Indomable

Не то чтобы Минхек никогда не думал о свержении существующего порядка, который только и делал, что способствовал уничтожению ни в чем неповинных людей. В каждом человеке присутствует душа революционера, но не каждый дает ей пробудиться. Революция представляет собой изменения и эти изменения означают неизвестность. А разве может быть что-то страшнее неизвестности? Страх того, что может стать хуже, что устоявшаяся, пусть и надоевшая, рутина сменится чем-то неустойчивым и не несущим в себе абсолютно никакой гарантии в завтрашнем дне, буквально приковывает к месту. К тому же, начинать всегда сложно, особенно когда нет никого рядом. Минхек пару раз порывался бросить нудную жизнь бедного человека, вкалывающего ради копеек и терпящего все лишения беспрекословно, но его останавливала мысль о том, что все эти шастающие по площадям группы людей, твердящих про изменения в правительстве, заранее обречены на провал. У них не было четкого плана, да и за эмоционально орущими в рупор «лидерами» ничего не стояло, кроме пламенных речей и обещаний лучшей жизни. Взгляд сосредоточен на широкой спине идущего впереди Шону. Каким-то непонятным образом он внушал уверенность. Он не распинался, брызгая слюной, об осточертелости современной обстановки, не пытался вовлечь в свой круг как можно больше соратников для распространения своей идеи. Шону спокойно ставил перед фактами и Шону без лишних слов делал. Просто делал то, что считал нужным. У него был план и он тактично ему следовал, объединяя тех, в ком проснулся революционный дух, но кому требовалось какое-то определенное руководство. Не все рождаются вожаками, готовыми вести за собой, ведь быть ведомым проще. Ты выполняешь свои обязанности, не неся ответственности за обязанности других. У каждого на все свои причины. Минхека до головной боли интересовало, что же такого случилось у Шону, что он нашел в себе смелость подняться против системы. Что побило его, но не сломало, а сделало сильнее. И почему он, черт подери, кажется таким надежным? Целиком и полностью ему доверять Минхек, конечно же, не собирался. Он слишком привык нести свой груз тайны внутри, чтобы вот так с порога этим делиться. Однако последовать за ним, отбросив определенные моральные устои, он был явно готов. По крайней мере, начиная с момента, когда он выпустил последнюю пулю. И все-таки какая же история у его драмы? - А кто должен приехать вечером? – вместо этого спрашивает Минхек, пока они идут обратно к мастерской, чтобы сдать оружие. - Члены другого Клана. Не мы одни решили перейти в наступление. Клан Каратов – наши союзники и просто друзья. Это еще один закон: помогать им всем, чем возможно, потому что они сделают то же самое. То, что ситуация постепенно прояснялась, несказанно радовало. Становилось возможным хотя бы немного представить свои будущие действия, а не гадать что же с ним сделают. В роли убийцы себя Минхек не видел, да и в принципе на полноценное осознание всего происходящего требуется время. Шону оставил его в мастерской изучать виды оружия и механизм работы каждого по отдельности. Чжухон был занят с чертежами, поэтому наставником назначили Чангюна, который безразлично пожал плечами, но все же нескрываемо гордо задрав подбородок, повел его вглубь помещения прямиком в оружейную. В принципе, стоило около десяти минут побыть с Чангюном наедине, как спесь с него спала. Мат в свою речь он вставлял чаще, чем предлоги и союзы, язвил налево и направо, не упускал возможности подчеркнуть какой Минхек во всем этом дятел, однако общаться с ним было легко. Он, не скрывая, вываливал наружу все, о чем думает, поэтому не было необходимости пытаться вычислить как он относится к Минхеку и к окружающему миру в целом. - Я припер в Клан год назад, - как бы между делом говорит Чангюн, методично добавляя патроны в барабан Смит Вессона. – И вообще с этими ублюдками общаться не собирался. Думал, что буду сам по себе ходить и мочить уродов всяких, но хуй там плавал. В одиночку в этом болоте не выжить. Если не будешь уверен, что тебе прикроют спину, то словишь автоматную очередь прямо в зад. Я только через пару месяцев понял за каким хером Шону собирает всех под одной крышей и просит следовать законам. Детали вот этого дерьма, - Чангюн трясет в воздухе револьвером. – Сами по себе бесполезны. Только если подогнать правильные детали и только если собрать их правильно, получится реальное оружие. Вот такая, мать ее, философия. - А вдруг я неправильная деталь? – озабоченно спрашивает Минхек. - Видов оружия до ебени матери и больше. Не подойдешь к одной комбинации деталей, так подойдешь к другой. Я к тому, - Чангюн отдает ему револьвер. – Что здесь тебя никто не осудит и поможет найти свое место. К вечеру руки у Минхека нещадно горят и пестрят царапинами напополам с натертостями. На больших и указательных пальцах остались вдавленные отметины от постоянного перемещения деталей Глока. Чангюн, свято верящий в то, что не зная механизма оружия, нормально стрелять он в жизни не научится, не отстал, пока Минхек не смог без задержек провернуть полный разбор и сбор пистолета. Вопреки всему, местный макнэ оказался неожиданно ответственным, когда дело доходило до работы. В перерыве он рассказал Минхеку, что у каждого здесь помимо определенных «домашних» обязанностей есть своя специализация. И хотя все они владели базовыми умениями рукопашного боя и стрельбы, со временем было принято решение о выборе конкретных направлений. Сам Чангюн помимо пистолетов предпочитал револьверы и всевозможные винтовки, кроме снайперских. В рабочем плане он отвечал за информационно-технологическую область, величаво называя себя доморощенным хакером, который, однако, послушно наклеивал всем защитное стекло на телефоны. Кихен базировался на том же оружии, но специальность у него была довольно туманная. «Он короче что-то типа секретарши Шону. Только никогда его так не называй – говна потом не оберешься, - Чангюн почесывает дулом Смит Вессона подбородок. – Кихен обычно называет себя правой рукой или советником. Он ковыряется в каких-то бумагах и решает всякие вопросы с Каратами». Вонхо сходил с ума от холодного оружия и никогда не расставался со своим кинжалом из дамасской стали. У него в комнате был целый арсенал всевозможных ножей, кинжалов, мечей и бог знает чего еще. Шону заставил его сдать половину в оружейную, однако коллекция то и дело пополнялась. Впрочем, никто не знал откуда Вонхо берет деньги на свое весьма не дешевое хобби. Хенвон на поле боя обычно не совался, предпочитая оживленным действиям хладнокровный вынос противников со снайперской винтовки. Если Вонхо в свободные смены занимался сбором данных по полученным от Шону наводкам конкретно от нужных людей и в принципе занимался подкупами, то Хенвон анализировал всю полученную информацию и затем разрабатывал для каждого задания определенную стратегию. Заранее найдя удобное место, он шел занимать свою позицию или подбирал такое место для Чжухона, которому тоже по душе была подстраховка своих откуда-нибудь сверху. Вовремя брошенная граната могла весьма неплохо сыграть им на руку. В его распоряжении была мастерская, в которой могло найтись абсолютно все. Чжухон изготавливал нужные механизмы и подготавливал оружие с транспортом к заданиям. Шону искал людей, из которых можно выжать данные или которые могут оказаться полезными, набрасывал планы действий и координировал общую работу. «Он поставкой оружия занимается. На все это, - Чангюн обводит рукой помещение, подразумевая территорию Клана в целом. – Нужны нихеровые такие бабки. Поля и лес тоже выкуплены, чтобы левые люди не совались. Бывают, конечно, заказные убийства всяких ублюдков, но стабильный доход идет именно от торговли оружием, которое, кстати, очень желательно пиздить у тех, кого мы мочим на заданиях». - А какое у Шону оружие? Чангюн озадаченно поджимает губы и барабанит пальцами по столешнице, взвешивая все «за» и «против». - Он отлично управляется с пистолетами, но это не основная его специализация, - пауза, за которой следует вкрадчивое дополнение. – Мне запрещено говорить тебе об этом. - В смысле? – Минхек вскидывает брови. – Ты и так про всех рассказал. - Шону запретил рассказывать тебе про него. - Он носит в кармане маленькую ядерную бомбу? Космический бластер? – посмеивается Минхек, искренне не видя ни одной причины для подобного указания. - Было бы охеренно, но нет. Он сам тебе расскажет, когда надо будет. - Да ладно тебе, - Минхек ноет, дергая его за рукав. – Я же теперь уснуть не смогу. Ехидно улыбающийся Чангюн, который откровенно наслаждался тем, что обладает секретной информацией, был непреклонен. Несмотря на все уговоры, он отказался дать даже отдаленную подсказку. Раз лидер приказал молчать, он будет молчать. Пальцы гудят от усталости. Минхек лежит на кровати, наблюдая за тем, как медленно перемещаются по стене тени деревьев. Спустя некоторое время раздается звук открывающихся ворот. Он встает и подходит к окну, через которое видно черный внедорожник, паркующийся у главного входа. Из него выходят два парня в неприметных куртках и заходят в дом. Те самые члены дружественного Клана. Минхек потягивается, прислушивается к неразборчивым голосам снизу, а затем решает записать в одну из своих потрепанных тетрадок порядок сборки Глока, чтобы уж точно не забыть. Когда он почти заканчивает, в дверь комнаты резко стучат один раз. Еще до того, как обернуться, Минхек понимает кто там. Аура Кихена бьет холодом с самого порога. - Тебе особое приглашение нужно? - Что? – Минхек непонимающе щурится. - Невежливо торчать у себя, когда в доме гости. Спускайся на ужин, - бросает Кихен и уходит, оставляя бывшего курьера в полной растерянности. Минхек и предположить не мог, что его позовут, поэтому даже не спрашивал надо ли ему выходить. Как-никак он тут всего лишь второй день и теоретически является никем. Ему из дома-то выходить без присмотра нельзя, а тут допуск до Совета с другим Кланом. Неожиданно. Достаточно просторная кухня вдруг показалась ужасно маленькой. Заставленный тарелками стол полностью оккупировали восемь мужчин и Минхек был девятым. Ему досталось место между Вонхо и Чангюном, прямо напротив неизвестных ему парней, один из которых без стеснения сканировал его пронзительным взглядом. Ранее их имена уже упоминались, но Минхек не знал кто из них кто. - Так это из-за тебя весь этот галдеж начался, - в конце концов подал голос тот самый парень. - Вону, - одергивает его, соответственно, Мингю, недовольно шлепая по плечу ладонью. - Все в порядке, - Минхек примиряюще улыбается. – Я понимаю, что доставил много проблем. - И очень надеюсь, что не зря, - Вону отпивает из бокала. – Удалять данные человека абсолютно ото всюду не самое веселое занятие, скажу я тебе. Но Шону сумел убедить Сынчоля в том, что ты парень толковый. Минхек удивленно смотрит сначала на Шону, сидящего во главе стола, а затем снова на Вону. - Кто такой Сынчоль? - Наш лидер, - Мингю складывает руки в замок и слегка подается вперед, перехватывая инициативу на себя. – Он поручил нам заняться твоими данными, так как мы работаем в органах. - Может хватит шишек важных из себя строить перед ним, копы вы обычные, - фыркает Чангюн, за что удостаивается нескольких неодобрительных взглядов. - Мы работаем в полиции, - Мингю устало вздыхает. – В общем, я покопался в архиве и у меня появился вопрос. Перед приютом ты жил с бабушкой. Но там не указаны твои родители. Ни имен, ни идентификационных номеров, никакой информации в принципе. Почему? Вопрос Минхеку не нравится. Он кривит губами, но тут же берет себя в руки. Да, тема неприятная, но ничего не поделаешь. - Родители меня не регистрировали, а потом просто исчезли. Они были учеными, так что работа их интересовала больше всего остального. - За это полагается крупный штраф. - Охота на Хванунов была в самом разгаре. Никому не было до этого дела. Ответ всех устраивает. Действительно, в тот период, когда мир разделился на зоны и в некоторых людях начала просыпаться небывалая сила, каждый переживал только за свою шкуру. Родственники отказывались друг от друга, родители шли против детей: за сокрытие Хвануна наказание было одно – смерть. Зато награда за выдачу составляла огромную сумму. Все началось с того, что Хванунов призывали обращаться за консультациями в местную администрацию. Те, кто входили в здание, больше никогда не выходили обратно, поэтому они начали скрываться. И тогда Зона запестрела лозунгами о том, что «проклятые нелюди» несут в себе опасность всему человечеству и ради сохранения мира нужно идти на отчаянный шаг. Даже если Хвануном оказалась ваша мать, вы обязаны оповестить об этом любой официальный орган во имя всеобщего блага. По всей территории были установлены датчики, фиксирующие выброс энергии, и в случае подобной вспышки тут же приезжали Охотники со специальными сдерживающими силу наручниками. Люди перестали друг другу доверять. - Как прошла тренировка? – спрашивает Шону у Чангюна после того, как тарелки у всех пустеют. - Котелок у белобрысого варит, - макнэ сидит, вальяжно откинувшись на спинку стула, и грызет кончик зубочистки. – Быстро просек разборку-сборку. - Стрелять-то хоть умеешь? – подобревший после ужина Вону спрашивает уже чисто из интереса и лишнего повода докопаться не ищет. - Ну, теперь да, - Минхек кивает. – В муху не попаду, конечно, но мимо слона точно не промажу. С разных концов стола раздаются беззлобные усмешки. Иногда в конце дня не хватает именно таких бессмысленных фраз. - Мне нравится этот парень, - Вонхо одобрительно хлопает его ладонью по коленке и хохочет, другой рукой подливая себе еще вина. Минхек чувствует себя гораздо спокойнее, чем вчера. Его жизни ничего не угрожает, атмосферу можно назвать едва ли не дружеской. Хотя откуда ему знать о том какая она – дружеская атмосфера? По крайней мере, споров за столом не велось, обсуждались нейтральные темы, пока Шону не предложил перейти к информации, которую сумели отыскать их гости. - У них две базы, - Мингю раскладывает на расчищенном столе карту и указывает на названные точки пальцем. – Одна около въезда в Тэджон, а другая в промышленной зоне в Чунчоне. В Тэджоне они выкупили отдельный участок с домом и пристройкой. Я так понимаю, что там проходят летучки и дележка навара. А в Чунчоне уже конкретно склад. Там наверняка техника и всякий награбленный хлам для сбыта. - Охраны много? – Хенвон, который до этого отстраненно жевал все, что ему время от времени подкладывал на тарелку Вонхо, заинтересованно тянется вперед и склоняется над картой. - Камеры по периметру, но точную схему мы еще не добыли. На участке обычная охрана с Береттами, человек семь, не больше, плюс в доме в среднем тусует десять амбалов, снаряженные кто чем, - и все же Минхеку сложно воспринимать то, что Вону описывает преступную банду с такой же обыденностью, как если бы рассказывал про свою любимую футбольную команду. – На складе тоже камеры и рядом постоянно пасется фургон потных дядек с М4. Внутри раз в сутки смена из пятнадцати таких же громил сдает пост. - Тэджон берем мы. Вас 12, поэтому в Чунчоне трое наших с вами выхлестывают сменщиков, переодеваются в них и зачищают склад, - резюмирует Хенвон. - Именно, - Мингю щелкает пальцами. – Если сделаем это одновременно, то застанем их врасплох и накроем сразу две крупные базы. - Но тогда у нас останется только три человека на Тэджон, где их около пятнадцати, - махнул рукой Чжухон куда-то в сторону. – Слишком рискованно. - Нас будет четверо, - внимательно слушавший Шону, наконец, подает голос. – Минхек теперь член Клана. - Я? – глаза Минхека распахиваются так широко, что его белки сливаются с выбеленными волосами. - Это он-то? – в тон ему восклицает Кихен и не может подавить усмешку. – Да он даже в мишень человека без соплей выстрелить не может. У нас не будет времени ходить и прикрывать его, нам всем крышка, если мы его возьмем. Шону спокойно выпрямляет спину, опирается локтями о стол, кладет ладони друг на друга и обводит всех присутствующих сосредоточенным взглядом. - И мне и Сынчолю нужно связаться с определенными лицами, чтобы все прошло без накладок. Надо тщательно продумать стратегию и учесть все нюансы. На это уйдет около двух недель, которых достаточно на то, чтобы Минхек научился основам. - У него. Нет. Опыта, - Кихен делает паузу после каждого слова и в такт этому хлопает ладонью по столу. – Стычки во дворе и вооруженное нападение это абсолютно разные вещи, Шону, тебе ли не знать. - Тебе ли не знать, что опыт берется из практики, - невозмутимо парирует лидер. За столом воцаряется напряженная тишина. Даже если у кого-то и были комментарии, то их было решено оставить при себе. Конфликт между основателями Клана ничего хорошего не сулил, а принятие чьей-либо стороны могло лишь усугубить его. Минхек чувствует себя неловко. Опять все из-за него. Ему становится хуже после того, как Кихен молча встает из-за стола и стремительно выходит из кухни. Уже позднее, когда было решено разойтись, Минхек ловит Шону за локоть у выхода. - Он прав. Я буду только мешаться. - Это зависит от тебя. Ты либо научишься всему, чему мы будем тебя учить, и переборешь страх, либо нет. - А если из-за меня кто-то пострадает? - Если бы я постоянно думал об этом, то так бы и остался работать на стройке, - Шону кладет ему горячую ладонь на плечо. – Все с чего-то начинают. Мы поможем, в этом и есть суть Клана. Минхек вздыхает, но согласно кивает головой. Он в себя не верит ни капли вообще. По крайней мере, он попытается. Он не простит себя, если подведет Шону, рассчитывающего на него. Но полностью проблема еще не решена. - Наверное, мне нужно поговорить с Кихеном, - в конце концов, глухо отзывается он. - Не стоит. Он всегда идет на стрельбище, когда злится. Выпустит пар и вернется. Я с ним поговорю, это уже моя обязанность. Лидер похлопывает его по плечу и уходит. Минхек остается на кухне один. Слышны только отдаленные голоса из разных частей дома и звук отъезжающей машины. Его ждет посуда на пару с тяжелыми мыслями и внезапно свалившейся на его голову ответственностью. Когда-нибудь обстоятельства перестанут так стремительно выстраивать что-то новое и неожиданное в его жизни. Когда-нибудь. Началась череда тренировок. Минхек будто оказался в армейском лагере. Появилось расписание, которому нужно было следовать, громадная кипа новой информации и непривычная физическая нагрузка. Но не было командиров. После личного общения с каждым, кроме Кихена, который его попросту игнорировал, кучка так называемых убийц уже не вызывала в нем страха. Он увидел в них парней, которым резко пришлось повзрослеть, возмужать и найти в себе смелость выступить за изменение социально-политической ситуации в Зоне. Безусловно, их некоторую аморальность все еще было сложно принять. Однако постепенно Минхек начинал соглашаться с ними все больше. У них у всех были причины ненавидеть Государство. У всех отняли что-то важное, пусть даже они предпочитали не обсуждать это, а Минхек не лез с расспросами, потому что сам не был готов рассказать о себе все. Стрельбе его по-прежнему учил Чангюн, с которым, как ни странно, они нашли общий язык быстрее всех. Он не давал Минхеку идти на стрельбище с новым оружием до тех пор, пока он не усвоит теорию. Начиная с разницы калибров и заканчивая минимальной модификацией любого пистолета. Руки были все в мозолях, но холод огнестрельного оружия уже стал им привычен, развилась тактильная память и действия выходили на автомате. Со временем мишени в виде людей перестали вызывать какие-либо эмоции. Бывший курьер делал акцент не на том, в кого он стреляет, а на том, как и куда. Точность по-прежнему хромала, но уже заметно улучшилась с первого раза. Чангюн насмешливо любил повторять, что если сравнивать стрельбу с хождением в туалет, то Минхек хотя бы перестал мочиться на пол. Хотя у молодого наставника в удачные моменты проскальзывала довольная улыбка, которую он старался из каких-то своих принципов не показывать. Он видел плоды своих трудов. Он передал знания и их восприняли как надо. Чангюн бы никогда в этом не признался, но он в какой-то степени испытывает гордость. Рукопашный бой за пару часов до своей смены проводил Вонхо. Первое время Минхек относился к нему с подозрением и постоянно ждал какой-нибудь подставы. И они были, в конце концов, в реальной драке с тобой никто сюсюкаться не станет. Небольшой опыт Минхека в самозащите, полученный в интернате, не спасал от умелых подсечек и ударов под дых, которые он благополучно пропускал. Минхек падал на землю снова, и снова, и снова под смех Вонхо, вслух перечисляющего какую кость бы ему сломали от того или иного удара, если бы бой велся в полную силу. Спина, лицо, ладони, локти, колени, зад – он приземлялся на все. За пару дней тело покрылось разноцветными синяками и ссадинами. Но в Минхеке проснулся азарт. Выдержать как можно больше атак, уворачиваться как можно чаще, хоть раз нанести действительно сильный ответный удар. Спустя неделю ему удалось продержаться несколько минут без явных травм. Вонхо остановил бой и зааплодировал ему. - Не такая уж ты и тряпка, а? - Я еще надеру тебе задницу, - с довольной улыбкой хрипло рычит Минхек, переводя сбитое напрочь дыхание. Была у Вонхо такая особенность, что он казался самовлюбленным аморальным козлом, любящим покрасоваться дорогими вещами. Особенность заключалась в том, что он таким и являлся. Сколько бы Минхек ни падал, он не подавал руки и ждал, пока тот поднимется сам, нередко еще и подразнивая его. Минхек не сразу понял всю суть такой тренировки. Но с каждым разом осознание того, что никто его не поднимет и никто не будет ждать, пока он там оклемается, заставляло его вставать и брать себя в руки все быстрее. И в конце занятия Вонхо каждый раз лично проверял его на наличие травм, подсказывал чем лучше пользоваться в аптечке и как обращаться с каждой из полученных ран. Он похлопывал его по спине и хвалил. Вонхо был доктором Джекилом для тех, кто ему нравился, и мистером Хайдом для всех остальных. Минхек мог сказать, что обрел в его лице товарища. Довольно неплохие отношения выстроились и с Чжухоном. У того всегда в мастерской холодильник ломился от банок с газировкой и играла разгоняющая кровь по венам музыка. Так уж было решено, что он должен научить Минхека водить. Ситуации бывают разные, равно как и ранения, поэтому каждый из них обязан быть в состоянии в случае чего увезти пострадавших подальше от опасности, причем не как мешок с картошкой и без промедления в нужный момент. У Минхека не было ни родителей, ни друзей с машиной, ни лишних денег, а соответственно учиться вождению не было возможности. В отличие от Чангюна Чжухон не так сильно грузил теорией, предпочитая ей практику. Да и терпения у него побольше имелось, хотя то и дело проскальзывали фразы «ну надо вот так делать, потому что так надо, короче попробуешь - поймешь», «да не, это не пригодится», «неважно зачем, просто повторяй за мной». Минхека спасало то, что он быстро схватывал новую информацию, если она была ему интересна. Веселье началось, когда машину вывели за пределы Логова и посадили бывшего курьера на водительское место, чтобы тот сделал круг по дороге у отделенной забором территории. Чжухон ненавязчиво сидел вполоборота и держал руку на панели управления, чтобы в случае чего перехватить руль. Минхек перепутал педали только один раз, но и этого хватило, чтобы механик успел пересмотреть свои жизненные ценности и понять, что быть на поле боя, когда тебе то и дело могут прострелить голову, не самое страшное ощущение в мире. Впрочем, успехами он был доволен. Когда они заканчивали раньше, Минхек сидел в мастерской, ел чипсы из чужих запасов и обсуждал с Чжухоном, снова что-то мастерящим, фильмы. Если Чангюн был не на задании, то тогда их становилось трое. До тех пор, пока Кихен ледяным тоном не напоминал, что Минхеку пора заняться чем-то полезным. С Хенвоном они виделись в гостиной, когда он заступал на ночную смену охраны. Тот, закутавшись в свой любимый плед, показывал листы со старыми стратегическими планами и объяснял, как в принципе выполняются задания. Говорил он тихо и без лишних эпитетов, но зато по делу и понятно. Минхек внимательно слушал и запоминал, как лучше выбраться из тех или иных ситуаций. В один из вечеров, когда обсуждения стратегий плавно перешли к обсуждению самого Логова, Минхек неожиданно даже для самого себя решился задать вопрос. - Ты совсем не похож на убийцу или человека, заинтересованного во всех этих разборках. Как ты попал сюда? Хенвон отвечать не спешил. Он поправил плед на плечах, задумчиво прикусил и без того пухлую губу, а затем глухо прочистил горло. - Я из военной академии. Там и научился стрелять. Но работал я не на поле боя, а в научном центре, так что по большей части занимался исследованиями людей и психологией. В общем, нашу команду повели в блок, куда пускали только по пропускам спецотряда. Мы многого ожидали, но только не дюжину привезенных из Цитадели Хванунов, - стратег качает головой своим мыслям. – Обычно они были мне безразличны, не доводилось сталкиваться, но стоило только пересечься взглядом с грустной маленькой девочкой, которая была заперта в клетке и связана по рукам и ногам, как дикий зверь какой-то, как я понял, что не могу. За исследования обещали обеспеченное будущее, но я учился не для того, чтобы мучить невиновных людей. Даже ради науки. Он наклоняется вперед, делает глоток из огромной чашки, больше походившей на аккуратное ведро, и затем продолжает. - За неповиновение и риск утечки государственной тайны от меня было приказано избавиться. Друзья из главного центра вовремя меня предупредили и пришлось срочно сматываться из корпуса, выбираясь в город через леса. Шону от Мингю узнал о том, что из всей команды отказался только один человек, и каким-то образом нашел меня в богом забытом мотеле. Терять мне было уже нечего, поэтому я согласился. - А твои родители? - Они были полицейскими и погибли при исполнении, когда я только поступил в академию. Так или иначе, Минхек постепенно сближался с людьми, с которыми жил под одной крышей. По крайней мере, теперь он мог мысленно дать им хотя бы какую-нибудь характеристику, исходя из личных наблюдений. Это касалось всех, кроме Кихена и Шону, которым, кажется, не было до него никакого дела. Минхек понятия не имел, что во время его тренировок на заднем дворе за ним внимательно наблюдал спокойный взгляд лидера, стоящего в тени у окна. Очередной урок вождения закончился. Их уже ставшее обычным трио сидит в мастерской и играет в слова из названий музыкальных групп. Когда Чангюн категорически отказывается признать, что проиграл, и благим матом требует себе больше времени, гаражная дверь приподнимается. Минхек готовится увидеть недовольное лицо Кихена, пришедшего его выпроводить, но вместо этого удивленно смотрит на Шону, одетого в свой серый спортивный костюм. - Составишь мне компанию? - Конечно. Отказываться было бы глупо. На самом деле Шону еще с самого первого дня интересовал его больше всех остальных. Он с одной стороны был тихим и неприметным, но с другой – стоило только задержать на нем взгляд, как его внутренняя сила тут же окутывала сознание. За прошедшую неделю Минхек только пару раз видел его на кухне, так что возможность пообщаться лично несказанно радовала. Откроется ли он ему с другой стороны как остальные? - Слышал ты делаешь успехи. - Я быстро учусь, - не отрицает Минхек, от чего уголок губ лидера на секунду вздрагивает. Сухая трава под их ногами приятно хрустит, пока они направляются к стрельбищу. Свежий запах леса с отголоском костров из поселений неподалеку уже стал привычным, но по-прежнему радовал. Не чета городскому соцветию из резины, пыльного тротуара и застоявшегося жира от понатыканных повсюду ларьков с едой. Пусть даже сейчас Минхек был окружен ограждением с колючей проволокой под напряжением, он впервые в жизни чувствовал легкость, будучи обдуваемым прохладным ветром. Внеплановое заключение подарило ему свободу. - Я с первого дня понял, что ты подойдешь Клану, - говорит Шону, когда они спускаются по небольшому холму. – Просто нужно было в этом убедиться на практике. - Как? – вопрос, мучивший Минхека все то время, что он был здесь. – Даже я не мог представить, что буду заниматься чем-то подобным. С чего ты вдруг решил, что я подхожу? - У тебя есть чутье и смелость. Ты спас Чангюна, пусть даже тогда он был твоим врагом. С опытом начинаешь замечать такие мелочи в людях, - лидер останавливается перед небольшой калиткой, служившей входом на территорию стрельбища, и поворачивается к Минхеку. – У нас есть кое-что общее. Специально ждал, пока ты обучишься основам, чтобы не отлынивал. Полностью сосредоточившись на Шону, Минхек и не заметил, что стрельбище немного изменилось, хотя это должно было быть видно издалека. Мишени стояли другие. И были очень даже знакомыми. Круг из двух белых полосок, двух черных, двух синих, двух красных и двух желтых. Сочетание цветов, которое ни с чем не спутаешь. - Тебе ведь не говорили про мое основное оружие, так? - Лук, - сразу же доходит до Минхека. - Все началось с лука, - лидер кивает. – Отлично подходит для засады в лесной местности. Но для обычных заданий он слишком неудобный. - Значит арбалет, - Минхек хмыкает сам себе и улыбается. – Блин, а я ведь столько голову ломал, думал, что ты с каким-нибудь гранатометом ходишь. Они проходят вперед к двум деревянным стойкам, на каждой из которых лежало по длинному белому луку со слегка выгнутыми наружу концами и с темно-синей рукоятью, от которой вперед отходила небольшая черная трубка. - Разбираешься? - Спортивные рекурсивные луки с хорошими центральными стабилизаторами, - Минхек проводит пальцами по холодному корпусу. – У нас на весь интернат таких было только два. Пока меня не допустили к соревнованиям, стрелять приходилось из современного традиционного. - Хотя бы не из традиционного корейского. Минхёк, посмеиваясь, наигранно крестится. Корейский лук представлял собой едва ли не полноценный круг – его концы, называющиеся плечами, были оттянуты назад настолько, что едва не соприкасались друг с другом. Удобно переносить и стреляет достаточно мощно, но пользоваться им в современные дни было весьма проблематично. - Хочешь пострелять? - Черт подери, да. Глаза у Минхека загораются. Единственная вещь из жизни в интернате, по которой он скучал, это стрельба из лука. В детстве он представлял себя великим воином, покоряющим новые города. Только в эти моменты он чувствовал себя хоть сколько-нибудь сильным и позволял фантазии строить его собственный мир, где можно было именно жить и творить, а не выживать, закрывая на замок все свои желания и стремления. Жизнь взрослого, где за все приходится платить, ему такой возможности не давала. Минхек берет в руки черную крагу, представляющую из себя тонкий кусок алюминия в виде расплющенной восьмерки без отверстий, от которой отходят резинки для крепления, и ловко надевает ее на левое предплечье – защита от отскакивающей тетивы. - Кожаная смотрелась бы эффектнее. - Удобство лучше эффектности, - отвечает Шону, проделывающий то же самое. – Можешь надеть кожаную перчатку на правую руку, если тебе в ней удобнее, чем в напальчнике. В этом бывшему курьеру предоставили выбор. Он смотрит на все лежащее перед ним снаряжение и в конце концов выбирает синий напальчник на кольце для правой руки. Он предпочитает прочную фиксацию. Карбоновые стрелы держать непривычно. Им-то давали дешевые деревянные, которые ломались уже после двух или максимум трех выстрелов. Вес лука приятно оттягивает руки. Минхек становится левым боком к мишени и расставляет ноги параллельно плечам, давая телу возможность вспомнить правильную стойку. Он закрепляет хвостовик стрелы на тетиве и укладывает ее на полку, проведя перед этим под кликером, определяющим прохождение стрелой контрольной отметки. Как только он щелкает, Минхек прикрывает один глаз и прицеливается. От натяжения тетивы правая рука начинает с непривычки подрагивать. Глубокий вдох и стрела прорезает воздух. - Шесть баллов, - резюмирует Шону. – Неплохо, учитывая отсутствие практики. Стрела попала в нижнюю часть мишени во внутренний синий круг. Минхек щелкает языком. - Ну хотя бы не промазал. Иначе бы я убежал в комнату плакать. Шону на этот комментарий резко выдыхает через нос – не смех, но уже хороший знак. Он подходит к Минхеку со спины и одну ладонь кладет ему на лопатки, а другой поддерживает руку, удерживающую лук. - Отставь левую ногу немного назад, - Шону слегка надавливает носком кроссовка на внутреннюю часть ступни Минхека, отводя ее на нужное расстояние. – Плечо должно идти параллельно с ней. Наклони корпус вперед. Настолько близко ощущать кого-то рядом Минхеку непривычно. Особенно со спины – инстинкты сразу же предупреждают об опасности. Однако тепло в районе лопаток заставляет довериться. Он послушно следует указаниям, понимая, что ему хотят помочь. Шону ему не навредит. - Голову влево и подбородок повыше, - голос у лидера тихий, но тягучий, у самого уха перекрывающий шелест леса. – Лук и тетиву держишь правильно, но правый локоть нужно приподнять. И когда целишься, прижми кисть к челюсти. Шону делает шаг назад. По спине снова ударяет прохладный ветер. Минхек слышит щелчок кликера, немного прищуривается во время прицеливания и на полувыдохе стреляет. Кончик стрелы подрагивает на фоне внутреннего красного круга, буквально в паре миллиметров от желтого внешнего. - Восемь баллов, почти девять. Действительно быстро учишься. Улыбка на лице Минхека расцветает сама по себе. Он смотрит сначала на Шону, а затем снова на мишень. Маленькая личная победа на пути к идеалу. Немного задетая гордость благополучно восстановилась. Как следствие, настроение тут же подскочило до уровня отброса формальностей и ограничений. - Давай-ка, Соколиный Глаз, теперь ты покажи что умеешь, - он несильно ударяет Шону по плечу костяшками пальцев и указывает подбородком на его лук. – А то, знаешь, языком и я трепать могу, любой лапши на уши навешаю. Шону посмеивается себе под нос. Нагло, но справедливо. Он вызов принимает, подходит к деревянному ящику и занимает привычную стойку, подготавливая все для выстрела. Минхек довольно скрещивает руки на груди и мысленно ликует. Наконец-то он может открыто рассмотреть его. За эти дни в лидере, конечно же, ничего существенно не изменилось. Он такой, каким Минхек его увидел впервые и каким запомнил, только теперь становятся заметными маленькие детали. Например, среди зачесанных набок угольных волос просматривается на виске едва видимая седина. Насколько знает бывший курьер, ему еще не было и тридцати, но, как оказывается, жизнь уже знатно помотала. Лицо было вытянутое в длину, но не широкое: аккуратные скулы и длинный подбородок. Губы пухлые, по цвету практически сливающиеся со смуглой кожей, однако все же отдающие пыльным розовым. Глаза были не очень большие, зато взгляд притягивал своей размеренной силой. И пусть даже у уха был тонкий шрам длиной с зубочистку, а на одной брови остался след от давнего рассечения, к Минхеку пришло четкое осознание: он красивый, в какой-то степени даже привлекательный. Чем дольше смотришь, тем привычнее и приятнее становится его лицо. Тем временем Шону уже готов и спокойно прицеливается. Он расслабляет пальцы, позволяя стреле стремительно рассечь воздух, а затем пробить верхний слой изолонового щита мишени. - Ладно, снимаю шляпу, - Минхек разводит руками. – В тире все плюшевые медведи были бы твоими. Точное попадание в самую середину. Шону кладет лук обратно на деревянный ящик и поворачивается к Минхеку. - Скажи честно: тебе ведь не нравится стрелять из пистолета? Вопрос застал Минхека врасплох. Он тушуется, хотя не показывает вида. Что он должен ответить? Точнее, какой ответ правильный? Одного взгляда в чужие глаза достаточно, чтобы понять, что человек напротив предпочитает правильности честность. - Не нравится. - А из лука? Он неосознанно проходится пальцами по тетиве. - Нравится. Шону кивает. На самом деле, он может понять его. Он ведь тоже лучник. Лидер не обязан быть жестоким и имеет право на психологические слабости, которые компенсирует психологическими же уловками. Пули ассоциируются с убийствами, стрелы – с охотой и необходимым выживанием. - Когда сможешь пять стрел подряд запустить в десятку, получишь свой собственный арбалет. Как тебе такой уговор? Минхек удивленно распахивает глаза, а затем недоверчиво прищуривается, склоняя голову набок. - Обещаешь? - Обещаю. Рукопожатие выходит теплым. Руки у Шону грубые, но едва ли не горят. То что надо для холодных исцарапанных пальцев Минхека. Делать что-то в первый раз всегда страшно. Особенно, когда это может угрожать твоей жизни или жизни другого человека. День задания подошел слишком быстро, кажется, будто все тренировки просто-напросто слились в одну и пролетели за два-три дня, а не за две с половиной недели. Минхек впервые за этот период покинул территорию Логова и впервые за свои двадцать пять лет целенаправленно направился в место, где произойдут убийства. Вся моральная подготовка постепенно сходила на нет. По настоятельному требованию Кихена Минхек остался ждать их в машине с Глоком в руках на всякий случай. Главным его заданием было следить за чистотой периметра и ждать Кихена, Шону и Вонхо, которые сами сделают всю основную работу. С одной стороны Минхек не подвергался опасности и не нуждался в наблюдении, с другой – у него начали сдавать нервы. Он бешено барабанил пальцами по рулю, потому что ожидание ужасно выматывало. Когда зазвучали выстрелы, в животе заныло от напряжения. Еще и мрачная погода за окном нагнетала атмосферу. - Твою же… По проселочной дороге к другой стороне участка подъехала машина, из которой тут же выскочили трое мужчин с М4 наперевес. Минхек, не мешкая, включил гарнитуру в ухе, чтобы связаться с остальными, но ответом ему послужила тишина. От плохого предчувствия живот заболел еще сильнее. Лишние люди в их план не входили, учитывая, что противников и без того было в пять раз больше. Было решено действовать незаметно и поднимать шумиху только в случае обнаружения. А теперь появились незваные гости, о которых даже не получается сообщить. Ему было приказано сидеть здесь и ждать, что он может поделать? Автоматная очередь заставила его подскочить на месте. Со двора раздались нераспознаваемые крики. Очевидно дело дрянь, опасность возросла многократно и внутри что-то ухает. Нет, он так не может. Минхек щелкает замком и выходит из машины. Спустя несколько шагов по шершавому гравию решительность его покидает. Или может? Взгляд падает на небо цвета мокрого асфальта. Соваться в самое пекло перестрелки, когда ты еще месяц назад рутинно развозил по городу посылки и главной проблемой было урвать себе столько заказов, чтобы хватило на оплату отопления. Но теперь все изменилось, он сам изменился. Две недели тренировок не могли уйти в никуда. Сколько еще он будет бояться? Пробираясь по двору и опасливо осматриваясь по сторонам, Минхек сжимает пальцами вытянутый перед собой Глок так, будто от этого зависит его жизнь. Он пугается, видя лежащего на земле человека, однако мысль о том, сколько вреда он наверняка успел причинить, придает каплю уверенности, поэтому он насколько может хладнокровно обходит его. Заслужил. Зона оказывается зачищенной и главный театр действий находился впереди. Шаги и короткие выстрелы по мере приближения к пристройке справа от дома становятся все громче. Это хорошо. Значит, еще живы, значит, все более-менее по плану. Слух резко пронзает отчетливый вскрик Кихена и звук падающего тела, после чего из-за хлопков и свиста пуль разобрать что-либо является невозможным. Минхек со всех ног бежит к углу, отделяющему его от места действий, и осторожно выглядывает, когда все стихает. Кихен сидит на земле и сжимает бедро, с которого на землю стекала кровь. Стоило только товарищам приподнять его за руки, как буквально появившийся из ниоткуда мужчина тяжелым ботинком ударяет Шону по лицу и его отбрасывает в сторону. - Только дернитесь, - басит незнакомец, поднимая дробовик. – Я вам всем мозги нахрен вышибу. Все плохо, все очень плохо. Никаких наемников с двустволками в расчет не брали. Руки у Минхека дрожат настолько сильно, что удивительно, как пистолет еще не выпал, бесповоротно выдав его присутствие. Ему не было так страшно, даже когда он в первый раз столкнулся с убийцами, потому что тогда времени на страх особо не было. Не может же он просто стоять и смотреть на то, как их отстреливают, словно какую-то дичь, он должен помочь. Один точный выстрел в голову и все будет закончено, они смогут убраться отсюда обратно к безопасности. Однако сил нет даже поднять Глок и прицелиться. Как он может забрать чью-то жизнь? Оглушенный лидер лежит на земле, так и не двинувшись. Наемник щерится и с чувством схаркивает в его сторону, после чего дулом дробовика указывает на Вонхо, а затем на Кихена. - Подними этот кусок дерьма и тащи туда, к машине. И без глупостей, иначе твоему дружку придется собирать тебя в мешок. Последующие события развиваются настолько стремительно, что Минхек, кажется, забыл о том, что нужно дышать. Стоило мужчине отвернуться в сторону поднявшихся, как Шону внезапно вскакивает и бросается на него. Громкий выстрел дробовика не задел ничего, кроме стены дома, по крайней мере на этот раз. Зато реакция у незнакомца срабатывает на ура и он отпинывает Шону ногой в живот, отскакивая при этом назад, чтобы иметь всех в поле зрения. - Я, блять, предупреждал! Дуло дробовика наставляется четко на сжавшего челюсти Шону. От смерти его отделяют буквально две секунды, за которые в голове Минхека успевает пронестись сумасшедший вихрь мыслей. Он не может дать ему умереть. Он уже потерял всех, кого мог, и потеря того, кто внес хотя бы каплю смысла в его бестолковую жизнь, будет слишком мучительной. Пистолет отбрасывается в сторону. Минхек бы все равно не успел им воспользоваться. Ему оружие не нужно. Он резко бросается вперед и вытягивает руку. Заметивший его мужчина порывается выстрелить в него, но этой лишней секунды на смену направления более чем достаточно. Похожий на лазурную наэлектризованную воду поток энергии тонким прочным щитом не просто сбивает его с ног, а впечатывает в стоящую в трех метрах позади стену с торчащим из нее крюком для инструментов. Сдавленный всхлип и под слабеющим телом, испещрённым сотней открытых ран, обнажающих плоть, уже набирается лужа крови, стекающая из пробитого насквозь живота. Все взгляды устремляются на тяжело дышащего Минхека. - Мать вашу налево, - выдыхает Вонхо, не веря своим глазам. – Он Хванун.