Анна и Штольман. Дело №5. Фамильные узы

Штольман сидел в какой-то слободской кафешке-забегаловке и пил кофе. Кофе был отвратительным. Впрочем, как и настроение полицейского. Однако вкус напитка на этот раз волновал его меньше всего. Ему просто был нужен кофеин, потому что шли вторые сутки без сна, и усталость давала о себе знать. Зол же Штольман был из-за хода расследования, а вернее его пробуксовки, причем сразу по двум направлениям. Во-первых, спустя уже более суток с момента обнаружения тела, им так и не удалось выяснить личность убитого. Полицейские перекопали все, что можно, но результатов так и не было. Коробейников был убежден, что жертва – не местный. В противном случае они бы уже выяснили его личность. Штольман в глубине души был склонен с ним согласиться, однако внешне вида не подавал и требовал продолжения интенсивной работы. Проблема была в том, что с версией о приезжем все складывалось еще хуже. За прошедшее время были проверены все гостиницы, мотели, хостелы и общежития в Затонске, Слободке и их окрестностях. Погибшего парня нигде не знали. В данный момент полиция переключилась на проверку сдаваемых квартир, но процесс это был не быстрый и результата пока также не дал. Был, конечно, еще вариант, что парень приехал кому-нибудь в гости, но тогда должны были бы заявить о его исчезновении. Тем более, что новость об убийстве разлетелась широко, и мало кто в округе остался в неведении. Пока же полиция по-прежнему имела дело с неопознанным трупом, оказавшимся безо всяких вещей и документов посреди ночного леса. А во-вторых, у Штольмана возникла еще одна проблема – с Елагиными. Пистолет прямо связывал эту семью с произошедшим убийством, однако и тут все пошло наперекосяк. После информации от Милца о происхождении пули Софию Елагину доставили к Штольману. Следом в полиции немедленно появился и Виктор Миронов. Поняв расклад, адвокат попытался в частном разговоре с клиенткой убедить ее изменить свои показания по поводу пистолета, поскольку ее объяснение выглядело крайне неубедительным в сложившейся ситуации. Однако Елагина уперлась намертво. Она твердила, что выбросила пистолет в реку, и его не было в их доме уже несколько лет. Попытки Штольмана донести до нее, что она является очевидной подозреваемой, не повлияли на женщину. Прямые угрозы задержать ее по подозрению в убийстве также не дали результата. Елагина своим неумным упрямством так взбесила полицейского, что он и впрямь был почти готов ее задержать без предъявления обвинения на сорок восемь часов. К счастью, тут к его здравому смыслу и чувству справедливости воззвал Миронов. Штольман полагал, что сама Елагина не убивала, но судя по ее поведению, она покрывала убийцу или того, кого считала убийцей. И не надо было быть пяти пядей во лбу, чтобы понять, что речь идет об Алексее Елагине. Так что полицейский отпустил мать под подписку о невыезде и приказал доставить к нему сына. Вот тут-то возникла новая проблема, потому что быстро выяснилось, что Алексей Елагин пропал. Выехал от Гусятникова, а до дома не доехал. Был объявлен перехват, но результата он не дал. Уже ближе к ночи его машина была обнаружена в Слободке, однако его самого так до сих пор и не нашли, а его телефон был отключен. Почти в ночи Штольман приехал вновь к Елагиной, будучи уверенным, что это она скрывает сына от правоохранительных органов. Однако он обнаружил ту в полной панике. Женщина явно не знала, где Алексей и пребывала по этому поводу в ужасной тревоге. В результате поиски Алексея Елагина продолжались уже скоро сутки, однако его местонахождение было по-прежнему неизвестно. В сочетании с неудачей в выяснении личности погибшего не было ничего удивительного, что Штольман пребывал в отвратительнейшем состоянии духа и ледяной ярости. Вот и сейчас он опустошал чашку очень плохого эспрессо с таким видом, будто бы то было его заклятым врагом. Однако доза кофеина сделала свое дело. Полицейскому неожиданно пришла в голову мысль: «А что если убитый парень действительно приезжий, но он нигде не останавливался? Где в таком случае могут быть его вещи?» Ответ на этот вопрос был очевиден. Штольман залпом допил остатки кофе и стал быстро одеваться. Спустя уже десять минут он стоял на площади перед слободкинским автовокзалом. Затонск и Слободка находились в стороне от популярных путей. Здесь даже не было железнодорожных станций. Города связывали с остальным миром исключительно автодороги, а основным – и единственным – транспортом междугородних перевозок были автобусы. Теоретически убитый мог выйти и в Затонске, но там не было полноценного автовокзала. Автобусы просто заезжали туда по дороге, забирая и высаживая пассажиров. А вот в Слободке был настоящий автовокзал – с несколькими перронами, залом ожидания… И камерой хранения. Если погибший парень приехал в Слободку, он мог оставить все свои вещи именно там, в камере хранения, и отправиться налегке в лес. А значит, этот вариант нужно было проверить. Штольман уже был готов сделать шаг к автовокзалу, как вдруг почувствовал, что его настроение резко улучшилось, а лицо вопреки воле расползается в улыбке. Полицейский повернул голову и пристально взглянул на то, что до этого заметил краем глаза, и что как раз и вызвало моментальную и радикальную смену его настроения. На парковке автовокзала стояла очень хорошо знакомая ему ярко-алая машинка.