Musubi

      Первая мысль: бежать. Вызвать телу такси и бежать. Или вызвонить кого-то из его друзей, потом бежать, но бежать обязательно.       Не потому что не ждал – ждал. Не потому что есть кто-то, ради кого можно было попытаться пренебречь Судьбой. Нет никого.       Не сочтите Ухёна излишне сентиментальным, но он представлял эту встречу несколько иначе. Без белого коня, падений на одно колено и лепестков сакуры, но иначе. В его мечтах не приходилось обыскивать повязанного на предмет наличия при себе документов, чтобы узнать его имя. Но Ухён обыскивает.       Ким Сонгю.       Он проговаривает это имя про себя несколько раз, словно пробуя на вкус. И ему нравится. Звучит так привычно, будто он уже много раз называл его по имени, а тот ворчливо поправлял «называй меня хён». И если о возрасте Ухён узнаёт всё из тех же документов, то насчёт всего остального не может знать наверняка, но чувствует – повязанный тот ещё ворчун. Эта мысль вызывает улыбку.       Но желание убежать не отбивает. Не потому что повязанный не оправдывает ухёновских ожиданий. Ухён так-то тоже не человек года. По возрасту Сонгю уже не студент, но. В наш век интернета, даже находясь где-нибудь в Перу среди альпак, есть возможность узнать о том, что некий Нам Ухён якобы надругался над какой-то девицей. Что уж говорить о родной Корее. И парень, сладко причмокивающий губами во сне и уютно обнимающий намовскую ногу, тоже может знать.       Ухён, вероятно, себя просто накручивает.       Точно накручивает.       Но не может отделаться от мысли, что смеси презрения и брезгливости, которую ему уже случалось видеть в глазах людей, от повязанного он просто не переживёт.       Нить всё решает за Ухёна, буквально приматывая их друг к другу вплотную, вместо обычных пары метров.       Ухён вздыхает и закидывает бессознательное тело на спину и разворачивается в сторону дома.

***

      У Ухёна очень тяжёлая Судьба. В самом прямом смысле из всех возможных. Килограмм шестьдесят, наверное, или около того. Тяжёлая и беспокойная.       Судьба, он же Ким Сонгю, то кусает его за ухо, то тянет его за волосы и с весёлым гикаеньем кричит «черепай меня, большая покатаха», то грозится вывернуть на Ухёна содержимое своего желудка. Ухёну уже и самому дурно, когда за ними закрывается дверь его квартиры. Он отгружает Сонгю в ванную и облегчённо вздыхает. Обошлось.