***
Антон снова ходил в школу и снова переписывался с Димой. Правда, другу он так и не рассказал о своих чувствах, что очень снедало Шастуна. Ещё полгода назад Позов знал все: и то, что случилось два года назад, и текучку. А сейчас секреты Антона давили на него самого все сильней. Приближался февраль, и все — даже те, кто не состоял в отношениях — стали обсуждать День Святого Валентина. К Шастуну даже раз хотел подойти Егор, но видя, как по мере его приближения хмурится лицо Антона, не стал этого делать. Фу Подростку часто хотелось написать Диме или Арсению Сергеевичу, но один не знал всех подробностей последних дней, а другой мог догадаться о чувствах Антона. Пятого февраля им объявили, что школа устраивает мероприятие, посвящённое всем влюблённым, которое пройдёт в актовом зале двадцать первого февраля. Это было умно, потому что следующие два дня ученики отдыхали, и у администрации школы было время убрать все то, что останется после подростков.«День Святого Валентина в нашей школе отсрочили, как я рад!» — не подумав, написал Антон Диме.
«А ты то с чего? Что тебе этот день?» Антон прикусил язык. Свернуть тему у него бы не получилось, поэтому он, вздохнув, написал:«У меня недавно появился секрет, и я боялся тебе его раскрыть. Но сегодня я тебе расскажу»
«После школы» — добавил он, даря себе несколько часов на «собраться с мыслями».
Позов, конечно же, картинно обиделся и заявил, что не будет слушать, что Шастун сдурел, что не рассказал сразу и все в этом духе. На следующей перемене Антон прочёл, что друг успокоился и с нетерпением ждёт конца учебного дня.***
Первое занятие прошло хорошо, и Арсений немного успокоился. Однако каждый раз, когда он видел Антона, сердце немного ускорялось и сосредоточиться на горячо любимой химии становилось сложнее. С течением времени открытый Попов все больше желал поведать кому-нибудь о своём состоянии. Дарья Денисовна оказалась рядом, и Арсений Сергеевич то и дело рассказывал ей о «человеке, в которого он влюблён». Арсу даже в голову не приходило, что очарованная им коллега надеялась, что все это время Попов говорит о ней. А когда она пригласила химика прогуляться ещё разок по набережной, он внезапно осознал, как сильно облажался. Однако же Арсений считал себя благородным человеком, а потому согласился на прогулку, намереваясь там расставить все точки над «i». Они шли по набережной, и Арс все пытался направить разговор в нужное ему русло, но коллега то и дело говорила о чем-то отвлеченном. Наконец Попов устал. — Нам надо поговорить, — он остановился, Дарья Денисовна, пройдя по инерции ещё пару метров, замерла тоже. — Да? — Это о человеке… который мне нравится, — выдавил Арсений, внезапно смутившись. — Я слушаю, — она подошла ближе, точно себе представляя, что должен сказать ей коллега. Попов застыл в ступоре. Если подумать, то Дарья Денисовна… она привлекательная женщина, у них могла бы сложиться довольно счастливая семейная жизнь, тогда как с Антоном Арсу ничего не светит. Может, подыграть ей? Попробовать отвлечься?.. Но сердце химика было против вранья окружающим и тем более самому себе. — Дело в том… — Попов отсрочил «гром среди ясного неба» для коллеги ещё на один выдох, — что Вы — это не предмет моей страсти. Ещё секунду выражение доброжелательного предвкушения продержалось на лице собеседницы, но потом её брови приподнялись, а само лицо приняло вид недопонимания. Губы задрожали. — Подождите, — прошептала она и отошла к ближайшей лавочке. Та была покрыта снегом, но, благодаря длинному пальто, учительница все равно смогла сесть. — Дарья Денисовна, я понимаю, — подходил ближе Попов, — что Вам симпатичен, но был так влюблён в своего человека, что совсем позабыл о Вас, особенно когда рассказывал о нем. Поймите, что Вы мне только друг, коллега, собеседник, но уж точно не возлюбленная. Вы хорошая женщина, но… не в моем вкусе, — Попов присел рядом на скамейку. Они долго сидели в тишине. Наконец Дарья Денисовна дернулась, отряхнула снег с колен и встала. — Арсений Сергеевич, Вы правы. Я надумала всё то, чего и быть не могло, ведь в моей жизни мало мужчин моего возраста, желавших бы со мной познакомиться. Вы проявили внимание, и я, как говорится, повелась, — её губы подрагивали, но голос был твёрд. — То, что Вы говорили о «том» человеке, наталкивает на зависть… Но мешать я Вам не буду. Мы можем постараться остаться друзьями, хоть я не сразу к этому привыкну. Попов расплылся в улыбке. Он поблагодарил Дарью Денисовну за понимание, легко обнял ее постарался уверить, что они смогут стать неплохими друзьями. В течение ещё пары часов Арсений со спутницей прогулялись по городу, непринужденно обсуждая всевозможные темы, и Дарья Денисовна даже подумала, что дружить с таким солнечным химиком куда легче и веселее, чем состоять в отношениях.***
Антон шёл домой в обычном для него темпе. За последние два урока он успел убедить себя, что друг не станет его упрекать. Рассказав, Шастун избавится от груза своего секрета, вдобавок ему будет, с кем об этом поговорить. Придя домой, сделав себе бутерброды и на пару с кошкой завалившись с телефоном на своём диване, одиннадцатиклассник зашёл в социальные сети.«Ну все, я дома и готов к твоему растерзанию» — написал он Диме, жуя бутерброд и отпихивая от него Али.
«Я слушаю ОЧЕНЬ внимательно» — откликнулся Позов спустя несколько минут.«Эх… В общем, я влюбился» — из Антона надо было вырывать информацию, он не мог сам что-то рассказать без вопросов.
«Да ладно?!» — друг и этим известием был поражён до глубины души. «Подожди, серьезно?! Я думал, ты только учишься и все такое… Как это случилось? Как ты понял?!»«Ну, это получилось само собой. Я бы даже не очень этого хотел; не в этого человека»
«Стой, я знаю её?!» Шастун несколько секунд смотрел на мелькающий значок в поле для сообщения, потом вздохнул.«Это он. Арсений Сергеевич»
Ответа не было минут пять. Али успела стащить кусок колбасы и сбежать под ванную, а Антон напряжённо вглядывался в диалог. «Знаешь, я все-таки не удивлён» — наконец совершенно спокойно отозвался Позов.«Что?»
«Ну, как-то ты с самого начала так о нем отзывался… Потом эти неуверенности в ваших отношениях. Я чувствовал что-то, и только теперь понял, что это было» «Ну, давай, влюблённая пташка, жужжи мне в уши, какой твой репетитор замечательный» — добавил Позов через минуту. И Антон действительно много чего нарассказывал другу. Он был крайне рад, что тот так легко все воспринял. Напоследок Дима напомнил Антону, что очень дорожит им, и Шастун всегда может все доверить Позову. Читая это, подросток почувствовал легкое жжение в глазах и ком в горле. Он благодарил судьбу за такого друга.***
Вопреки надеждам Шастуна, любовная лихорадка началась уже четырнадцатого, а не двадцать первого. Антон ходил по школе, пытаясь не натыкаться на влюблённые парочки, тут и там воркующие и дарящие друг другу подарки. Услужливое саморазрушение в эти моменты подливало масла в огонь, шепча, что все пары «натуральные» и что Арсений Сергеевич и сам возможно сейчас с женщиной. Подросток сильно нуждался в поддержке Димы и был крайне рад, что открылся другу. Позов даже посоветовал Антону прогуливать, когда и пятнадцатого по всей школе липли друг к другу влюблённые, устраивая моральный ад одиноким. Либо Антон был очень ответственным, либо мазохистом, потому что прогуливать он отказался. Школьная любовная лихорадка добавила проблем и за стенами школы. Антону было труднее сдерживать себя на занятиях с Арсением Сергеевичем, потому что, насмотревшись в школе, Шастун тоже хотел просто по-человечески прилипнуть к репетитору и таять от того, что тот гладит его по волосам. Двадцатого вечером морально вымотанный Антон гладил кошку и перед сном и говорил сам с собой. Он размышлял, стоит ли пойти завтра в школу, и уже решил, что нет, как вспомнил, что на уроке им наконец скажут результаты сложного тестирования, которое проходили все одиннадцатые классы ещё до начала любовного ада. Вздохнув, Шастун попытался настроить себя, что в школу придётся все-таки пойти.***
Арс никогда не отмечал ни с кем день Всех влюблённых, поэтому ожидаемо забыл о его существовании. Только Серёжа, двенадцатого заскочивший одолжить денег на подарок своей новой девушке, напомнил Попову о приближающейся лихорадке. При всём желании Арсений не мог быть вовлечён в этот праздник, но легко мог содействовать своим ученикам. Так, учитель химии разрешал ребятам обмениваться подарками у себя в кабинете, чтобы завистливые окружающие не засмеяли влюблённую парочку. Сам он беззвучно сидел в лаборантской, иногда тихо вздыхая от безысходности своего положения. Но четырнадцатое февраля, как и любой день в году, наконец закончился. Выдохнув, Арсений отправился домой, изо всех сил стараясь не встречаться с Дарьей Денисовной. Хоть не встретить коллегу химику удалось, вечером, почти ночью, в гости завалился Серёжа. Он около часа рассказывал о своей новой девушке, о ее подарке и о подарке ей. Потом Матвиенко выложил занятые деньги и сказал: — Жаль, что у тебя никого нет. Тогда бы ты знал, как это круто — быть влюблённым! Попов, хмыкнув, покивал. Серёжа, выполнив свою норму болтовни за один день, ушёл к себе в квартиру. — Хорошо, что этот день наконец закончился… — закрыв за другом дверь, выдохнул Арсений и покачал головой.***
Антона не просто ежесекундно раздражали парочки на каждом шагу, его ещё и затащили в актовый зал. В огромной волне длинный и худой Шастун просто не мог свернуть в раздевалку. Двери закрыли для лучшей акустики, и Антон очутился в аду. Почти все песни были медляками, тут и там целовались — одним словом, кошмар для безнадежно влюблённого подростка. Дима как назло в этот день не отвечал, и Шастун медленно плавился, постоянно карауля у дверей момент выбежать на свободу. Через час, а то и больше, Антон наконец вырвался из школы. Чтобы выветрить все назойливые мысли, он кинулся бежать прочь от школы. Также Шастун старательно бежал в обратную сторону от двора своего репетитора. Устав, одиннадцатиклассник пошёл шагом, однако тут же стал замечать, что вокруг него на улице все тоже ходят парами, как назло. В голову полезли фантазии, как было бы здорово, если бы Арсений мог бы быть парнем Антона. «А-а-а!» — мысленно закричал Шастун, зажмурился, и снова побежал, хоть ноги и протестовали, а легкие обжигало огнём. Вдруг парень со всей силы влетел в спину какого-то человека. Он распахнул глаза в ужасе, мгновенно подскакивая и подавая руку мужчине на земле. Видимо, день у того не задался, потому что пострадавший схватил подростка за грудки и сильно встряхнул. — Какого черта?! Почему не смотришь, куда бежишь?! Но Антон даже при желании не мог ничего ответить и уж тем более не был способен в таком положении дотянуться до ручки с бумажкой в кармане рюкзака. Мужчина встряхивал его и что-то кричал, Шастун зажмурился, боясь внезапного удара. — Поставьте подростка на асфальт! — раздалось за спиной мужчины. Антон вздрогнул. Либо он помешался, либо это… — Я говорю: поставьте подростка на асфальт! — повторил Арсений, выходя из-за спины пострадавшего. Наткнувшись на взгляд Шастуна, он вздрогнул и ещё сильней сдвинул брови. — Этот в меня вырезался, а теперь рот в задницу засунул! — вступил наконец в диалог мужчина. Стараясь решить конфликт мирно, но просто мечтая врезать собеседнику за то, что обижает его Антона, Попов сквозь зубы выдавил: — Это мой ученик, и он немой! Он при всём желании не может Вам ответить! Лицо мужчины приняло вид тупого непонимания. Поставив Шастуна на землю и выяснив все с Арсением, пострадавший наконец ушёл. — Ты как, в порядке? — озабоченно обратился Арс к своему ученику. Тот только закивал, смущённо улыбаясь. Репетитор предложил прогуляться, и Антон снова согласился.***
После часа прогулки они оказались у незнакомой лавочки в незнакомом дворе. Арсений и Антон, немного притомившиеся от ходьбы, опустились на деревянную сидушку, продолжая непринуждённо — почти так же, как в начале своей дружбы — болтать через телефон Шастуна. В какой-то момент из-за соседней лавочки выполз бомж-алкоголик и направился к Антону. — Молодой человек, не найдётся соточка? — хрипло спросил он. — Отстаньте от него! — грубо воскликнул Попов, которого порядком бесило, что Антон постоянно попадает под внимание мутных или неуравновешенных типов. — Я разговариваю не с тобой, дядя, — засмеялся бомж беззубым ртом. Арсений решительно поднялся со скамьи, загораживая своего ученика. Антон тоже поднялся, чтобы в любой ситуации защитить химика. Хмыкнув, целеустремлённый алкоголик достал из внутреннего кармана нож. Шастун, крупно вздрогнув и ни секунды не думая, схватился за руку репетитора, выводя его из ступора, в который он попал, впервые увидев блестящую поверхность ножа. Сжав руку ученика, Попов кинулся мимо бомжа, уволакивая подростка за собой. Бежать держась за руки оказалось довольно приятно, поэтому остановились они только в совершенно другом дворе, правда таком же пустынном. Их ладони так хорошо лежали друг в друге, что пока Шастун и Попов старательно пытались вернуть нормальный ритм дыхания, руки так и остались сцепленными. Антон поймал себя на мысли, что с появлением репетитора день сразу стал интереснее и веселее. Он глянул на их сжатые руки, проскользнул взглядом по руке химика, на которой красовался браслет с его, Антоновым, именем, и остановился у линии подбородка. Потом Шастун взглянул в лицо Арсению Сергеевичу. Тот, все ещё не отпуская руки ученика, смотрел на него с легкой улыбкой и какой-то особенной теплотой в глазах. Выдержав пару секунд этого взгляда, Антон за мгновение сократил расстояние между собой и учителем и впился в его губы своими. Должно быть, если бы не каждое событие, случившееся сегодня, одиннадцатиклассник смог бы удерживать влюбленного зверя внутри себя, но сейчас ему было все равно. Он впервые целовал кого-то. Кого-то, кто ему очень-очень нравился. И этот кто-то целовал его в ответ. «Стоп, что?!» — подумал Шастун. Ожидаемо, сначала химик замер без движения, но потом, потеряв голову и плюнув на мораль, осторожно ответил Антону. Этот поцелуй казался таким правильным, таким… будто обыденным, но единственным и неповторимым. Однако к Попову вернулось сознание, и он тут же мягко отстранил от себя ученика. Секундой позже он до конца осознал, что только что сделал. Арсений попятился, Антон судорожно схватился за телефон. Лишь бы репетитор не убежал раньше времени! «Простите! Просто Вы мне очень-очень нравитесь, и из-за давления всех сегодняшних происшествий я не смог удержаться от того, чтобы поцеловать Вас» — судорожно напечатал Антон, впервые благодаря создателей за автокоррекцию. — Всё в порядке, — медленно растягивая слова натянуто улыбнулся Арс. «Судя по Вашей реакции на мои действия, я Вам тоже нравлюсь» — Шастун понял, что сейчас был момент его контрнаступления. Арсений Сергеевич хотел было начать всё отрицать, но самодовольное лицо Антона нарушило все планы Попова. — Хорошо, ты мне нравишься, — выдохнул Арсений; всё-таки он тоже не был железным и потерял много нервных клеток в последний месяц. — Но я не могу позволить себе быть с тобой, даже если ты этого хочешь. Антон, я намного старше. Тем более, тебе сейчас надо сосредоточиться на экзаменах, а не на всяких там учителях, по глупости влюбившихся в тебя. Признание далось несложно, да и на душе заметно полегчало. Через пару секунд после того, как химик закрыл рот, его губы снова были атакованы подростком. На экране горели всего два слова: «Мне плевать». Арс в первую очередь был влюблённым человеком, а уж потом высоким моралистом. И именно поэтому он радовался, что его чувства взаимны, и отвечал на поцелуй Антона со всей присущей ему страстью. Он отложил проблемы на потом и окунулся во второй, но такой же необычный и незабываемый поцелуй с любимым человеком.