то неладное. — Северус, кажется, я схожу с ума, — прошептал старец, поднимая на собеседника побледневшее лицо. — Арабелла Фигг уже десять лет как в психиатрической лечебнице, — упавшим голосом произнёс Дамблдор. — Всё это время в ее доме жили другие люди, а я, старый дурак, думал, что Гарри здесь под присмотром, — он потрясал руками в воздухе. — Я позволил себе расслабиться, понимаешь?! Нет вестей – значит, все в порядке и все идёт по плану. О, наивное заблуждение – вот истинный враг мудрости! — сокрушенно покачал головой старик. Снейп с удивлением смотрел на развернувшуюся перед ним сцену самобичевания в исполнении Альбуса Дамблдора. Казалось, спокойствие, уверенность и мастерство чародея – это нерушимые столпы, на которых зиждется благополучие Хогвартса, его обитателей и всех подопечных великого Светлого. Сейчас же смятение и страх превратили Альбуса Дамблдора в обычного человека. Никогда прежде Северус не видел ничего подобного. Он не умел утешать. Такие тонкости человеческих взаимоотношений были непостижимы для его холодного разума. Проще было не замечать. — Я нашёл коробку, — произнёс он. — Не хватает зелья и заклинания «videre invisibilia», — констатировал Снейп, расхаживая по комнате, будто между партами в своём классе — Зачем Лили это зелье? — вскинул голову Дамблдор. — Его слишком долго и сложно варить... — Очень давно я сам сварил его, — пряча глаза, сказал Северус. Каждый раз от звука ее имени в голове словно прорывало плотину памяти. Ему стоило больших трудов возводить новые заградительные сооружения. — Она как-то обмолвилась, что хочет показать сестре Хогвартс и деревню. Бурный поток воспоминаний сносил все на своём пути. Он нёсся неудержимой горной рекой, увлекая за собой камни и бревна, и горе тому несчастному, что попадёт в этот бушующий водоворот. Горе ему самому. Они тогда только-только стали пятикурсниками. Лили вернулась с каникул печальная и замкнутая. Его личное солнце померкло, закатившись за грозовую тучу. Северус всю первую неделю учебы наблюдал ее грустные глаза, не смея лезть с распросами. А потом был поход в Хогсмид, где она немного отвлеклась и, в очередной раз восхитившись уютной деревушкой и видом, открывающимся отсюда на Хогвартс, призналась, что перед отъездом в школу в очередной раз серьёзно повздорила с сестрой. Лили в запале ссоры крикнула, что Петунии не видать всего этого, как своих ушей. Старшая Эванс, разрыдавшись, убежала в свою комнату, а на следующий день Лили, так и не помирившись с сестрой, уехала на учебу. «О, если бы она могла увидеть Хогвартс хоть одним глазком, она, наверняка, перестала бы злиться...» После этих слов юноша потерял сон и аппетит. Он перелопатил горы книг в поисках ответов на свой вопрос. И нашёл. Рискуя быть отчисленным, Северус тайно сварил для неё зелье «Узреть незримое» и преподнёс как рождественский подарок перед отъездом на каникулы. Она обняла его тогда на глазах у всех... а он стоял, как пень, не смея пошевелиться. Северус помнил ее холодный нос, вдруг оказавшийся прижатым к его уху. Помнил запах мороза в медных волосах и розовые щёки. А ещё глаза, что сверкали ярче всех самоцветов и смотрели на него с благодарностью и восхищением... Может ли человек вытерпеть такую пытку и не сойти с ума, когда память услужливо подкидывает ему, словно поленья в огонь, воспоминания, где он был счастлив, но теперь не в силах ничего изменить? Вряд ли. Однажды этот огонь превратится в Адское пламя и поглотит всё на своём пути. Северус Снейп отвернулся от окна, куда несколько минут смотрел невидящими глазами, погрузившись в свой ад. Он сморгнул наваждение и повернулся к Дамблдору. Старец размышлял вслух: — Может, Петуния хотела отвезти мальчика в Хогвартс? По дороге могла произойти... авария, например. Ничего удивительного, что их не нашли – магловская полиция своей задницы найти не может, — Дамблдор сидел, закинув ногу на ногу и активно жестикулировал, помогая себе строить предположения. — Я ума не приложу... Ну, не Азкабан же ей понадобилось увидеть?! — усмехнулся волшебник, взглянув на Снейпа. Тот в ответ только хмыкнул и вновь уставился в окно. — В любом случае, нам сначала нужно найти Арабеллу, — вздохнул Дамблдор после непродолжительного молчания, хлопнув себя по коленям и бодро поднимаясь с дивана. — Вездесущие кумушки поведали мне, что за городом есть лечебница-пансионат «Мипл Гроув», где и находится Арабелла, — решительный тон директора свидетельствовал о том, что он вернул своё хвалёное самообладание и готов к дальнейшим действиям. Чародей оценивающе посмотрел на младшего коллегу и с нажимом произнёс: — Тебе нужно переодеться. Ты же не появишься там в мантии? Северус оглядел себя, бросил оценивающий взгляд на директора и, скрипя зубами, был вынужден согласиться. На фоне своего спутника и прочих маглов он выглядел бы немного странно. Альбус Дамблдор был одет в пижонский коричневый костюм-тройку с кожаными заплатками на локтях и легкомысленным сиреневым платочком, торчащим из нагрудного кармана. Жилет надетый поверх клетчатой рубашки довершал эпатажный образ волшебника. — Пожалуйста, позволь мне? Ты ведь последний раз был в магловском мире ещё школьником и ничего не смыслишь в современной моде, — улыбнувшись, сказал Дамблдор, видя, как Северус достаёт палочку, чтобы сменить одеяние. Зельевар согласился, но предупредил, подняв руки, словно защищаясь от неудержимой фантазии известного чудака: — Альбус, только без излишеств, прошу вас. Кивнув, волшебник произнёс заклинания и, взмахнув палочкой, облачил своего спутника в элегантный чёрный костюм и такого же цвета рубашку. Качество ткани и покрой не оставляли сомнений, что эти вещи стоят намного дороже, чем может позволить себе скромный профессор. На шее зельевара появился темно-зелёный шейный платок в тонкую серебристую полоску. — Я же просил, без излишеств, — оглядев себя, процедил Снейп, недовольно поведя бровью. Он тут же развязал модный аксессуар и сунул его в карман брюк, по своему обыкновению наглухо застегнув верхние пуговицы рубашки. Чародей в ответ лишь усмехнулся, покачав головой. Волшебники трансгрессировали прямо из гостиной и спустя несколько мгновений оказались на широкой аллее, ведущей к четырёхэтажному серому зданию. Снаружи клиника имела неопрятный вид. Отвалившаяся слоями штукатурка, облезлая краска на оконных рамах резко контрастировали с помпезным полукруглым крыльцом и широкой лестницей в духе английской архитектурной классики. По обеим сторонам асфальтной дорожки росли могучие некогда клены. Редкие листья пожухли и свернулись трубочками, поражённые неизвестной болезнью. — С Мунго и рядом не стояло... — под нос себе пробубнил высокий худой мужчина в чёрном костюме. Он чувствовал себя неуютно в новой одежде, и без мантии казался себе обнаженным. Было странно видеть свои ноги, облачённые в слегка зауженные брюки. Приталенный пиджак сидел туго и с непривычки сковывал движения. Его спутник же, напротив, в магловском одеянии чувствовал себя вполне комфортно и, несмотря на некоторую вычурность наряда, органично вписывался в обстановку. Через пару минут они вошли в тихий светлый холл больницы. Огромные пыльные пальмы в кадках, подсвеченные из окон заходящим солнцем, бросали размытые тени на кафельный пол. За высокой стойкой сидела девушка в голубой униформе лечебного заведения. Она заинтересованно посмотрела на посетителей, задержавшись глазами чуть дольше на бледном лице мужчины в черном дорогом костюме. Снейп резко осадил девицу, одарив ее пронзительным холодным взглядом, под которым та поникла и сжалась. — Добрый день. Чем могу помочь, господа? — она поприветствовала посетителей, пряча теперь уже смущённый взор в журнале регистрации пациентов. — Здравствуйте, мисс... Лоуренс, — мягко зашелестел Альбус Дамблдор, прочитав на бейджике фамилию администратора. Девушка, словно загипнотизированная, подняла глаза на импозантного пожилого мужчину и улыбнулась ему густо накрашенными алыми губами. Снейп с интересом наблюдал реакцию дамы на Дамблдора. — Мисс Лоуренс, мы вот по какому делу. Я долгое время был за границей, а когда приехал, с прискорбием узнал, что моя старинная подруга попала сюда, в вашу клинику. Мы пришли повидать ее. Вы поможете нам? — Такие вопросы решает только главный врач, — со знанием дела сообщила мисс Лоуренс. — Доктор Резенхоф сейчас у себя в кабинете. Я провожу вас, — она ослепительно улыбнулась Дамблдору и выплыла из-за стойки, оказавшись ростом на две головы ниже каждого из мужчин. Бесшумно скользя по коридорам в мягких тапочках, мисс Лоуренс привела посетителей на второй этаж, где за высокой дверью в просторном кабинете сидел доктор Джозеф Резенхоф – мужчина средних лет с цепкими карими глазами и аккуратной бородкой на приятном лице. Он встал, приветствуя внезапных посетителей, и попросил администратора принести личное дело пациентки Арабеллы Фигг. Мужчины сели в предложенные кресла, а доктор вернулся на своё место за широким резным столом. Стальная модель солнечной системы кружилась на соседнем чайном столике с тихим жужжанием. За витражным окном виднелась запущенная лужайка и печальная кленовая роща с безлиственными деревьями. Несколько скамеек под голыми кронами были заняты пациентами и медперсоналом. Доктор Резенхоф выжидательно глядел на странных посетителей. Директор Хогвартса первым нарушил молчание: — Меня зовут Альбус Дамблдор, — начал чародей. — Это мой друг и коллега Северус Снейп, — зельевар лишь кивнул доктору в знак приветствия. — Миссис Фигг – моя давняя подруга. Мы хотели бы повидать ее. Милая мисс Лоуренс любезно сообщила нам, что это можно сделать только с вашего разрешения. Вот, собственно, за этим разрешением мы и пришли. Доктор Резенхоф внимательно слушал обращённую к нему речь. Его лицо было серьёзно и сосредоточено. В это время в дверь просочилась уже знакомая девушка в голубой униформе и безмолвно положила на стол толстую папку, связанную обычным бинтом, с торчащими оттуда исписанными листами бумаги. Она застыла на мгновение в ожидании дальнейших указаний, но доктор лёгким кивком головы отпустил ее. — У вас есть документ, подтверждающий вашу личность? — деловито начал Резенхоф, складывая руки на стол, как примерный ученик. — О, конечно, конечно, — засуетился экстравагантный мужчина, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок. Доктор Резенхоф с минуту изучал предоставленный документ, несколько раз поднимал глаза на чародея и вновь внимательно вчитывался в строки. Зельевар в это время сидел с выражением крайнего удивления и откровенно забавлялся ситуацией. — Что ж, мистер Дамблдор, — улыбнулся врач, возвращая документ. — Рад, что наконец имею честь познакомиться с вами. Дело в том, что Арабелла Фигг десять лет назад, ещё будучи в относительно ясном сознании, назначила вас своим доверенным лицом. И, признаться, я удивлён, что вы существуете на самом деле. Мне казалось, великий маг и волшебник Альбус Дамлдор – вымышленный персонаж из личной вселенной миссис Фигг. Дамблдор снисходительно улыбнулся: — О, нет, к сожалению, я обычный старьевщик, — покачал головой седобородый старец. — Мы с коллегой ищем ценные вещи и собираем свою маленькую коллекцию. Что-то покупаем, что-то продаём... Но из ваших слов я могу сделать вывод, что Арабелла сейчас не в себе, — голос волшебника стал взволнованным, он настороженно заглядывал в глаза доктору, в надежде на отрицательный ответ. — Понимаете, дело в том, что миссис Фигг страдает серьёзным психическим расстройством. У неё шизофрения. Не заметив на лицах посетителей понимающего отклика, доктор Резенхоф открыл толстую папку и стал доставать оттуда выписки из полицейских рапортов и медицинских отчетов, согласно которым, миссис Фигг была задержана за нападение на Вернона Дурсля. Именно он вызвал полицию и в дальнейшем подал в суд на Арабеллу. Он выдвинул обвинение в злостном хулиганстве, угрозах, оскорблениях. Подбитый глаз мистера Дурсля, изодранный пиджак, разбитые окна, вырванные с корнем цветы, оторванный почтовый ящик – вот неполный список всех преступных деяний миссис Фигг, за которые ей пришлось отвечать по всей строгости закона. Суд назначил психиатрическую экспертизу, в ходе которой Арабелла Фигг была признана невменяемой и принудительно направлена в клинику «Мипл Гроув», где у неё и была окончательно диагностирована шизофрения, и назначено серьёзное медикаментозное лечение, совмещающееся с применением ЭСТ - электросудорожной терапии. Проще говоря, лечение электрошоком. — Миссис Фигг находилась в состоянии фантастического острого бреда. Волшебство, чародеи, некий ребёнок-мессия и прочие невероятные образы завладели ее мышлением. Как я уже говорил, пациентка назначила вас главным светлым волшебником, что свидетельствует о ее особом к вам расположении. Доктор Резенхоф говорил чётко и грамотно, без труда переводя сложные медицинские термины в доступные простым смертным понятия. Он был так любезен, что снова позвал по коммутатору мисс Лоуренс и попросил ее проводить гостей к миссис Фигг. — Только, прошу вас, не утомляйте ее, — заботливо сказал он, пожимая на прощание руку Дамблдору. Снейп от рукопожатия воздержался. И вновь двое чародеев следуют за невысокой девушкой в униформе. Одиночная палата в конце длинного коридора на третьем этаже. Мисс Лоуренс открыла дверь одним из ключей на увесистой связке и мягко обратилась к женщине, сидящей в кресле у окна: — Добрый день, миссис Фигг. К вам гости. Девушка понизила голос и, избегая зрительного контакта с высоким мужчиной в чёрном, произнесла, обращаясь преимущественно к белобородому старику: — Я буду вынуждена вас закрыть в палате. Вернусь через двадцать минут. Пациентам нельзя переутомляться. Надеюсь, вам хватит времени, потому что следующее посещение будет возможно не раньше, чем через неделю. С этими словами она удалилась. Щёлкнул ключ в замке, и волшебники наконец смогли осмотреться. Крошечная палата два на два. Узкая пружинная кровать с кожаными фиксирующими ремнями для рук и ног, рядом стул с подлокотниками. Ни шкафа, ни стола, ни коврика на полу. Альбус Дамблдор подошёл к женщине, что неподвижно сидела на своём месте. Он помнил Арабеллу проворной и подвижной пожилой женщиной. Сейчас же перед собой он видел сморщенную тень с торчащими, словно пакля, остатками волос в казенной длинной рубашке. Глаза, не выражавшие абсолютно ничего, были обращены вдаль. — Арабелла, ты меня слышишь? — волшебник наклонился и осторожно положил руку на высохшее плечо. — Это я – Альбус... — Ее здесь нет, — перебил его Снейп, с долей отвращения глядя на безжизненную оболочку женщины. Дамблдор кивнул, соглашаясь с зельеваром, но все же продолжил: — Арабелла, мы заберём тебя отсюда. Скоро. Я договорюсь в Мунго. Тебе там будет лучше... — Ей уже не будет лучше, — снова вмешался Снейп. Он стоял посреди палаты в привычной позе, скрестив руки на груди, и безразлично наблюдал за развернувшейся сценой. — Я знаю, Северус, знаю... — вздохнул директор и присел на край кровати. Его колени касались острых коленей пациентки. Волшебник осторожно взял ее морщинистую ладонь в свои руки. Снейп никогда не видел великого Светлого таким осунувшимся. Перед ним сидел дряхлый старик с бесконечно печальными воспалёнными глазами. — Нужно поспешить. Скоро вернётся сестра, — зельевар присел рядом с Дамблдором и взглянул в пустые глаза Арабеллы. — Она пуста, Альбус... как после поцелуя дементора... — Да, но мы должны попытаться... Чародеи одновременно погрузились в сознание Арабеллы Фигг. Сквозь зеленоватую дымку, как сквозь толщу воды, были видны пустые коридоры, распахнутые и зияющие чернотой дверные проемы. Закоулки памяти сменяли друг друга, ощущение липкого холода и безысходности неотступно следовало за легилиментами. Двойным усилием воли волшебники пытались найти хоть какое-то воспоминание, но вокруг была оглушающая тишина. Утратив всякую надежду, они уже были готовы покинуть мертвый разум, как вдруг на серой стене появилась очередная дверь. Она оказалась заперта. Это был последний бастион памяти несчастной женщины. Круглая ручка из потемневшей бронзы легко повернулась. Из приоткрытой двери выскочила стая кошек со вздыбленными хвостами. В комнате царил полумрак. У большого тройного трюмо сидела прежняя Арабелла, трижды отражаясь в помутневших зеркалах. Волшебники могли видеть ее лицо лишь в зеркальном отражении. — Альбус, — прошелестела женщина, — если ты это видишь, значит, они таки зажарили мои мозги. Она беззвучно засмеялась, но в том смехе не было веселья – скорее, безбрежная горечь. — Я теперь почти ничего не помню. Горсть таблеток три раза в день, какие-то транквилизаторы и эта пытка электрошоком... словно я не человек, а кусок курятины, который нужно зажарить до золотистой корочки. Они думают, я сумасшедшая. А я только хотела объяснить какой опасности они все подвергаются. Меня никто не хочет слушать, — Арабелла всхлипнула и глубоко вздохнула. — Я ещё помню про свою миссию. Но я ее провалила. Прости меня, Альбус, я не справилась, — губы женщины кривились, она готова была заплакать. — Альбус, эти Дурсли – они ужасны. В ту ночь меня разбудили кошки. Взглянув в окно, я увидела, как она выносит из дома большой свёрток, кладёт его на заднее сидение и уезжает. Я бежала за машиной два квартала и, думаю, она отправилась куда-то в лес или к морю. С тех пор я ее не видела. Они, наверное, убили его... — слезы потекли по щекам миссис Фигг, но она продолжила, не замечая их: — Я хотела правды и справедливости, а меня упекли в психушку. Я не успела с тобой связаться. Все произошло слишком быстро. Потом это лечение. После каждого сеанса я теряю кусок жизни. Какое-то ненасытное чудище жрет мою жизнь, как именинный пирог, и скоро не останется ни крошки. Я чувствую. Потому и обращаюсь к тебе. Арабелла открыла жестяную коробку из-под печенья и стала раскладывать на туалетном столике разные бумажки. — Они хотели отобрать, но я не дала, — печально усмехнулась миссис Фигг, прижимая к себе красочную коробку. Одна за другой на стол ложились газетные вырезки, аптечные рецепты, фотографии кошек – все это казалось бесполезным мусором. Но вдруг дрожащими пальцами женщина достала из жестянки лист отрывного календаря. Дата была несколько раз обведена карандашом. От нажима тонкая бумага немного порвалась. Арабелла застыла с вытянутой рукой, так и не положив листок к общей стопке бесполезной макулатуры. — Я буду до последнего хранить это воспоминание в надежде, что ты однажды придёшь. Меня скоро переведут в другую палату и, доктор Резенхоф сказал, усилят воздействие токов. Я уже давно забыла, что все это значит, но храню, зная, что ты все поймешь. Ты ведь всегда всё понимаешь... **** — Я ничего не понимаю! — сдавленно прошептал Дамблдор, резко повернувшись к своему спутнику, когда они оказались на ступенях больницы. — Альбус, не гневите Мерлина, — отрезал Снейп. — Всё вы понимаете. Двадцать восьмое мая – это день, когда Петуния увезла Гарри. Арабелла оторвала календарь и обвела дату. Двое волшебников быстро шли по кленовой аллее, чтобы поскорее добраться до места, откуда они могли бы незаметно трансгрессировать. — Лучше скажите, откуда у вас магловское удостоверение личности? — усмехнувшись уголком рта, поинтересовался зельевар. — О, Северус, прошу тебя! — картинно взмахнул рукой директор. — Это было черновое расписание занятий для первокурсников, что мне прислала Минерва для ознакомления. — Чек, который вы потом выписали Резенхофу, тоже фантомный? — уже во всю веселился Снейп. — Чек настоящий, — серьёзно ответил старец, игнорируя буйное веселье коллеги. — Мне, знаешь ли, по роду деятельности приходится иметь различные пути решения проблем. Надо вытащить Арабеллу отсюда. Они уже сделали все, что могли, — с неприкрытой злостью процедил Дамблдор. — Находится в этой клинике опасно. При такой нагрузке на это их электричество может случиться серьёзный пожар. Снейп косо посмотрел на директора, подозревая самое худшее для лечебницы «Мипл Гроув». Альбус Дамблдор продолжил, поправляя очки-полумесяцы: — Теперь нам нужно на побережье. Тот рыбак из воспоминания Дурсля... он что-то говорил о лодке, которую украли десять лет назад, и она сама вернулась к берегу уже пустой. Северус быстро шёл рядом с директором. Не поворачивая головы к собеседнику, он холодно констатировал факт: — Если она отвезла ребёнка в Азкабан – он мертв.