infisert

      Томас с трудом открывает глаза, когда чувствует, что мир вокруг покачивается, и далеко не плавно. В ушах звенит, из-за чего он едва различает сквозь шум двигателя переругивание двух мужчин, которое звучит где-то рядом. Томас оглядывается: они сидят в кузове, вероятно, фургона прямо на полу, потому что нет сидений. Рядом стоят какие-то коробки — в них Томасу удаётся увидеть пустые бутылки, верёвки, какие-то палки, неизвестно для чего, и прочий мусор, в который даже не хочется всматриваться. На окнах висят чем-то перепачканные занавески.       В области затылка болит: Томас хочет дотронуться до него пальцами, но вместо этого лишь дёргает руками, связанными верёвкой. Нахмурившись, он тянет их в разные стороны, но это не даёт какого-то особого результата. Точнее, не даёт результата вообще — верёвка слишком крепкая, так что развязать её так просто не получится. — Это бесполезно, — слышит Томас голос Итана где-то рядом и поднимает голову. Рейнфольд сидит напротив, облокотившись о стенку. Его голова откинута назад, а одна нога, согнутая в колене, притянута к себе. Томас замечает около носа Итана уже высохшую струйку крови, успевший налиться синяк под глазом, ссадины на скуле и руках. Впрочем, несмотря на это, он выглядит расслабленным и каким-то слишком спокойным, будто бы это не его везут непонятно куда и непонятно зачем. Однако, в его тёмных глазах Томасу удаётся разглядеть вину за случившееся. — Да? А из-за кого они вообще оказались связанными? — с укором спрашивает его Минхо, сидящий слева от Томаса. Рейнфольд вздыхает, уронив голову на грудь. Казалось, что Минхо не в первый раз задаёт подобные вопросы Итану, что ему уже надоело. Томас поворачивает голову в сторону друга, чуть прищурив глаза. — Что ты такого сделал этому кланкоголовому? Из-за него мы просто теряем время. Его у нас, может быть, вообще нет.       Итан смотрит в стенку куда-то повыше головы Томаса. Он молчит, сжимая руки в кулаки, отчего даже белеют костяшки. Рейнфольд, скорее всего, обдумывает, как именно сказать о произошедшем. Если, конечно, он не решил молчать до последнего. Томас немного припоминает о том, что тогда говорил Диего, но всё слишком уж смазано, будто в какой-то пелене. — Мы были хорошими приятелями, — наконец произносит Итан, выдохнув. Он прикрывает глаза, чуть качнув головой. — Я помогал ему доставать оружие, еду, припасы, которые бы помогли нам выжить. И однажды, на очередной вылазке, на него из-за взрыва упала часть развалившейся стены и придавила ногу. Он не мог идти дальше, а я не мог рисковать своей жизнью. Поэтому я оставил его на произвол судьбы и ушел.       Минхо откидывается на стенку и тут же морщится, потому что не рассчитал силу и приложился и без того ушибленным затылком о стенку. Он сжимает зубы, смотря прямо на Итана. — Так значит, из-за того, что ты хотел спасти собственную шкуру, нас теперь везут чёрт знает куда? Просто прекрасно, Итан! — Минхо хмурится, отведя взгляд в сторону. Итан возмущённо поворачивает голову в его сторону. — А что бы ты сделал на моём месте, Минхо? Не будь у тебя выбора?! — спрашивает он, нахмурив брови. — Я бы скорее умер сам, чем бы предал друга! — А ну заткнулись там! — неожиданно прерывает их словесную перепалку мужчина с водительского сиденья, чуть повернув голову в их сторону. Хотя Томас, поднявший на него взгляд, не уверен, что смотрел он точно на них, потому что глаза его закрывали тёмные защитные очки, а половина лица была прикрыта банданой. — Но, тем не менее, не тебе одному приходилось бросать друга, — чуть погодя тихо произносит Томас, опустив взгляд на свои руки, сжатые в кулаки.       Томас, если подумать, сам бросил там Ньюта. Да, он не спорит, он бы уже не смог его спасти, но он ведь мог забрать его и по-человечески похоронить, так ведь? Но, однако, Томас не подумал об этом тогда — был занят совершенно другим. Он закрывает глаза и откидывает голову назад, несильно ударившись о стенку затылком.       Дальнейший путь они молчат, иногда перебрасываясь мимолётными взглядами. Томас, как и все остальные, погружён в мысли. Он пытается не думать о Ньюте, который наоборот не хочет оставлять его голову; занимает себя мыслями о том, куда их везут. Спрашивать водителя и его напарника кажется слишком уж глупым, потому что они явно ему не ответят. А если и ответят, то точно не на его вопрос.       Наконец машина медленно останавливается, заставляя всех вернуться в реальный мир. Томас поднимает голову, когда замечает, что водитель, что-то сказав своему напарнику, выходит из машины. Дверь, которая находится справа от них, открывается слишком уж резко, отчего солнечный свет слепит не привыкшие глаза. Томас щурится, отвернувшись от двери. Его и остальных выволакивают из фургона на улицу, и Томас, не удержавшись на затёкших ногах, падает, но его почти тут же грубо поднимают под руки двое мужчин, ничего не говоря. Он поворачивает голову к Итану с Минхо, которые смотрят по сторонам, пытаясь понять, куда их привезли.       Они оказались где-то на оживленной улице, наполненной кучей людей. Сама по себе она напоминает скорее какой-то рынок: с обеих сторон стоят прилавки, на которых лежат какие-то тряпки — скорее всего, вещи; что-то вроде инструментов, больше похожих на обычный хлам; овощи, фрукты, половина из которых потемневшая. Томас обводит взглядом людей, которые не сводят глаз с него. Кто-то даже перешёптывается, наклоняясь друг к другу. — Ещё одних привезли? — доносится до него чей-то приятный женский голос, который, как кажется Томасу, принадлежит молодой девушке. — Эти, я думаю, им понравятся больше, — Томас хмурится, но даже не пытается понять, кому это «им» — всё равно это ничего не даст. Но, однако, его это настораживает. Он бросает взгляд на Минхо, которого ведут рядом с ним, но, судя по его лицу, озадачен он не меньше.       Оглядываясь, Томас встречается взглядом с людьми, которые, в свою очередь, с интересом рассматривают их. Некоторые, правда, почти сразу же отводят глаза, делая вид, что их мало волнует группа парней, хотя украдкой всё же продолжают посматривать. Томас натыкается взглядом на маленькую девочку, боязно жмущуюся к ногам матери. Она не сводит с него своих чисто-голубых глаз, одновременно с тем пряча лицо в куче тряпья, служащей ей одеждой. Он улыбается ей уголками губ, но, кажется, только пугает её этим, потому что она прячется за мать и больше не выглядывает.       Их подводят к многоэтажке, огороженной высоким забором с колючей проволокой. Томас замечает, что на строительных лесах стоят люди с оружием в руках: у них, как и у тех мужчин, что привезли их сюда, закрыты лица. Стоило им только подойти, как ворота отъехали в сторону, позволяя им войти внутрь, и почти сразу же закрылись. Да, кажется, с безопасностью у этого Диего всё в порядке. Но зачем ему столько охраны? — У Рамоса слишком много дорогих ему вещей, которые он бы не хотел потерять, — отвечает непонятно как появившийся рядом Итан на немой вопрос Томаса, за что его сразу же встряхивают, чтобы молчал.       Их ведут по коридорам, заставленным ящиками. У стен, помимо них, стоят стеллажи с инструментами и разной мелочёвкой, закрывая двери. Иногда встречаются люди, подобные тем, что стоят на улице. Они приходят мимо, оглядываясь им вслед и о чём-то переговариваясь.       Останавливаются они только около белой двери, за которой, как оказалось, находится кабинет этого самого Рамоса. Он также наполнен всяким хламом: ящиками с неизвестным содержимым, кучей бумаг, валяющихся на столе и шкафах. На полу лежит потрёпанный временем ковёр. Сам Рамос стоит около окна позади своего стола, сцепив руки в замок за спиной. — Диего, — негромко произносит Итан, привлекая к себе внимание. Но мужчина на это никак не реагирует, продолжая смотреть в окно, — отпусти их. Они ведь ни в чём не виноваты перед тобой! Зачем они тебе? Единственный, кто действительно может… — Итан, — Рамос оборачивается, взглянув на бывшего друга, — я думал тебе хватило этого, — он указывает на свое лицо указательным пальцем, — чтобы понять, что я не отпущу их.       Томас кидает на Итана мимолётный взгляд. Теперь стало ясно, почему Рейнфольд, в отличие от них, был избит — он старался образумить Диего, но ничего этим не добился. Однако это всё равно вызывало уважение к Итану у Томаса. Хотя он бы и сам не ушёл без него. — В любом случае, вы все равно не задержитесь здесь надолго. Уже завтра вы снова уедете, — Диего обводит их взглядом, как-то криво усмехнувшись. Он останавливается на Рейнфольде. — И нет, Итан, я не скажу, куда. Вы всё сами увидите, но не буду обещать, что это вам понравится.       Томас сглатывает, взглянув на Минхо с Итаном. Ему это уже не нравилось, а, судя по широкой улыбке Диего, наполненной ядом, он их отправлял куда-то не в очень хорошее место. Томас вспомнил слова тех людей: «Эти им больше понравятся», отчего по спине пробежался холодок. Что же такого задумал Диего? — Эй, вы! Увести их, — Томаса снова хватают за предплечья и грубо выталкивают из кабинета. Он поддаётся им, потому что знает, что сопротивляться бесполезно: у людей, ведущих их, преимуществ больше, чем у него. У Томаса сил меньше, да и к тому же нет оружия, в отличие от них. Им не составит труда проделать в теле Томаса пару пулевых отверстий.       Их спускают куда-то в подвал дома на лифте. Коридор, в котором они оказываются, значительно отличается от того, в котором они были. Здесь влажно, пахнет сырость и затхлостью. Стены серые, и нет комнат: вместо них решётки и камеры, как в тюрьме. Их заталкивают в одну из камер и закрывают решётку.       Томас оглядывается: здесь почти ничего нет, только одиноко висит тусклая лампа посреди потолка. Он понимает, что выхода отсюда, кажется, нет. Остаётся только ждать, а дальше импровизировать. Томас садится на пол, облокотившись спиной о решётку. — Я вытащу нас отсюда. Я знаю… Как сбежать, — тихо произносит Итан, дождавшись ухода охраны. Томас молчит, как и Минхо. Он ожидает, что Рейнфольд продолжит говорить дальше, но этого не происходит, потому что Итан замолкает. Томасу остаётся только прикрыть глаза и откинуть голову назад, ожидая следующего дня.       Он, как и все остальные, всё ещё надеется добраться до базы ПОРОКа. Он не знает, как, хотя в одном уверен точно: он доберётся до неё любой ценой.