Секретное оружие

Беспокойный четырёхчасовой сон в неудобном самолётном кресле не слишком-то взбодрил Модестаса. Тошнота и головная боль продолжались, всё вокруг вызывало глухое раздражение: и навязчивая забота Сергея, и торжественная церемония встречи делегации, и громкая музыка, и нелепые ужимки двоюродного брата Раймондаса, возомнившего себя крутым суперагентом из заграничных приключенческих фильмов или героическим разведчиком – из советских военных. В отличие от него, Модестас чувствовал себя форменным идиотом, стоя на крыльце гостиницы в Олимпийской деревне и выслушивая выкрикиваемые приметы назначенного места тайной встречи с родственниками, замаскированные под литовские спортивные лозунги. При этом он лихорадочно пытался вспомнить, не летел ли с делегацией кто-нибудь ещё из литовских спортсменов или журналистов – одним словом, кто-то, кто знал бы язык и мог невольно заинтересоваться столь странным способом его употребления. Всеволод, врач сборной, уже был достаточно заинтригован, хотя вряд ли понял хоть слово, и по дороге стремился выпытать у Модестаса, что означали экспрессивные выкрики взбудораженного иностранца. На первый раз Паулаускас отделался язвительной шуткой и поспешил скрыться в холле гостиницы, справедливо опасаясь, что Сева не поверит, что литовскоговорящий гражданин Германии впечатлился его походкой настолько, чтобы орать о ней на всю улицу третью минуту подряд. Сергея задержали журналисты, и, войдя наконец в номер, он имел удовольствие лицезреть Модестаса в весьма провокационной позе – перевалившись через подоконник, тот восторженно рассматривал Олимпийскую деревню с высоты шестнадцатого этажа. Белов постарался глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы подавить эмоции. Модестас испытывал непреодолимую тягу к высоте, пугая этим своего партнёра до полусмерти. Не раз и не два, застав Паулаускаса высунувшимся по пояс из окна или присевшим на перила балкона, Сергей пытался достучаться до его инстинкта самосохранения, но Модестас, казалось, искренне не понимал, о чём он говорит, и беспечно давал обещание в следующий раз быть осмотрительнее, а потом отвлекал Сергея от скользкой темы проверенными беспроигрышными методами – в основном губами и языком. Однажды его это не спасло. В тот раз Белов, в чьей шевелюре появилось несколько седых волос, пока он крался через всю комнату, чтобы не спугнуть увлечённо плевавшегося с седьмого этажа Модестаса и успеть ухватить за ногу, пока он не свалился, таки осуществил свою давнюю угрозу выпороть омегу как следует. Модестас вначале удивился и не сопротивлялся, потом обиделся и с ругательствами пытался вырваться, а под конец возбудился и потребовал продолжить экзекуцию. А завершилось всё настолько бурным сексом, что Сергей потом долго не мог прийти в себя. И уж явно не таких ассоциаций с распахнутыми окнами и опасной высотой он добивался для Модестаса! Судя по его теперешнему поведению, урок прошёл мимо. - Я кого миллион раз предупреждал, что нельзя из окон высовываться? – с обманчивым спокойствием спросил Белов, стремительно подходя ближе, фиксируя раздвинутые ноги Паулаускаса своими и стискивая пальцами соблазнительные бёдра партнёра. - А ты меня держи покрепче, - предложил Модестас, игриво потираясь о его пах упругими ягодицами. – Можно и не только руками… - Да я тебя сейчас… - непритворно угрожающим тоном начал Сергей, но осёкся, заслышав от двери заинтересованное: - А что это вы там делаете? Две головы синхронно повернулись к источнику звука. Сергей от неожиданности ещё крепче зажал Модестаса между собой и подоконником, вызвав у литовца болезненный стон. - А ты, Сева, заблудился, что ли? – вопросом на вопрос отозвался Белов, в недоумении глядя, как низкорослый врач, пыхтя, затаскивает в номер баул со своими вещами и чемоданчик с лекарствами. - С чего это вдруг? Наоборот, по адресу пришёл! – на всякий случай сверившись с цифрой на двери номера, удовлетворённо кивнул Всеволод. – Ну что, парни, в тесноте, да не в обиде? - А не пошёл бы ты по другому известному адресу! – вскипел Модестас. Выпрямившись во весь рост и слегка отодвинув Сергея в сторону, он начал грозно надвигаться на доктора. - Паулаускас, уймись! – посоветовал тот, выставляя на пути литовца чемодан. – Так Гаранжин распорядился. У вас в номере три места, одно даже в отдельной комнате, очень удобно, - сообщил Сева, открывая неприметную дверь, на которую баскетболисты поначалу не обратили внимания. – Вот там-то я и размещусь со всем скарбом. Опять же, если Белова колено вдруг побеспокоит, далеко за помощью бежать не придётся… - Зато тебе, Айболит, далеко бежать придётся, если тебя вдруг я побеспокою! – несмотря на пытавшегося удержать его Сергея, вконец разбушевался Модестас. – Я, между прочим, ночью храплю громко, ты не знал? А ещё разговариваю во сне. А ещё кричу, когда мне кошмары снятся. А ещё… - Паулаускас, давай я тебе персональный приём проведу через полчаса? Тогда и расскажешь все свои симптомы. А сейчас дай хотя бы переодеться, - перебил его доктор, затаскивая вещи в свою комнату и захлопывая за собой дверь. - Ну и что мы с ним будем делать? – воинственно спросил Модестас, указывая на эту дверь подбородком. - А что мы можем? – развёл руками Сергей. – Я тоже не в восторге, сам понимаешь… Но если уж Гаранжин так решил, то спорить бесполезно. И поверь, это ещё не самый худший вариант – он мог нас вообще по разным комнатам расселить, - о варианте, при котором тренер мог забрать Модестаса к себе в номер, Белов даже заикнуться вслух не мог, не то что представить. - Можем его отсюда выкурить, - предложил Паулаускас. – Вариантов море! Давай в самом деле притворимся, что жутко храпим? Или ты будешь всю ночь жаловаться, что у тебя колено болит, и дёргать Севу каждые пять минут, тогда он сам попросит, чтобы его от нас отселили. - Если мы всю ночь вместо того, чтобы спать, будем изображать художественный храп, то к утру будем выглядеть так, что Гаранжин озвереет вконец и точно что-нибудь похуже придумает, - возразил Белов. – А если я буду каждые пять минут на колено жаловаться, то меня потом ни на одну игру не выпустят. Ну уж нет, мы не для этого сюда приехали! Модь, - он умоляюще коснулся ладонью лацкана пиджака любовника. – Давай попробуем как-нибудь продержаться это время? Всего-то две-три недели, подумаешь… Зато потом все ночи будут наши. - Запомни, ты это сам предложил, - Модестас, демонстративно надувшись, оттолкнул от себя его руку и обвиняюще ткнул пальцем в своего альфа-партнёра. - У меня другого выхода не было! – одного взгляда на любимые губы, выглядевшие ещё более соблазнительно, чем обычно, когда омега на что-то обижался, было для Белова достаточно, чтобы пожалеть о принятом решении воздержаться от секса на время Олимпиады, но назад отыграть было уже невозможно. Отступив на шаг, Модестас вновь склонился над подоконником, вызывающе прогнувшись в пояснице. У Сергея вся кровь устремилась в нижнюю часть тела, но он изо всех сил попытался отвлечься от завлекательного зрелища, чтобы доказать строптивому литовцу, что не так-то легко им манипулировать, как тот, вероятно, думал. - И не стой у открытого окна, - напомнил он. – Если понадобится, то отшлёпать тебя я смогу и в присутствии Севы, только на этот раз уже без продолжения.