— Да, что ты знаешь о шашлыках, японский ты человек, — краем уха услышал Изуна голос пьяного в край Хаширамы.
Размахивая перед носом нии-сана полным выпивкой отёко, пальцем второй руки трижды постучал по столу. Дорогое пойло, которое так усиленно расплёскивает старшой Сенджу, пригнали из Страны Ветра, отжав у весьма влиятельного лорда. Естественно, кроме Изуны об этом не знает никто, ну, разве что Хикаку, ибо именно он проинформировал, что лучшие сорта вин раскупаются богатеями за считанные часы, между делом, указав, в какую сторону укатила последняя повозка.
Поместье впечатлило габаритами и красотой. Несмотря на довольно приличную охрану, обошлось без кровопролития. Встретили с улыбкой, чаем угостили, после собственноручно вручили годовой запас и, развернувшись, улеглись, кто на энгаву, кто на стылую землю, а кто и вовсе развалился в роскошных покоях знати.
Изуна усмехнулся. Шаринган в таких случаях союзник что надо.
Нии-сан на заявление Хаширамы скептично скривил рот. Ухмылка получилась просто убийственной. Собери мокутоновец глаза в кучу, инсультом не отделался бы.
— Кто тебе сказал, что японский? — поинтересовался брат, опрокидывая стопку.
— Глаза твои… ик… Уже… ик… не видел.
Нии-сан хмыкнул, откинулся на спинку стула.
— Правда? Как по мне, белёсый Сенджу определённо вне конкуренции, так сказать, на вершине хит-парада.
Изуна едва не прыснул, таращась на соблазнительные прорези Тобирамы, что так выгодно смотрятся с невероятно симметричными засечками на мужественной мордахе.
— Белёсый Сенджу? — с искреннем недоумением переспросил Хаширама, пытаясь сфокусировать взгляд на персоне напротив. — Нет у нас таких, — уверенно заявил он, подливая выпивки в своё и без того полное отёко, — да ты никак пьян, Мадара, а ещё я алкаш. Ха!
Нии-сан выдохнул, отложил деревянную тару из-под саке. Руки как обычно скрестились на груди.
— Кто дал отгул этому алкоголику-тунеядцу, да ещё и неплохим пойлом затарился?
Изуна почти ретировался, когда колкий взгляд нии-сана пронзил укором и усадил не совсем филейную часть с прожилками обратно на табурет.
— Нии-сан, понимаешь, — протяжно начал Изуна, театрально поджимая губы, — Хаширама-доно замотался, почти…
— В карты проигрывать он замотался, — перебил нии-сан, на корню пресекая попытки Изуны оправдать главу Сенджу, что с энтузиазмом разделывает креветку.
Сердце Изуны ухнуло прямиком к Аиду. Не скажет же он, что старался не ради лучшего друга старшего брата, а потому что поспорил с Тобирамой… на желание. И что временно исполняющего обязанности лидера селения сплавил за ненадобностью в этот самый ресторанчик под весомым предлогом празднования несуществующего обычая клана Учиха. Изуна маленько перевозбудился от сладостного предвкушения победы, потому-то и не продумал запасной план на случай провала.
— А этот где, — качнул нии-сан подбородком на пустое место, — заноза в заднице?
Изуна прикусил внутреннюю сторону щеки. Хорошо, что не спрашивает по какому поводу посиделки устроили, и почему в заведении никого кроме них нет. Лучше уж пусть его мысли будут заняты младшим Сенджу.
Привстав, Изуна медленно отодвинул стул. Предмет всех бед нии-сана и вечно активированного шарингана в белках из-за паранойи лежит под соседним столом, пуская слюни.
— Чё это с ним? От двух стопок саке развезло? — искренне удивился нии-сан, слишком явно наслаждаясь зрелищной картиной.
— Угу, — незамедлительно ответил Изуна, интенсивно кивая головой для придания произнесённому звуку большей убедительности.
Он очень, очень сильно надеется, что нии-сан, да и Хаширама не в курсе о лимитной планке будущего правителя Конохи. Объясняться перед старшими с виновато опущенной головой и щенячьим взглядом желания нет. Да и что он скажет? Перед застольем решил научить Тобираму забивать косячок и не где-нибудь, а в кабинете Каге, и что увлёкшись столь занимательным делом, не заметил, нет, заметил, но останавливать не стал, как беленький укурился в трубу? Три косяка, это ж надо!
Притащил на себе благодаря исключительной выдержке и чтоб не спалиться, а спалился бы однозначно — Тобирама целовал и обнимал всё, что под руку попадалось, отмахивался от пегасов, что хотели изнасиловать его, и хихикал в прикрытый кулачок, стреляя глазками, словно девка, желающая привлечь к себе внимание — незамедлительно споил. Говорят, одно другому не мешает. Не в этом случае, и результат эксперимента показан наглядно.
Изуна перевёл взгляд на нии-сана и понял, что недооценивал его нюх. Он знает, что вывело из строя самого Сенджу Тобираму — Учиха Изуна и его сомнительные гербарии.
Изуна любит расслабляться, нет-нет покуривать уникальный вид табака, особенно после почти смертельного ранения, стоявшего ему карьеры шиноби, чего нельзя сказать о главе клана Учиха. Нии-сан не выносит запах гари, сухих трав, а дым разъедает ему глаза. Возможно, поэтому взгляд его остановился на одной из Сенджу, чакра которых пахнет утренней свежестью. Изуна догадывается, кто удостоился внимания брата, но помалкивает. Ждёт, когда сам откроется.
— Мадара, ты не мен… ик… меняй тему. Шашлыки — это тебе не катоном плеваться. Там надо техни… ик… чески… ик.
А вот это зря. Не любит нии-сан, когда задевают гордость Учих.
— Чем тебе катон не угодил? — изогнув бровь, спросил так, словно в него бросили перчатку, ну, или в случае с Хаширамой — отвесил оплеуху.
— Да каждый в наше время может плеваться огнём, зато не каждый сможет правильно заморить мясцо.
Заморить? Изуна представил, что будет с драгоценным мясом, если за дело возьмётся он. Хаширама выпучил плывущие глаза и впился в нии-сана уверенным взглядом.
— Каждый говоришь…
— Агась, ик… это ж просто огонь, — фыркнул Хаширама, морщась, словно съел корзину лимонов.
Теперь Изуна знает, почему брат отца всё время советует ему полакомиться лимоном. Рожа его не по нраву видать.
— Вот значит как… — протянул нии-сан, — что ж, вызов принят.
— Вот и посмотрим, кто из нас искуснее, — расплылся в улыбке Хаширама, довольный собой. — Завтра кулинарный поединок между братьями Сенджу и Учиха.
Громогласное объявление не услышал только глухой. Изуне вдруг стало любопытно, знает ли Хаширама, у кого нии-сан учился готовить. Стало быть — нет, раз рискнул. Как бы самонадеянно это не звучало, брат в этом лучший среди Учих.
— Нет, отложим на двадцать третье.
— Почему именно двадцать третьего? Ла-а-адно… — снисходительно согласился Хаширама, — видать тебе время на подготовку требуется. Понимаю-понимаю. Куда вам Учихам, до кулинарных способностей Сенджу.
Изуна усмехнулся. Обычная посиделка раздулась в соревнование.
— А с мы с Торо… — слегка забылся Изуна, мгновенно приковав внимание соперников, — … Тобирамой-куном поможем вам.
— Это чем? — удивлённо спросил Хаширама, подбородком встретившись со столешницей — локоть не попал по цели.
— Подгоним мясо.
Две пары вопросительных очков, заставили Изуну уточнить:
— Охотиться пойдём, должны ведь младшие сделать хоть что-то.
— Вот это я понимаю — брат, — оживился Хаширама, хлопая по плечу Изуны увесистой граблей, — не то, что мой, даже не явился на празднование, чтобы поддержать меня, — на последнем слове глава Сенджу сник.
Изуна украдкой заглянул под соседний стол и поблагодарил небеса, что прозрачный, Тобирама не привлекает к себе излишнего внимания.
На следующее утро, узнав о содеянном (из третьих уст), Хаширама облазил каждый закуток селения, даже в собачьи будки заглядывал в поисках обожаемого друга и его отото. Тряс за грудки Хикаку, приставал с весьма странными вопросами — а чем ещё мы с Мадарой занимались — к каждому встречному Учихе, пока один из старейшин Сенджу, сгорая от стыда за непутёвого лидера, по совместительству алкоголика-извращенца, не облил помоями, но так никого не обнаружил.
Расстроенный и грязный потопал домой в надежде отдастся своей грусти в тишине и покое. Стоило Хашираме ступить на энгаву, как сёдзи распахнулись, и перед ним выросла Тока с внушительным тазиком в руках. На удивлённый взгляд лидера коротко ответила:
— Откачиваем уважаемого Тобираму.
— Чем и зачем?
— Инструкцией Учихи Изуны, — молвила она и ушла в шуншин.
Ошалелый Хаширама вошёл в открытые сёдзи и чуть не скончался от запашка.
— Суй!
— Нет!
— Суй, я тебе говорю!
— Нет!
— Засовывай, блять!
От услышанного Хаширама застыл. Что за инструкция такая? Куда совать, а главное — что?
— Я сказал нет! Он мне отгрыз его! Тебе надо ты и суй!
Хаширама сначала побледнел, потом позеленел, а когда температура тела заметно снизилась, рванул так, что загорелся деревянный настил. Ворвался в спальню братика со словами:
— Не смейте тыкать в Торочку…
Картина зрелещнее некуда. Его сокровище без сознания, на коленях, голова стиснута ручищами какого-то говнюка, второй пытается разжать Тобираме челюсть, а третий держит четвёртого, пятки которого так и сверкают, осталось лишь смазать их скипидаром. Довести любимого братика до обморока…
— Я вас на шашлык покромсаю! — взревел Хаширама, коленом в висок отбросив того, что удерживал его алмаз.
Бедолага, пробив стену, впечатался в выращенный с такой любовью бонсай.
— Хаширама-сама, вы всё не так поняли! — хором вскрикнули оставшиеся, закрываясь всем, что под руку попалось, кто подушкой, кто доспехом, а менее быстрому достался воротник.
С локтя в дыхло и под мышку.
— Хаширама-сама, — спокойный голос Токи со спины вывел из прострации. — Вы отправили в нокаут последних ирьёнинов.
Хаширама обернулся. Что это за медики, что позволяют себе такие вольности.
Ирьёнины сбежали, как только лидер их отвлёкся.
— Тобирама-сан перебрал вчера и единственный способ поставить его на ноги — заставить проблеваться. Помогите мне.
Тобирама и перебрал? Невозможно. И зачем блевать?
— Никому не под силу уложить моего брата на лопатки выпивкой, — гордо ответил Хаширама, кинув на Току укорознительный взгляд. Женщины ничего не понимают в силе мужской. Она не только в рельефах, битве, но и в стойкости.
— Вам может и нет, но его оппонентом был Изуна, а как вы знаете, ещё ни один Сенджу не смог перепить Учиху.
Хаширама осел, вздохнул. Теперь понимает, что значит — горячка. Не разобравшись, сразу в мордобой.
— Прости, Тока, — виновато шепнул Хаширама, сложив руки в молитвенном жесте.
— Хаширама-сама, Тобирама-сан неважно выглядит. Поспешим.
— Да-да, — спохватился Хаширама, поднимаясь с отёкших ног. — Что нужно делать?
— Два пальца в рот, — обойдя постель сомнительного цвета, она схватила Тобираму за плечи и усадила. — Я буду держать, а вас попрошу помыть руки и приготовиться.
Хаширама выпучил глаза. Чего-чего?
— Два пальца в рот? Зачем?
— Вызвать рвоту, — безучастно ответила Тока.
— Погоди-ка, кто сказал, что это поможет? — недоверчиво спросил Хаширама, очень сомневаясь, что такой подход действительно способен помочь.
— Изуна-сан.
— Ты видела его? Когда? — позабыв о дорогом братике, набросился на Току Хаширама.
Тобирама за неимением опоры плюхнулся на футон подобно мешку с рисом, испустил дух.
— Рано утром. Они вручили мне список, как лечить недуг…
— Где они, куда пошли?
— Хаширама-сама, прошу, возьмите себя в руки. Они ушли в город за специями для кулинарного поединка, на обратном пути наведаются в лес за травами. Дорога займёт не больше недели.
— Неделя, да… — поник Хаширама, усаживаясь на мягкую, едва дышащую возвышенность. — А откуда тебе столько известно? — исподлобья зыркнул он, словно ревнивая жёнушка.
— Хаширама-сама, Тобирама-сан…
— Ах, да, — без особого энтузиазма ответил Хаширама и, не озаботившись о чистоте рук, затолкал Тобираме два пальца в рот настолько глубоко, насколько смог.
Хруст костей, и гневное «блять» оповестило сельчан о благополучии младшего Сенджу.
Ирьёнины, которых нокаутировал Тобирама, обливаясь слезами искренне посочувствовали старшому Сенджу.
Тем временем на другом конце географии братья Учихи целиком и полностью отдались в руки попутному ветру, тщательно выбирая лучшие сорта приправ.
— Нии-сан, вот этот аромат сильнее, лучше прикупить его, — со знанием дела заключил Изуна, и, отпрянув, от души чихнул.
Чёртовы приправы! От них то глаза в слезах, то чихаешь, как сумасшедший. Век бы не видел и не нюхал! Из-за чрезмерной чувствительности к засранцам мелким Изуна обходил кухню стороной, зато нии-сан любил смотреть на мастерство матери, наблюдать за изящными движениями рук, разделывающие рыбу, мясо или птицу. И в один прекрасный день силуэт брата нарисовался у плиты. Отец не возражал, но и не поддерживал нии-сана, бубня, что не мужское это дело, однако против хранительницы очага в семье идти никто не решался. Если добро получили от матери, бояться нечего.
— Думаешь? — спросил нии-сан, внюхиваясь в горстки на ладонях.
Изуну передёрнуло. Стойкий у него всё-таки брат. Сам он уже слёг бы с аллергией.
— Уверен. Мама говорила, что перец чёрный нужно выбирать по двум критериям — аромат и отсутствие низкосортных примесей.
— Это каких?
— Песка.
— Надо бы зашаринганить, — скривившись, решительно настроился нии-сан.
— Нии-сан, не стоит, мы не на своей территории, — шепнул Изуна, предостерегая от ненужных стычек.
Врагов у Учих много. Он любит потасовки и не прочь размяться, но тогда о поединке кулинарном придётся забыть. А это неприемлемо. У него на это празднование свои планы.
— Разве?
— Угу, пока искали подходящее, забрели в угодья Ветра.
— Ну кто виноват, что в Огне нет ни одного приличного прилавка с приправами, — буркнул нии-сан себе под нос.
Изуна улыбнулся. Обычно нии-сана ничем не выведешь из себя. Сколько раз Тобирама пытался, Хаширама, хоть и неосознанно, по пьяни. А тут на тебе, нии-сан в деле, да ещё и с какой ответственностью.
— Помнишь, мама добавляла в мясо ещё один вид специй и говорила, что его найти очень сложно. Запах у него ещё был такой… странный и форма удлинённая.
— Каммун. Но найти его проблематично. Он растёт только в одном месте — в Траве.
— Отправляемся.
Изуна ухмыльнулся. Туда-то ему и надо. Помимо каммуна, там растёт ещё кое-что, но нии-сану об этом знать не обязательно.
Пока братья Учиха занимались подготовкой к предстоящему поединку, в доме Сенджу велась оживлённая беседа:
— Да как так можно было налакаться, чтобы вызвать Учих на кулинарный поединок? — недоумевал Тобирама, расхаживая по кухне и жестикулируя руками. — Ты ни разу и ножа-то в руках не держал. Только катану. И вообще… Будто у нас дел нет.
— Ну-у-у… Не злись, Тобирама, со всеми бывает, — расстроенно пролепетал Хаширама, пересчитывая чаинки, разглядывая узоры на столешнице. В общем, смотрел куда угодно, только не в глаза брату.
— С Учихами нужно держать ухо востро. Ты совсем раскис, — покачал головой Тобирама.
— Ты поэтому отрубился в самом начале застолья?
— Давай чай пить, остынет.
Время поединка неумолимо приближалось, подталкивая глав величайших кланов к совершенствованию имеющихся навыков. Хаширама извёл всех, до кого смог добраться, с просьбой обучить непростому искусству владения воком. Больше всех досталось Токе, ибо его рвение оставило на её запястьях ожоги. Когда Мадара узнал об инциденте, едва не прихлопнул пьянь гунбаем, лишь глаза полные любви и милосердия смогли остановить его от кровавой расправы и сфокусироваться на предстоящей битве.
Тобирама отложил кипы бумаг на потом, ведь кое-кто, пропади он пропадом, выставил его кандидатуру на роль охотника. Не добудь он тушу, Хаширама останется без мяса, следовательно, Сенджу продуют в самом начале. Не бывать этому! Уж лучше он сожрёт ведро червей, чем позволит Учихам у старта вырваться в лидеры. Лук в его руках, как в руках Хаширамы нож с мясом. Не слушается, вылетает. Тетива хлёстко бьёт по морде, а стрела летит ровно на полметра. Но ученик он способный, уложится в срок.
Селение впало в ступор на неделю, наблюдая за картиной, которую, возможно, больше не увидят.
Настал день, которого ждали все шиноби Страны Огня. Двадцать третье октября. Просыпались в предвкушении зрелища, но погода подвела. Ливень, гром и молнии. Пикник не устроишь. Потому старейшины перенесли поединок на первый ясный день месяца.
Двадцать пятого числа ровно в полдень на главной улице селения собралась толпа. Лучшие места для просмотра короткометражного фильма с участием непревзойдённых звёзд были заняты ни свет ни заря. Остальным досталось лишь то, что осталось.
— Дамы и господа, — привлёк всеобщее внимание Хикаку, — вот и настал долгожданный день шашлыка руками сильнейших шиноби в истории! Начинаем первый этап! Охотники, прошу, на позиции.
Тобирама с полосатой моськой, опухшей настолько, что глаз не видно, презрительно фыркнул, безучастно вышел на финишную прямую. Изуна с улыбкой тридцать два на тридцать три, подмигивая визжащей толпе, состоящей исключительно из прекрасного пола дошкольного возраста, раздаривая воздушные поцелуи дамам постарше и приветствуя всех присутствующих свободной от лука рукой, подошёл к белёсой, как воротник младшего Сенджу, черте. Не успели они принять стойку готовности, как двое из клана Сарутоби дали сигнал к началу забега Огненной Пушкой.
Что происходило во время охоты, знают только судьи, и тайна эта умрёт вместе с ними. Зрители же увидели результат. Первый на финиш пришёл Изуна с кабаньей тушей весом ого-го. Тобирама грязный, с листьями в волосах и одежде, приполз с кроликом спустя полчаса.
— А теперь самое вкусное! То, ради чего мы все собрались — шашлыки! — почти хохоча, оповестил Хикаку зрителей, не сводя глаз с улова Тобирамы.
Улица взорвалась овациями, даже старейшины влились в общий галдёж — размахивают, кто клюкой, кто запасными труселями.
— Внима-а-ание… Начали!
И по обе стороны разделочного стола стянули брезент.
Когда Хаширама увидел добычу, расплакался, поскольку ему и кабаньей туши не хватит — не ладит он с огнём.
Мадара же хмыкнул. Иного от Изуны он и не ждал. Недаром лучший охотник клана.
— Итак, приступаем к разделке добычи! — заливаясь смехом и утирая слёзы, объявил Хикаку.
Зрители отпрянули. На всякий случай сконцентрировали чакру в стопах.
Мадара похрустел кулаками и, смахнув кабана, рукой Сусаноо подбросил вверх. Вытащив из-за пазухи два танто, ринулся следом.
Зрители охнули, наблюдая, как руки главы клана Учиха молниеносно отделяют шкуру от мяса и мясо от костей.
Приземлившись, Мадара поймал пригодные для мариновки куски. Остальное добро помощник в лице Изуны аккуратно отложил в сторонку. Мясо много не бывает. Засолишь и вот тебе заготовка на зиму.
Хаширама в это время, глотая слёзы, пилил бедного кролика.
— Хаширама, ты клочок шкуры пропустил, вырежи, — приказал Тобирама, глядя не неумелые движения ножа брата.
Закончив непростое дело, Хаширама предплечьем стёр со лба пот. Совсем притомился. Обернувшись, увидел, что Мадара сидит в сторонке, попивая чай.
— Эй, Мадара, а маринад? — спросил Хаширама, искренне надеясь, что Мадара спустит ему прегрешение двухнедельной давности.
— Уже, — указал он на тазик, укрытый белой тканью.
Хаширама икнул. Ну, зачем он тогда начал? Сейчас бы сидели с ним за кружкой чая и играла в маджонг, а не сельчан развлекали.
Когда последний ингредиент рассыпался по неровным кусочкам крольчатины Сарутоби дали сигнал на пятичасовой антракт. Люди разбрелись кто куда, занялись обычными делами, а по гонгу вернулись на свои места. В праздничных нарядах и с закусками, идеально подходящими к жареному мясу.
— Ну, а теперь кульминация! Повара наизготовку!
Мадара гордо вышел на середину улицы, Хаширама же сник настолько, что серые тучи на его фоне лишь блёклые пятна.
Подготовленные заранее жаровни дымятся, в ожидании, когда искристые куски мяса опалят своей сочностью до предела разогретые полена.
Хаширама понуро нанизал на катану кролика и отправил на края жаровни.
Мадара отказался от приспособления для жарки. Сложив печати, плюнул катоном, но не как обычно, на противника, то бишь горизонтально, а запустил в небо. Огненный шар завис, стал медленно крутиться вокруг своей оси. Добротные куски кабана отправились в полёт, в самое сердце техники. Танцуют, перемещаются, и языки пламени равномерно распределяя жар, постепенно покрывают румянцем.
Хаширама и все присутствующие раскрыли рты от мастерства главы Учих. Такое применение базового умения никто не видел и уж тем более не практиковал. Аромат специй вкупе с хорошо прожаренным мясом, вызвал обильное слюноотделение даже у обуглившегося на жаровне кролика, что уж говорить об остальных.
Изуна с Токой встали под Огненным Шаром, и готовое отправилось в подставленные ими блюда. Когда последний кусок упал на тарелку, толпа, словно занавесь, открыла подарок, что приготовил глава Учих лучшему другу. Пир на всю деревню. Накрытые столы, выпивка, горы подарков.
— Ну, повар недоделанный, с днём рождения, — обратился Мадара к Хашираме.
Чумазый, в копоти, с дымящимися угольками в руках. Удивлён и тронут. Не ожидал он такого, никак не ожидал. Слёзы счастья выступили, но тут же высохли, стоило Мадаре кинуть на него уничтожающий взгляд.
— Спасибо друг мой! — закричал Хаширама, в мгновение, преодолев разделяющее их расстояние, стиснул в объятьях.
— Хаширама, отвали!
Праздник удался на славу. Довольные вкусной едой сельчане веселятся от души. Уже хорошенький Хаширама докапывается до Хикаку, утверждая, что для него искупаться в лаве, как два пальца об асфальт. Тобирама с Изуной сверлят друг друга взглядами, детишки засыпают под нежное пение старушек. И только Мадара всё никак не может понять, почему вкус мяса кардинально отличается от привычного.
— И всё же…
В глазах поплыло, и тьма унесла сознание в беспамятство.
***
С трудом разлепив веки, Мадара мысленно выругался. Чтобы он ещё хоть раз притронулся к алкоголю…
Во рту пустыня, в голове кавардак. Оглядевшись, понял, что находится в доме Сенджу. Хорошо, что Хаширама не спит рядом.
Шаркая ногами, потопал на кухню. Проходя мимо одной из комнат, замер. Тобирама голый в обнимку с Изуной.
— Хаширама! — во всё горло заорал Мадара, концентрируя чакру.
Грохот за спиной дал понять, что друг его, подскочив, макушкой пробил потолок. Тобирама подпрыгнул с футона, обнаружив себя голым, стянул с Изуны покрывало и обернулся им в три слоя.
— Что, Мадара?
— Гроб готовь!
— Ха-а-а?!
— Зай, — сонно пробормотал Изуна, едва разлепив глазёнки, — что за шум, а драки нет?
— Ща будет! — рыкнул Мадара, активировав шаринган.
... и схватку не на жизнь, а на смерть увековечили гигантскими статуями.
Знал ли Мадара, что в странном вкусе шашлыка виноват Изуна? Что после тщательно сбалансированного букета приправ, он тайком засыпал в таз с мяском добротную дозу растолчённого мускатного ореха? Что орех этот абсолютно безобиден, но если переборщишь, то отрубишься на несколько дней? Что проигравший Тобирама отказался танцевать для отото стриптиз? Что Изуна вынудил Тобираму поцеловать его? И что со дня поединка прошло уже трое суток? Нет, не знал, и не узнает, уж Изуна об этом позаботится…
