Проклятье одного города.

       На улице не было видно ни одного человека. Видимо, никто не спешил вылезать из своих нагретых жаром Огня жилищ на сквозящий ветер. И Донгар не вылез бы, если бы духам вдруг не приспичило пошалить с барьером проклятья. Тихий звон от ударов по невидимой обычному человеку стене до сих пор отдавался легким гулом в голове. И как только тут люди живут? Терпеть такое почти каждую свечу — это просто ужасно. Поскорее бы уже выйти из этого города.        — Наконец явились, — встретила их Аякчан. Девушка стояла, наклонившись над горевшей голубым огоньком плитой, и что-то усердно помешивала в глубокой каменной миске. По дому разносится аппетитный аромат мяса и рыбы.        — На обед у нас виршевый суп.        — Никогда не слышал о таком, — сообщил Хакмар, почему-то даже не посмотрев в сторону шамана. — Айка, можешь воду нагреть?        — Могу, а зачем?        Кузнец выразительно посмотрел в сторону небольшого окна, за которым завивались снежные вихри. Девушка понимающе кивнула и нехотя оторвалась от готовки.        Интересно, может и мне пойти окунуться в горячую воду? — подумал вдруг Донгар. Подумал, и сам удивился своим мыслям. Подобные этой никогда его не посещали. Может и на него действует проклятье Фризза? Но онемевшие от мороза руки говорили сами за себя.        — Хакмар, давай недолго. Я тоже помоюсь потом, однако.        На какой-то миг в воздухе повисла напряженная тишина. Было слышно, как за окном воет вьюга, а в ванной плещет вода.        — Что ты сказал? — послышался удивленный голос. — Я не ослышалась?        — Нет, — Донгар уселся на стул возле стола и положил голову на скрещенные на столешнице руки.        Как же он устал. Только когда тело полностью расслабилось он почувствовал, как напряжены мышцы ног, и как медленно и болезнено расслабляется спина. Сейчас горячая ванна и вправду могла быть полезна.        Аякчан прошла мимо и снова застучала ложкой по стенкам миски. Она напевала что-то себе под нос, что-то веселое и задорное, медленно перетекающее в грустное и печальное. Шаман устало прикрыл глаза. Тихий спокойный голос девушки убаюкивал, заставляя разум затуманиваться и тут же проясняться. Скоро Хакмар там?! А то таким образом и заснуть недолго!        Как только он подумал об этом тихий плеск в ванной прекратился. Ну наконец то! Не дожидаясь пока кузнец выйдет, Донгар подскочив с места и выбежав из комнаты под удивленный взгляд Аякчан, остановился у двери в ванную. За нею было слышно, как шуршат по ковру босые ноги и еле слышно звенит туго натянутая веревка под мокрой после стирки одеждой.        — Хакмар, давай скорее, однако! Ты не один ведь, — тактично постучав в дверь, крикнул парень. Ответом ему было гневное невнятное бурчание и раздраженный окрик:        — Иду уже! Потерпеть пару ударов сердца не в состоянии?!        Донгар промолчал. Ну, а что он мог ответить? По какой-то причине внутри неприятно закололо от этого пропитанного злостью голоса, который мог бы звучать и ласковее. Мог бы… Хотелось бы…        Шаман уперся лбом в холодную ледяную стену и до боли зажмурил глаза. Перед закрытыми веками запрыгали разноцветные круги, а пальцы сами собой судорожно сжались, когда парень невольно прижал их к разрывающейся от неясной боли груди. Под паркой бешено билось сердце и каждую секунду грозило сломать грудную клетку, вырваться наружу. И все это от глупой мимолетной мысли о том, что Хакмар мог был сказать те же самые слова, в такой же последовательности и даже с такой же интонацией, но по-другому. Как если бы вместо него здесь стояла девочка-жрица. Кузнец не стал бы так раздражаться. Он, возможно, даже подобрал бы слова получше и вышел быстрее, не желая ненароком огорчать того, к кому что-то испытывает. Вот если бы Хакмар попросил Донгара выйти быстрее, он бы вышел и слова ему бы не сказал!        — Я не понял, тебе надо было или нет? Ты чего ломился? — послышался совсем рядом слегка недоуменный голос.        Шаман оторвал голову от стены и поднял взгляд на друга. Тот стоял в дверях, окутаный невесомым облаком пара в одних штанах и с растегнутой рубахой на голое тело. Она прилипала к влажной бронзовой коже, четко очерчивая все контуры и изгибы, подчеркивая каждое движение отчего-то напряженных мышц. Шаман невольно сглотнул и отвел глаза, с ужасом понимая, что не в состоянии спокойно смотреть на своего друга. Неясным безумным порывом на грани сознания промелькнуло сильное желание потянуться, дотронуться до этого крепкого, такого надежного тела, обвить его руками, прижаться сильнее, вдыхая свежий, откуда-то знакомый и… родной аромат. Такой подлости от себя парень не ожидал. Мысль о том, как его пальцы касаются мягкой гладкой кожи и проводят по прямой спине, отсчитывая каждый позвонок, заставила парня невольно ужаснуться своей неправильностью и нелепостью. Он просто не мог так думать, не мог! Но почему же?..        — Что с тобой? — привел Донгара в чувство спокойный голос. Стараясь не смотреть на полуобнаженное тело парень перевел взгляд на лицо кузнеца. Оно не выражало толком ничего. Лишь где-то в глубине узких карих глаз шаман смог уловить раздражение и… испуг? Видимо ему показалось.        — Нет, ничего. Все в порядке. Просто устал немного.        И с этими словами он просто проскользнул мимо Хакмара в ванную комнату и захлопнул дверь. Смотреть в лицо друга при этом он просто не смог. Он и не смотрел. Поэтому не увидел, как Хакмар отреагировал на его резкие действия. Наверное, опять наморщил нос, как всегда делает, когда он выкидывает нечто подобное. Почему-то опять стало грустно. Что же делает с ним этот проклятый город?! Заставляет страдать и думать о каком-то бреде, и даже шаман не в силах объяснить почему это происходит.        Наскоро скинув с себя грязную и помятую парку, парень опустил в чан с еще не остывшей водой. Тут же ему пришлось зажать нос ладонью, опускаясь в воду по самые глаза. Здесь все, буквально все, от воздуха до пара в нем пропахло Хакмаром. Его запахом, похожим на аромат железа и огня, тепла, непосильного жара и южногорского солнца, что согревало саму душу, отдаваясь по телу волной приятной неги. Именно этот запах и это странное сочетание можно было назвать ароматом.        От нехватки кислорода пришлось вынырнуть из воды и разжать нос, впуская в горящие легкие знакомый теплый воздух. Волосы прилипали к шее и плечам, оставляли неприятный сальный осадок. Сколько он их не мыл? Может День, может больше — как-то вылетело из головы. И с чего это вдруг он стал думать о таких вещах? С каких пор это стало волновать его? Он не знал. Видимо город и правда обладает способностью менять людей, пробуждая их желания. Но что-то шаман никак не мог припомнить, когда он мечтал помыться и ходить наконец аккуратным? А может дело и не в этом даже? От осенившей его догадки, пришедшей к нему на ум, как снег на голову, Донгара невольно передёрнуло. Он не мечтал быть чистым, он мечтал, чтобы Хакмар посмотрел на него наконец не как на убожество, а как на полноправного человека, имеющего свои чувства и недостатки. Вроде обычное желание? Тогда почему при мысли об этом так сильно бьется сердце и захватывает дыхание? Поймать на себе хоть чуточку восхищенный взгляд южанина — видимо вот то, чего парень так сильно сейчас хочет.        Думая обо всей этой кутерьме Донгар зачерпнул достаточно средства для мытья головы, которое сам на днях приготовил по просьбе Аякчан, и вспенил его на голове, проглаживая отросшие за долгое время волосы, расчесывая пальцами и проводя пенной ладонью по всей их длине. Одного такого раза не хватило. Понадобилось три промывания головы средством, но зато старая грязь отошла полностью и плавала теперь на поверхности воды тоненькими пластинками темно-серого цвета. Теперь не помоешься нормально. А жаль, он так много не успел. С сожалением шаман вылез из лохани. Стирать вещи в грязной воде не очень-то и хотелось, но пришлось по мере возможности выловить всю грязь из чана и прополоскать парку со штанами в мыльной воде. Все тело пело при этом от ощущения чистоты и легкости после теплой водички, напряженные мышцы полностью расслабились, а разум очистился.        Все проблемы с барьером мы переживаем, — радужно улыбаясь думал парень, оттирая пятна от штанины. — Главное не поддаться на его искушения. Потерпеть чуть-чуть и все само пройдет. Ну или мы пройдем. Дальше, к столице. Все будет хорошо!        От таких мыслей улыбка сама расплывалась все шире и шире на его лице. Донгар довольно зажмурился и чуть ли не замурлыкал от счастья. Напевая веселую песенку себе под нос, он, не открывая глаз, по памяти повесил вещи на веревку и, еще раз прокрутившись на месте, открыл их дабы наконец накинуть на себя что-нибудь и выйти. Открыл и тут же замер на месте, как вкопанный. В дверях, распахнув их почти нараспашку, стоял Хакмар. Одну ладонь он прижал к лицу, закрывая нижнюю ее часть, второй держался за косяк, в попытке устоять на ногах. Обе они немилосердно​ дрожали, выдавали волнение. Глаза широко распахнуты, а в глубине расширевшегося, почти на всю радужку, зрачка читалось явное, ничем не объяснимое, смятение.        Внутри все опять оборвалось. Донгар почувствовал, как краска подступает к его лицу. И все, что он смог придумать, это глупая, бессмысленная фраза, произнесенная все-таки дрогнувшим голосом:        — Хакмар?