***
Приходит в себя Арсений из-за очередной волны боли и слабости, окатившей тело. Разум будто в тумане, рвотный позыв снова скручивает живот и ударяет по мозгам. Открывает глаза, и взгляд натыкается на потолок, совсем не похожий на деревянную кладку дома, в котором ночевали они с Димой. А в подтверждение тому, что находится он точно где-то в другом месте, звучит приглушённый за гудением в ушах женский голос: — Очнулся? Арсений хочет встрепенуться, вскочить. Ну или как минимум явно увидеть говорящую. — Где я… — при всём подсознательном желании подняться, этот хриплый шёпот — всё, на что у него хватает сил. Попытка приподняться на локтях заканчивается пронзающей болью в руках. Поэтому Арсений ложится на бок. В метре от себя он видит девушку, сидящую на стуле. На ней растянутая кофта с длинными рукавами, а на лице — смесь сильного страха и не менее сильной усталости. Она наливает воду в стакан, стоявший на тумбе рядом с ней. — На этом свете, слава богу, — протягивает стакан с водой Арсению, но через секунду начинает поить его сама, придерживая голову. Мужчина без лишних слов пьёт, перебирая в голове варианты того, что могло произойти — как он тут оказался и кто эта девушка. Чувствуя себя гораздо лучше, слизывает оставшиеся капли с губ, набирая побольше воздуха перед чередой вопросов. Но все его намерения срываются: — Прости меня, я… — не договаривая фразу, девушка морщит лицо, сдерживаясь пару секунд, но потом неумолимо начинает плакать. Слезы на глазах у девушек всегда действовали на Арсения странно. В то время как у общества принято в таких ситуациях девушку приобнять, успокоить, спросить что случилось, как помочь — Арсений начинает паниковать, делая совершенно не то, что предназначено установками. То же самое происходит и сейчас. — Ты… Вы… Вы чего? Вы за что извиняетесь? — спрашивает подрагивающим голосом. Арсений также подмечает, что от всей этой ситуации его голос будто огрубел, как после долгого крика или пубертатного периода. Всхлипывая, девушка вытирает рукавом щеку и смотрит на него непонимающе. — «Вы»? Арсений начинает натурально подкипать. Его бесит, что он практически не может двигаться, его бесит эта неразбериха и полное непонимание с его стороны… — …Антон, ты чего? …его бесит эта девушка, бесит, что у него элементарно не хватает сил задать все нужные вопросы. Вроде бы, она не желает ему зла, но ему блять откровенно страшно… …погодите, что? — Что? — ему показалось, или она назвала его «Антоном»? — Я спрашиваю, ты чего? Почему ко мне на «вы» обращаешься? — она прикладывает ладонь ко лбу мужчины. — Жара вроде нет, не знобит. Тош, как себя чувствуешь сейчас? Вот опять. Ему точно не показалось. Если «Антона» и «Арсения», полностью оглохнув, но как-то можно перепутать на слух, то вот с «Тошей» и, прости господи, «Сеней» такая штука не прокатит. — В-вы… ты? Ты меня с кем-то путаешь? Лицо девушки выражает ещё больший ужас. — Антон… — судорожно проводит по своим волосам, убирая с лица, — боже, ты что-то принял? Ты под чем-то? Господи, ты… — Так! — Обрывает ее Арсений. «Хватит блять психовать, я и без тебя не понимаю, что творится» — вот что он хочет сказать. Вместо этого, взяв в кулак всю свою корректность и воспитание, выдаёт: — Я не Антон, и я ничего не «принял». Вот вы, — Арсений находит силы приподняться и указать на девушку, — вы можете мне объяснить, как я тут оказался, и что со мной произошло? Не дожидаясь ответа, а получая лишь новую порцию душещипательных взглядов и вздохов, которые вот уже порядком заебали, Арсений продолжает: — Ну или, хотя бы, кто вы такая? Девушка елозит на стуле, будто собираясь с силами. Снова всхлипывает, но не плачет. — Боже, Антон, ты… сошёл с ума… ты правда не знаешь, кто я? На этом Арсений больше не в силах себя сдерживать. — Да блять, хватит нести ересь! Что за… — адреналин ударяет по венам, отчего у Арсения хватает сил подняться и даже сесть на кровати. — Какой к черту Антон, вы сумасшедшая? «Боже, а что если она правда сумасшедшая? Если она похитила меня?» — тут Арсений понимает, что он выбрал очень, очень неправильную тактику поведения. Господи, Арсений, чёртов идиот, как ты сразу этого не понял, она сумасшедшая — ну по ней же видно, вон руки как дрожат. У неё психоз, а ты лишь только больше его подогреваешь. Дотянув до момента, когда девушка начинает чуть ли не рвать и без того потрёпанные рукава кофты, Арсений глубоко вздыхает и выжимает из себя неловкую улыбку: — Ой, что-то я погорячился. — смахивает невидимые крошки с простыни. — Конечно, я — Антон. Извините… извини, потрепал я тебе нервы, да? — после чего из него невольно вырывается нервный смешок. Девушка бледная, как поганка, но хотя бы перестаёт теребить рубашку, будто немного успокаиваясь. — Антон, — почти беззвучно, — что происходит? — произносит осторожно, не торопясь, будто разговаривая со зверем, который может наброситься в любой момент. — Я, — Арсений чешет затылок, — не знаю, говорю ж, погорячился, — кивает на перевязанные запястья, — наверное, из-за этого всего ум за разум немного сошёл, — ненапряжно выдаёт импровизацию Арсений, в то же время с надеждой рыская по комнате в поисках своего телефона. — Так, это… — не переставая искать телефон, и продолжая разыгрывать театр одного актёра, Арсений продолжает: — Что со мной случилось-то? Девушка недоумевающе поднимает бровь: — Я у тебя хотела спросить. — Её голос снова звучит настороженно. — Ты что, ничего не помнишь? «Откуда блять я могу помнить, что со мной происходило после того, как я вырубился. Господи, надеюсь, Дима живой. Мне срочно нужен телефон, надо звонить в полицию.» — Антон? Арсений уже начинает проговаривать в голове сценарий того, что скажет: «меня похитили и поранили, рядом сумасшедшая — неизвестно, она меня похитила или же она тоже жертва. Кажется, что второе…» как вдруг сам себя обрывает. Адрес. Надо как-то узнать адрес. — Антон! — Арсений вздрагивает. Блять, это же она ко мне. — А? — Антон, Тошенька… — девушка снова ударяется в слезы. — Что ж с тобой… это я во всем виновата. Черт… — водит ладонями по своим плечам, — черт, черт… — бормочет под нос, — что маме-то сказать? Что её сын сошёл с ума и не узнает собственную сестру? Ну класс, снова слезы. А вдобавок я ещё и её брат. Так. Ладно. Нужно понять, ориентируется ли она в этом доме, или её тоже сюда закинули. В первом случае хоть адрес узнаю. — Так, — игнорируя раздражающее хныканье, — м… ты не могла бы… — надо понять, знает она этот дом, или он для неё он тоже незнаком. —…принести мне льда, пожалуйста? Шмыгая носом, крутит головой, смотря вокруг себя: — Да… а… где он тут у тебя, в морозилке, да? Сейчас… Девушка вскакивает, а Арсений охуевает ещё больше. Точно. Она — сумасшедшая. Она привела его в свой дом, непонятно вообще каким образом, думает, что он — её брат, и что они находятся в его же квартире. Ох пиздец. Ему — пиздец. В момент, когда он не без труда встаёт с кровати, звонит мобильный. Арсений натыкается взглядом на настенные часы — ровно полшестого утра. Кто же звонит тебе, а, безумная девушка? — Не ответишь? — спрашивает она. — А? Я?.. —…твой телефон звонит. — совсем поникшим голосом говорит девушка, протягивая ему смартфон заметно трясущейся рукой. Арсений берет в руки телефон, тупо смотря на неопределённый номер звонящего. Смотрит и не отвечает. — Антон?.. — вопрошающий шёпот девушки. Арсений поднимает взгляд на неё, уже приноровившись отзываться ей на это имя. — Ты, — продолжает она, — как будто не ты. Ты будто не мой брат вовсе… «Вау. Удивительно», — думает мужчина, ничего не отвечая и нажимая на кнопку ответа. — Алло? — отвечает и вслушивается в трубку, уже готовясь к новым изыскам импровизации, ожидающей его. — Арсений Попов? — спрашивает его до ужаса знакомый голос. — Да, это я. — Странно, телефон не его, а звонят ему. Чувствуя, как все его тело потряхивает мелкой дрожью, сглатывает перед тем, как спросить. — Кто это? Секундное молчание. Когда Арсений хочет переспросить, на том конце откашливаются, и знакомый голос отвечает: — Это… Антон. Антон Шастун.***
…Антон стоит на крыльце, подрагивает от холодного воздуха и курит, прижимая телефон к уху. Заговорщически оборачивается, чтобы Дима, любезно стрельнувший ему сигарету, не услышал предстоящего разговора. Антон, в отличии от Арсения, находящегося в нескольких часовых поясах от него, разобрался в ситуации минут за пять после пробуждения. Когда он проснулся в другом доме (и в другой части страны) от карусели в голове и вертушки перед глазами, он вскочил, готовый вот-вот выпустить наружу все содержание желудка. Ему было настолько хреново, что, когда путь к туалету ему указал незнакомец, у Антона не возникло никаких вопросов — мало ли у кого он оказался, в таком-то состоянии — Сережа как раз накануне звал его на тусу к Кате, может, Антон в отчаянии решил пойти на нее и забыться. Он проблевался и, мученически постанывая, умылся, тщательно прополоскав рот. И момент вопросов возник тогда, когда он поднял глаза к зеркалу. В первое мгновение, когда взгляд успел уловить лишь черные волосы и синяки под глазами, Антон подумал, что всё — край — он помирает. Что в его организме начались метаморфозы, что он сходит с ума и у него галлюцинации — всё сразу. Но это был лишь первый миг, защитная реакция мозга. После эмоционального всплеска Антона снова начало тошнить, и он прильнул к унитазу. — Эй, Арс, ты там живой? — раздался приглушенный голос после стука в дверь. — Помощь нужна? Антон резко поднялся, сонно моргая. Он успел задремать на ободке, и, если бы не этот зов, упал бы головой в глубь унитаза. — Всё нормально, нормально… — толком не расслышав вопроса, промычал Антон, медленно поднимаясь. После того, как он увидел