Indomable

За столом было шумно. Все члены Клана собрались на Совет и ждали Шону, который уехал из Логова утром и приехал только под вечер. Вчерашний инцидент обсуждался довольно эмоционально и на повышенных тонах. Все были недовольны, кто-то рвался в бой, преисполненный яростью. Если обычно при появлении лидера их разношерстная компания затихала, то на этот раз голоса лишь стали громче, едва он появился в дверях. - Что за хрень начала происходить? – без привычной ухмылки обратился к нему Вонхо, опершийся о стол ладонями. – Недавно напали на Юнхо из Кассиопеи, а теперь еще и вас выцепили. - Кто-то решил перетянуть одеяло на себя, - пожимает плечами мрачный Чжухон, потирая пятно мазута на ладони. - И этому кому-то нужно засунуть дробовик в задницу и спустить курок, - Вонхо воинственно скрещивает руки на груди. На самом деле Минхек впервые видел его настолько эмоциональным. Обычно дневной смотритель самозабвенно занимался своими делами на излюбленных балках в гостиной или же с насмешливым видом тренировал его в рукопашном бою. Но сейчас он был выведен из себя и даже не думал шутить. Членов его Клана едва не убили и это по-настоящему разозлило Вонхо. - Нужно перестрелять всех этих уебков, пока они не перестреляли нас, - с энтузиазмом поддержал их Чангюн. – Выловить по одному или нахер закидать дома и склады гранатами. - Чангюн, язык, - говорит Кихён больше по привычке, чем если бы это его действительно сейчас волновало. - Думаешь нам после этого станет хорошо? – подает голос Хёнвон. – Невозможно убить всех наемников одновременно, а стоит им прочухать, что их взяли на прицел, как они тут же сгруппируются и приедут бомбить нас. Не будь таким импульсивно-наивным, повзрослей уже. - А ты, блять, думаешь, что лучше забиться в угол и сидеть дрожать, надеясь на то, что нас не тронут плохие дяденьки? – язвительно отвечает Чангюн. – Они хотят перебить нас всех как собак и взять контроль над рынком оружия. Если мы испуганно засунем головы в задницы, то это будет все равно что пойти сдаться в ебаную Цитадель. Тебя там как раз ждут, товарищ типа ученый, потому что все что ты делаешь это как раз-таки убегаешь и прячешься, как ссыкло последнее. - Хочешь проверить что я умею, сопляк? – Хёнвон резко встает с места. - Ну давай попробуй, - Чангюн поднимается следом. - Живо успокоились, - рявкает Кихён, однако его попросту игнорируют. - Сели оба, - твердый голос Шону звучно отдается от стен, но парни продолжали гневно сверлить друг друга глазами. – Я сказал сесть. Если первая фраза была произнесена достаточно сдержанно, пусть и настойчиво, то вторая уже представляла собой не что иное как жесткий приказ. Лидер повышал голос настолько редко, что от угрожающих нот на заднем фоне не по себе стало всем. Внезапная тишина ощущалась громче, чем звучавшие до этого споры. Хёнвон и Чангюн, поколебавшись секунду, послушно опустились обратно на свои места. Эмоциональная обстановка в Клане была напряженной как никогда, каждый мог сорваться в любую секунду. - Мне нужно заново объяснить вам наши Законы? – голос Шону снова стал спокойным, но все без исключения чувствовали, что он зол. – Клан существует только благодаря тому, что мы не кидаемся друг на друга как одичавшие животные. За пределами Логова обстановка стала такой опасной, что вас могут прибить в любой момент, а вы захотели еще и здесь друг другу в глотки вцепиться? Решайте свои проблемы словами. Еще раз такое повторится – лишитесь оружия и будете до конца месяца сидеть в своей комнате, как пятилетние дети, и думать над своим поведением. Вы считаете себя детьми в плане умственного развития? Вы не понимаете, что происходит и насколько это все серьезно? Так мне теперь нужно с вами обращаться? Вы можете при желании одной пулей сделать любого человека инвалидом, умеете обращаться практически с любым видом оружия, а я буду бить вас перед всеми ремнем и запирать в комнатах, потому что вы решили характерами помериться? Головы членов Клана Экс были опущены. Они не представляли собой пастуха и стадо овец, они не представляли собой короля и подданных, они не представляли собой учителя и учеников. Клан был непреднамеренной семьей, готовыми всегда прийти на помощь друзьями, объединенными одной целью мужчинами. Мужчинами, которые единогласно выбрали того, кто был согласен взять на свои плечи ответственность за все их жизни. Если бы не лидер, неизвестно в каких забытых богом дырах они бы сейчас метались. Он спасал их и не раз, обеспечил домом и едой, прислушивался к их словам, объединяя несколько мнений в одно, вел их вперед, не давая сойти с пути или упасть где-то по дороге. Поэтому сейчас, когда у самого терпеливого человека из всех, что они знали, гнев плескался на самой поверхности, никто не смел поднять взгляда, пока он не позволит. Его внутренняя сила и авторитет железной рукой давили им на затылки. - Так или иначе, - после продолжительной паузы, последовавшей за риторическими вопросами, тон Шону изменился на привычный рабочий и шесть голов тут же повернулись к нему. – Хёнвон прав. Кидаться на точки наемников сейчас выйдет нам боком. - Эти выблядки портят жизнь не только нам, - тут же по новой вскидывается Чангюн. – Почему мы не можем собрать дружественные Кланы и пойти надрать им зад все вместе? У нас есть договоренности, они не откажут. - Договоренности есть и у наемников тоже, - с нескрываемой досадой цыкает Вонхо. – Мы начинали сотрудничать с ними, когда тебя еще не было, а потом поняли, что это слишком опасно. Они, конечно, режут друг друга только так из-за конкуренции, но ради того, чтобы опрокинуть нас, они тут же соберутся вместе. Начнется бойня, оно того не стоит. - Ну и что вы предлагаете, сидеть и не высовываться? – лицо Чангюна было хмурым, по бледным щекам побежали красные пятна, вызванные злостью. - Сидеть и разрабатывать план, а не бежать вперед сломя голову, - внезапно высказывает мысли остальных Минхек. Чангюн одаривает его насмешливым взглядом. - Ты вообще понятия не имеешь о том, как в нашем мире дела ведутся, свежее мясо. - Хватит уже язвить всем подряд, - одергивает его Чжухон. - Я не язвлю, а озвучиваю факты. Он до этого был обычным никудышным пацаном с улицы и трясся как тварь последняя от всякой хуйни. Что он знает о дерьме, в котором мы варимся? Он просто Хванун, из-за которого нас всех могут на фарш пустить. - Да, и просто бестолковый курьер, который спас тебя от пули в лоб, - не остается в долгу Минхек, кажется, после событий прошлого дня потерявший всякий страх и наравне со всеми уставший от характера Чангюна. Столкновений не избежать, когда под одной крышей живет несколько разных людей, которым нужно сотрудничать вместе. Особенно если на фоне всего этого белой нитью проходит фактор того, что они то и дело играют со смертью. Привычный уклад их опасной, но имевшей хотя бы определенные безопасные зоны жизни рушился, выскальзывал из рук. Кто-то должен был сохранять холодный разум. Кто-то должен был держать крепкой хваткой рушащиеся порядки и выстраивать их во что-то новое. Лепить другой способ выжить и дойти до конечного пункта, не потеряв по пути никого. - Обычно мы принимаем решения вместе, предварительно обсудив каждый пункт, - Шону не дает разгореться очередному спору и перетягивает внимание на себя. – Я ценю мнение каждого из вас, но в этой ситуации я принял решение сам и понесу всю ответственность за последствия. Вы можете критиковать меня, я выслушаю любую претензию, но делать мы будем так, как скажу я. Возражения? Присутствующие как один сначала внимательно посмотрели на Шону, затем обменялись взглядами друг с другом и снова устремили взоры на него. Комментировать данное заявление не стал никто, кроме Кихёна, который ограничился простой фразой: - Ты наш лидер, мы пойдем за тобой в любом случае. Убедившись, что на данный момент никаких вопросов не возникло, Шону продолжил. - Я знаю какая именно группировка напала на нас, но разбираться с ними сейчас мы не будем. Во-первых, это напрасная трата ресурсов, во-вторых, мы можем навлечь на себя вторую волну наемников. Да, мы могли бы подключить другие Кланы, но это начнет войну между Кланами и наемниками. У нас уже идет война с Государством и даже если мы победим в этой менее масштабной стычке, то все будут слишком истощены для серьезного этапа в основной битве. Тогда все наши труды полетят к чертям, - некоторые начинают согласно кивать. – Поэтому сейчас я ввожу новые правила. Первое: за пределы Логова в одиночку больше никто не выходит. Без исключений, я в том числе. Второе: разрешение на выезд в город я буду давать только в случае, если это действительно что-то важное и связано с деятельностью Клана. Третье: неважно с кем вы столкнетесь в городе и за его пределами, в драку лезть запрещено. Нельзя привлекать к себе внимание. Применять физическую силу и тем более оружие можно только тогда, когда на вас собираются напасть. Защищайтесь, но не атакуйте без повода. Чангюн? - Что? - Ты проверил датчики? - Да, - парень кривит ртом. – В лесу ничего не было, всплеск Энергии не засекли. Белобрысому повезло, иначе за воротами бы уже стояло полсотни человек, вооруженных до жопы. - Ты говоришь так, как будто я от скуки решил поиграться с Силой, - Минхек с нарастающим раздражением смотрит на него укоряющим взглядом. – Я защищал нас, как мог. Что еще мне нужно было сделать без оружия? - А ты не слишком борзый стал, новичок? - А ты не слишком обнаглел, Чангюн? - Хватит, - ладонь Шону с силой ударяет по столу. – Мне надоело слушать ваши разборки. Либо возьмите себя в руки, либо выметайтесь отсюда к чертовой матери. Им Чангюн, тебя это особенно касается. С заминкой в несколько секунд младший член Клана встает с места и, игнорируя сказанное Чжухоном «Да ладно тебе, остынь», направляется к выходу. - Чангюн, - окликает его Шону у двери и тот останавливается. – Завтра зайдешь ко мне в кабинет. Тот не отвечает и выходит в коридор. Спустя четверть минуты наверху громко хлопает дверь. Атмосфера становится более угнетенной. Внутренние конфликты всегда оставляют после себя непонятное пятно горечи где-то на задней стенке горла. - Мне поговорить с ним? – спрашивает Кихён, подавляя усталый вздох. - Да чего с ним говорить, к утру перебесится, - Хёнвон фыркает и откидывается на спинку стула. – Ведет себя как подросток с нестабильным гормональным фоном. Как будто весь мир под него подстраиваться должен. - Ты сам не упускаешь возможности до него докопаться, - Чжухон указывает на Хёнвона подбородком. – Ты знаешь в какой ситуации он находится. Человек постоянно на нервах, отстань от него. - Мы тут все по шею в дерьмище. Ни у кого из сидящих здесь нет ни родителей, ни братьев, ни сестер, ни дальних родственников. У нас нет никого и что теперь, каждый может вести себя как свинья последняя из-за этого? Минхек молча окидывает их взглядом: сначала одного, потом другого, потом еще несколько раз по очереди. Он понимает, что не знает абсолютно ничего о прошлом Чангюна. Сам он никаких деталей не рассказывал, а спрашивать было не в стиле Хвануна. Надо было бы – рассказал бы и так. Но Минхек все равно остается на стороне Ночного Стража. Неважно что случилось или что происходит с ним на данный момент, так вскидываться и фактически срывать Совет своими нападками было краем наглости и неуважения ко всем остальным. - Я поговорю с ним завтра и насчет его поведения, и насчет всего, что он пропустит, - Шону снова берет слово, когда дискуссия за столом заканчивается. - То есть это еще не все? – вскидывает брови Вонхо. - Осталось последнее объявление, - лицо лидера как будто каменеет, он сидит идеально прямо, его голова слегка приподнята и все чувствуют, что сейчас будет что-то серьезное, намного серьезнее и важнее всего, что уже было сказано. – Через пять месяцев мы подчиним себе Цитадель. Впервые за долгое время затопленный камин громко потрескивает у дальней стены. По комнате бегают нестройно покачивающиеся тени, падая на вытянувшиеся лица членов Клана Экс. В комнате было тепло, даже жарко, однако буквально за секунду ступни заледенели у всех. - Но… - Кихён, у которого резко пересохло во рту, напряженно сглатывает. – Я думал у нас еще как минимум год. - Ситуация изменилась. Наемники внезапно начали переходить к активным действиям и пытаются уничтожить Кланы, наши информаторы либо прекращают сотрудничество, либо исчезают. В Цитадели тоже понимают, что за пределами их обороны не все спокойно. Если они начнут усиливать защиту, то у нас не останется ни шанса на победу. Поэтому я и остальные лидеры решили, что скоро нужно будет приступать к действиям. - Подождите, - Минхек трясет головой. – У вас уже был какой-то план или что? Я вообще не имею ни малейшего понятия о том, что вы собирались делать до этого и что в принципе мы можем сделать сейчас. - Кихён, ты не рассказал ему? – Шону, кажется, выглядит удивленным. - Он и не спрашивал, - тот пожимает плечами. - Я думал ты ввел его в курс дела сам. - В любом случае план теперь по большей части другой, так что нет смысла говорить про старый, - лидер кивает и начинает объяснять, время от времени пальцами ставя невидимые точки на столе в такт своим словам. – Некоторые члены дружественных нам Кланов по очереди следят за тем, как работает Цитадель. Кто, когда и на какой срок туда въезжает. Главные ворота только одни, тщательный пункт досмотра посетителей, обязательные карточки, подтверждающие личность и цель визита. Досмотр не проходят только черные грузовики, которые, видимо, везут нужные для функционирования ресурсы, их пускают просто по карточкам. Обычно колонна таких грузовиков состоит из шести машин. Мы знаем откуда и по каким дням они ездят, но точное время и маршрут все еще корректируются, так как они меняются в зависимости от даты. - Ты хочешь, чтобы мы перехватили их по пути, - понимает Хёнвон. - Именно. Мы, Караты, Клан Аврора, Клан Кассиопея, Клан ЭсДжей и Клан Шести захватим грузовики, забьем их оружием и проникнем внутрь. - Стоп, что? – Вонхо издает удивленный смешок. – Ёнгук никогда не совался на передовую и тем более не пускал своих. Что ему вдруг в голову ударило? - Он понимает, что количество способных бойцов имеет значение. Учитывая, что все остальные отказались лезть в центр событий. - Подожди, Клан Сэвэн не идет в нападение с нами? – Чжухону кажется, что он перестал воспринимать информацию на слух, слишком много нового выяснялось за их небольшим столом. - Джебом четко дал понять, что так сильно рисковать не будет. Его Клан и пять оставшихся сошлись на том, что они оцепят Цитадель, отделив ее от возможного подкрепления. Никто не сможет войти или выйти, пока все не закончится. - То есть мы пробиваемся вовнутрь, а они отбиваются снаружи, когда мы поднимем там всех на уши? – уточняет Минхек. - Да, - Шону кивает. – У нас уже есть частичный план строения Цитадели и мы постараемся дополнить его за оставшееся время. Мы проникаем вовнутрь, отключаем систему связи и оповещений, блокируем выход и зачищаем все здание. - Зачищаем, то есть… - Хванун колеблется. – Убиваем всех, кто с оружием? - Всех до единого, - невозмутимо чеканит Кихен с максимально холодным выражением лица. – Мужчина или женщина – значения не имеет. - Но это бессмысленно, - оторопевший Минхек едва находит в себе силы соединять слова друг с другом. – Там же могут быть обычные работники, которых назначили перебирать какие-нибудь дурацкие бумаги. Нельзя убивать, не выяснив заслужил человек этого или нет. - Как ты думаешь кто-нибудь спрашивал твоих родителей о том, чем они занимаются и какие у них взгляды на жизнь, перед тем как их убить? – острый взгляд в долю секунды вскипевшего Кихёна буквально сверлит его насквозь. – Кто-нибудь спрашивал моих братьев и сестер, провинились ли они в чем-нибудь, перед тем, как расстрелять их по одному? А его родителей? – он показывает рукой на Чжухона, затем переводя ее на поджавшего губы Вонхо. – Его беременную невесту? Или семью Шону? Никто из них не заслужил смерти. Эти ублюдки отняли у нас самое дорогое и ты собрался их жалеть? - А чем мы будем лучше них, если начнем так же без разбору убивать всех, кого видим? Простых рабочих, у которых тоже семьи раскиданы по всей Зоне. Откуда ты знаешь кто и в чем провинился из находящихся там людей? - Я знаю, что в Цитадели никогда не было и нет простых рабочих. Едва Хёнвон отказался стать таким же «простым рабочим», потрошащим Хванунов всех категорий от детей до стариков, как его самого приказали убить. Все в курсе, что она снизу доверху заполнена больными учеными, Охотниками, солдатами и прогнившей верхушкой, которая все это контролирует. Той самой верхушкой, которая с каждым годом повышает награду за шкуру Хвануна. Минхеку ответить нечего. Часть его понимает, что Кихён прав. Что нет места для жалости, когда имеешь дело с людьми, готовыми уничтожать целые толпы ради власти и выгоды. Но другая его часть категорически отказывается это воспринимать. Он просто не мог себе представить этой картины. Когда ты идешь и спускаешь курок, едва завидев живое существо. Одно дело, когда ему или кому-то из его знакомых угрожают оружием, и совсем другое, когда он сознательно двинется вперед с установкой убить всех, кого только сможет найти. Суровая реальность накатила на Минхека с новой силой. Он понимает, что эта внутренняя борьба и повторное осознание сложившейся ситуации еще долго будут жечь его сознание и сердце. Этой ночью он точно заснуть не сможет. - Что потом? – вопрос Чжухона прерывает затянувшуюся паузу, заполненную лишь треском горящих поленьев. – Мы зачищаем Цитадель, уничтожаем верхушку. Дальше как и планировали? - Да. Мы объявляем, что существовавшая в Зоне власть свергнута. Миссия успешно завершена, люди снова дышат свободно. - То есть? – Минхек решает отбросить свои внутренние конфликты на потом и сосредоточиться на остальной информации. – Зона не может просто взять и остаться без какого-либо контроля, начнется хаос. - Поэтому мы создадим новый аппарат управления, - Шону кивает. – Государством будет управлять Юнит, состоящий из лидеров Кланов, участвовавших в нападении на Цитадель. Решения будут приниматься с помощью открытого голосования. - А что с наемниками? - Мы предложим им образовать объединенный Военный Отряд на случай восстаний фанатиков прежнего порядка. Наемникам нужны только деньги и они их получат, если будут согласны подчиняться Юниту. - А если нет? - Тогда решим вопрос привычным способом, - Вонхо усмехается. – Отловим и перебьем. Часть из них будет очень не против за награду сдать расположения лагерей. - Думаете обычное население нормально отреагирует на новую власть? – с искренним интересом спрашивает Хванун. - Люди устали постоянно бояться того, что их заберут в Цитадель, стоит им лишь сказать или сделать что-то не то. Хвануны, которые наверняка еще остались, устали постоянно скрываться. Мы сами из простой толпы, мы знаем, какие именно изменения нужны для улучшения уровня жизни. И мы готовы их внести, - лидер говорит уверенно, не обещая радужные горизонты, а диктуя факты. – Мы создадим законы, пересмотрим дела всех заключенных и уничтожим любое преследование ни в чем не повинных людей. Народ почувствует изменения – народ поддержит власть. Именно в этом и заключается наш план. Совет закончился спокойно. Мужчины разошлись по своим делам, течение жизни в Клане продолжалось. Но каждый из них знал, что они все чувствуют одно и то же. Покорение Цитадели с самого начала было их основной целью, фактически Клан только ради этого и был создан. Так или иначе однажды они должны были приступить к финальной части, иначе проделанная работа была бы пустым звуком, а их Клан – сборищем лжецов. Однако это всегда казалось далеким будущим. Чем-то еще не грозящим им кардинальными изменениями. А сейчас в них забурлило волнение. Потому что после начального этапа их главной миссии пути назад уже не будет. Им останется только два исхода: они либо победят, либо погибнут все вместе. Времени их относительно спокойной жизни оставалось все меньше. И последний отсчет уже начался. Заснуть у Минхека так и не получилось. Он ворочался всю ночь, своей возней забив простынь в угол кровати, иногда вставал, чтобы походить по комнате или постоять у окна, сходил на кухню за стаканом воды, но максимум чего ему удалось добиться – это два часа неопределенной дремы, когда сознание достаточно расплывчатое, а физически ты все равно ощущаешь как положение своего тела на постели, так и щекочущий щеку сквозняк. Он слышал, как Шону вышел на утреннюю пробежку. Буквально через пятнадцать минут щелкнула дверь мастерской – Чжухон уже занял свое рабочее место. Вскоре из соседней комнаты вышел и Кихен. Клан просыпался намного раньше, чем обычно. Видимо, не только у него была проблема со сном. На завтраке присутствовали все, кроме Чангюна. Возможно, он спокойно спал, еще не зная о том, что планы резко поменялись. Возможно, он просто не хотел спускаться к ним. В любом случае, за столом никто этой темы не поднимал. Они как будто специально вели нейтральные разговоры. Вонхо смеялся над тем, какие глупые были загадки на обратной стороне упаковки хлопьев, Чжухон жаловался на влажный воздух, который стоял уже недели две, и говорил, что собирается покрыть все наружные деревянные поверхности новым слоем пропитки, чтобы те не сгнили. Минхек чувствовал на себе взгляд Шону, но когда он поворачивался к нему, лидер уже смотрел в другую сторону. Хванун увидел Чангюна только во время уборки кухни. Он протирал стол и успел заметить его мелькнувший в арке затылок. Чангюн направлялся в кабинет Шону. Как и ожидалось, он мог препираться хоть весь день, но ослушаться лидера не смел. Закончив со своими обязанностями, Минхек отправился на поле для тренировки. Уничтожение мишеней шарообразной Энергией отлично снимало стресс. Чем больше он ее выпускал, тем легче ему становилось. Он не мог понять, как у него раньше получалось жить и не использовать ее абсолютно никогда. Тело гудит от переполняющей силы, кажется ужасно тяжелым и напряженным, если хотя бы два дня сдерживать ее внутри. После отработки продолжительной серии атак по ладоням какое-то время бегают бирюзовые искры. Постепенно начинает накатывать приятная усталость. Полтора часа на тренировочном поле как следует освежили ему голову. Горло дерет от жажды. Минхек отряхивается и направляется к дому. По пути он видит, как Шону заходит в мастерскую. Видимо, его разговор с Чангюном подошел к концу. Хванун входит в кухню, залпом осушает оставленную ранее бутылку воды и лезет в холодильник за следующей, но его рука замирает, едва он открывает дверцу. На полке стоит нетронутая порция Чангюна. Через пару часов должен был быть обед, а он так и не позавтракал. Минхек мнется, постукивая пальцами по боковой панели. В итоге, он все-таки достает тарелку, разогревает ее в микроволновке и идет наверх, захватив столовые приборы. Он слишком отходчивый, чтобы до сих пор беситься из-за поведения Чангюна. В конце концов, тот был младше и вспыльчивее. Наверняка сам потом злился на себя. Минхек стучится и топчется у двери почти целую минуту, пока не решает постучать еще раз. Ничего нового это не дает – ответа нет. Если бы Чангюн не хотел никого видеть, то уже явно сказал бы об этом в грубой форме. За словом в карман он не лез никогда, особенно если был не в духе. Хванун покусывает щеку изнутри, думая что ему делать. Может, младший просто в наушниках? Или вообще вышел на улицу через незаметную дверь в коридоре, ведущую в мастерскую? В любом случае, просто так стоять и ждать будет глупо, поэтому Минхек поворачивает ручку и открывает дверь, чтобы проверить. Он ни разу не был в его комнате – случая как-то не представлялось. Поэтому впервые увидев ее, Минхек думает, что ошибся не только дверью, но и домом. Его глаза широко распахиваются, а нижняя челюсть непроизвольно опускается. Потому что комната, заполненная разрисованными холстами, сотнями тюбиков с краской, валяющимися абсолютно везде кистями, карандашами и бумагой с зарисовками, в их Логове казалась затерянным куском из другого мира. Как будто эта дверь принадлежала вселенной Корпорации Монстров и вела в помещение, на самом деле находившееся за тысячи миль от этого места. Минхек как зачарованный сделал два нетвердых шага вперед. Он поднял взгляд и едва не упал – так сильно у него закружилась голова. Весь потолок был разрисован от угла до угла, представляя собой переливающееся лазурное море с пенящимися волнами. - Пять дней ушло, - Хванун подскакивает, когда позади него звучит голос Чангюна, и тут же разворачивается. – Кихён орал как резаный на весь дом из-за вони. Меня самого пиздец как жестко шторило от краски. Проветривали потом неделю еще. - Я… я просто… - Минхек в панике начинает тараторить. – Я думал, что ты проголодался, и принес поесть, а ты не отвечал, я подумал может ты не слышишь и захотел проверить, я даже не собирался без разрешения… - Забей, - Чангюн машет рукой, заходит в комнату, закрывая за собой дверь, на которой, как оказалось, тоже висели прикрепленные кнопками рисунки, и садится на кровать, предварительно скидывая с нее альбом и карандаши. – Я же не труп тут расчленяю. Минхек чувствует себя неловко из-за того, что его застали за непредумышленным проникновением в чужую комнату. По крайней мере, Чангюн его хотя бы не выгнал, а очень даже мог бы. Хванун ставит тарелку на более-менее свободное место на столе и неестественно выпрямляется, теребя шнурок на своей толстовке. - Так ты рисуешь? – задает он самый глупый вопрос, который только можно было задать в этой ситуации. - Ну как видишь, - Чангюн пожимает плечами, глухо посмеиваясь. - У тебя очень хорошо получается, - честно говорит Минхек, уже смелее осматриваясь по сторонам и вглядываясь в действительно красивые картины максимально разных направленностей: от ярких пейзажей до детализированных сцен из мультфильмов. – Ты где-то учился? - В Школе Искусств. Не скажешь этого по мне, да? – он усмехается, облокачиваясь спиной о стену, и после паузы уже более низким голосом добавляет. – Моя мама была художницей. А может и сейчас ею является, я не знаю. Впервые за месяцы жизни в Клане Минхек видит в Чангюне не самодовольного язвительного мальчишку, а какого-то потерянного ребенка с опущенными плечами и темным грустным взглядом. Он кажется внезапно маленьким на своей большой белой кровати и в окружении огромных холстов, стоящих по комнате рядами. Хванун прикидывает насколько нетактично было бы сейчас лезть ему в душу, но в конце концов все же спрашивает: - Что случилось с твоими родителями? Чангюн отвечает не сразу. Он находит затерявшуюся в складках одеяла кисть и начинает теребить ее щетину. - Моя мама художница, а отец – маркетолог. Он уехал работать в Бруклин, чтобы заработать нам побольше денег, и где-то через год устроил там маме в подарок выставку ее работ. Я не мог поехать из-за учебы, поэтому мама полетела одна. И буквально через неделю объявили, что мир теперь состоит из Зон и пересечение барьеров строго запрещено. Они даже не дали никому шанса вернуться. Просто обрубили связь и закрыли аэропорты. Я понятия не имею, что творится в их Зоне. Даже не знаю живы ли они. Кисть летит на пол. Чангюн сжимает челюсти и тяжело выдыхает через нос. - Из Школы меня вышвырнули к хуям за неуплату учебы. Счета моих родителей были заморожены, другой родни у нас нет, все давно померли. Были какие-то дядька с теткой, которых назначили моими опекунами, но в гробу я их видел. Их интересовала только квартира, которая шла со мной в комплекте. Вся моя жизнь полетела в пизду, - Чангюн с холодной яростью смотрит куда-то вперед, сжимая и разжимая кулаки. – Меня закинули в интернат, но я практически сразу оттуда сбежал. Я начал влезать во всякие неприятности, несколько лет путался с опасными людьми ради денег, дрался практически каждый день, начал воровать, научился обращаться с пистолетом, а потом вышел на одного выблядка, работающего в Цитадели. Я напал на него, но он оказался не один. От ущербной смерти меня спасли Шону и Кихен, которые тоже получили наводку на этого хера. Так я и попал в Клан. Терять мне все равно было уже нечего. Из-за сквозняка в комнате постоянно был слышен шелест бумаг. Минхек смотрел на помрачневшего Чангюна, чье бледное лицо практически сливалось со стеной, и искренне сочувствовал ему. Сам он, конечно же, не помнил своих родителей, поэтому у него и не было, по кому скучать. Да и гадать тоже не приходилось – они были Хванунами и раз их забрали в Цитадель, то не было ни шанса того, что они живы. Зато Чангюн действительно в один момент потерял все: семью, планы на будущее, карьеру. И у него не было ни единой возможности узнать что-то о своих родителях. Он не мог их даже оплакивать, потому что ничего не знал точно. Находиться в неизвестности тяжело, но эта неизвестность хотя бы оставляла маленькую нервирующую надежду. - Я уверен, что твои родители в порядке, - Минхек садится на кровать рядом с ним и похлопывает его по колену. – Если они не Хвануны и никак с ними не связаны, то им ничего не грозит. Мы подчиним себе Цитадель и найдем способ связаться с другими Зонами, чтобы выяснить где они. - Только ради этого я во все это и ввязался, - Чангюн криво улыбается. – Я своими руками перебью всех связанных с этим ушлепков за то, что они сделали. Осталось столько разделенных семей, у которых все пошло под откос из-за них. Не знаю как, но я найду способ попасть в Бруклин. Перерою весь город, чтобы найти маму с папой. И даже если их больше нет, то я хотя бы попрощаюсь с ними как положено. - Они точно живы, просто верь в это, - подбадривает его Хванун. – Твоя мама наверняка будет очень гордиться твоими картинами. Чангюн издает смешок и поднимает голову. - Хороший ты пацан, белобрысый, - тянет он и вдруг как-то тушуется. – Слушай, насчет того, что я вчера наговорил… - Забей, - цитирует его же Минхек и улыбается. – Я знаю, что ты не хотел, все в порядке. Они вспоминают про еду, когда та успевает полностью остыть. Приходится спуститься вниз на кухню, где Кихен уже приступил к готовке обеда и буквально вырвал из рук Чангюна тарелку, сказав, что тот сам виноват и пусть ждет, пока он приготовит что-то новое. Чангюн под сдавленный смех Минхека показывает его спине средний палец и уходит к Чжухону в мастерскую, где всегда имелись запасы всякой снеди. А в комнате с морским потолком под подушкой лежит ламинированная фотография с изображением троих людей, которые тогда еще не знали, какое будущее их ждет.