Спасите наши души

Как порой много вопросов, и как мало ответов! Ещё две недели назад Джемма Симмонс так сильно любила Леопольда Фитца, что готова была погибнуть ради него, а сейчас ненавидит этого парня всем своим нутром. «Как такое возможно? Нельзя просто взять и разлюбить человека! Нельзя выключить любовь! Это так не работает! Здесь что-то не так», - продолжала повторять себе Дэйзи. Она почти не спала всю ночь, расхаживая по комнате в поисках ответов на миллион вопросов, что у неё накопились за этот день. Хорошо, что Джемма достаточно крепко спала и не слышала этих полуночных похождений, иначе Дэйзи самой пришлось бы отвечать на миллион вопросов. «Что-то в этом всём не сходится, - продолжала терзать свой ум Джонсон. – Не может один и тот же человек быть полностью противоположным самому себе. Боже, как же хреново это звучит! Не может всего этого быть! Как может один и тот же человек быть холодным и расчетливым в эту секунду, а в следующую – быть добрым и заботливым? Как она может так быстро переключаться между этими противоположными сторонами своей личности? Это как Робби Рейс и Призрачный Гонщик…» Телефон Джеммы на тумбе слабо завибрировал, однако в ночной тишине этот звук показался очень громким, и Дэйзи вздрогнула. Она быстро подошла, взяла в руки мобильный и взглянула на экран – входящий вызов. Номер не определен. Кто может звонить Симмонс в три часа ночи? Или этот кто-то звонит Мадам Гидре? Снять трубку Джонсон так и не решилась, поэтому просто дождалась окончания вибрации девайса и вернула его на место. «А что, если это работает так же? – вернулась к своей незавершенной мысли Дэйзи. – Что, если Мадам Гидра, как и Призрачный Гонщик, «гость» в чужом теле?» Мобильный Симмонс вновь завибрировал, но на этот раз IT-шница взяла его, вышла на балкон, прикрыв за собой дверь, и сняла трубку: - Джем…кхм…Симмонс, нам нужно поговорить, - раздался в трубке неуверенный, но такой знакомый голос. – Даже если ты не хочешь говорить со мной, это важно, поэтому просто слушай. Я потерял слишком много, и, как выяснилось, из-за тебя. Большая часть моих потерь – твоя вина. Ты оказалась Мадам Гидрой, и это стало самой большой моей потерей. У меня не осталось никого, кроме Дэйзи. Симмонс, прошу, если в тебе ещё осталось хоть что-то человеческое, не забирай у меня и её. Я просто сойду с ума. Ты ведь говорила, что любишь меня, Джемма, - её имя он произносил так, будто боролся сам с собой, будто ему было трудно называть её так. – Если это было правдой, если хоть что-то из нашего прошлого было правдой, ты послушаешь меня. Прошу тебя. По щеке Дэйзи скатилась слеза, и девушка сбросила входящий. Конечно, он уже обо всём догадался, ведь это Фитц – самый умный парень в мире. Он всё понял. Неизвестно, хорошо это или плохо. Он просто всё понял. И он уже начал бороться. Начал защищать то единственное, чем он дорожит сейчас. И это точно плохо, ведь он не сможет защитить. Он не справится в этот раз. Утро настигло город не скоро, но Дэйзи дождалась спасительных солнечных лучей и встала с постели, на которой последние два часа просто лежала, пытаясь не пускать в голову неприятные мысли. Девушка заскочила в ванную, приняла душ, натянула на себя первые попавшиеся под руку вещи. Затем, отправилась на кухню, где приготовила кофе и яичницу. Симмонс уже потягивалась на кровати, когда Джонсон вошла в комнату с подносом. - Доброе утро! – улыбнулась Джемма. - Доброе, - Дэйзи поставила завтрак на прикроватную тумбу и села на край постели, беря любимую за руку. – Как спалось? - Отлично, - просияла Симмонс. – У тебя волшебная кровать. - Может быть, - натянуто улыбнулась Джонсон. На неё, видимо, это волшебство не действует. - Выглядишь невыспавшейся, - с тревогой в голосе, подметила Джемма. – Бессонница? - Что-то вроде того, - Дэйзи встала. - Знаешь, мне нужно, чтобы ты сделала кое-что для меня, - ставя поднос перед собой, проговорила Симмонс. – Нужно взломать кое-что. - Взломать? – переспросила Джонсон. - Да, - отправляя в рот первый кусочек своего завтрака, ответила Джемма. – Не откажешь любимой девушке? «А любимая ли девушка меня об этом просит? Или это её злой и грубый двойник, именуемый Мадам Гидрой?» - завертелось в голове IT-шницы. Однозначного ответа на эти вопросы она, конечно, не знала. - Мне это даже в радость! - рисуя на лице более-менее правдоподобную улыбку, развела руками Дэйзи. Мозг отказывался воспринимать происходящее, бунтовал, размахивал дымовыми шашками, пытался вразумить Джонсон, напомнить, что она ступает по очень тонкому льду, она в шаге от пропасти, в которой беспросветная тьма, из которой нельзя выбраться. Кажется, она предает друзей, но о каком предательстве может идти речь, когда Джемма так мило и забавно пачкает нос яичным желтком? Кажется, она переступает через свои принципы, но о каких принципах может идти речь, когда Джемма так соблазнительно облизывает тонкие пальчики? Кажется, она ломает чужие жизни, но, разве, она не должна заботиться о своей? Герои должны спасать всех вокруг, а Дэйзи Джонсон – не герой. И она не должна никого защищать. Она должна спасать себя саму. И единственный глоток кислорода в бесконечном бушующем океане окружающей действительности сейчас сидит на кровати, морща нос и лучезарно улыбаясь, и стирает со щек яичный желток.