Продажный

Хосок подскакивает со своего места и хватает крепче мои руки, словно сейчас не он моё спасение, а я — его. Он выжидающе смотрит на меня, а я пытаюсь сопоставить факты и вглядываюсь в пустоту. Нет, это точно он. Случайных знакомств с подобными людьми у обыкновенных студентов не бывает. Я не знаю, как его зовут, но я уже чувствую, что я влипла по-крупному. — Я не знаю его имени, но похоже, что он крупная шишка, выглядит, как чей-то богатенький сынок, — продолжаю говорить, смотря в одну точку. — Это плохо, что не знаешь имени. Может быть, ты как-то слышала, чтобы Донхён называл его имя или что-то в этом духе? — я чувствую, как по всему телу от слов Хосока пробегает мелкий электрический разряд. — Тэ… Тэхён… — шепчу я и чувствую, как Хосок вздрагивает. Я испуганно поднимаю глаза на своего друга, и теперь мне становится действительно страшно, — Хосок, не молчи, пожалуйста. — У меня ты в безопасности, — он шепчет мне, улыбаясь, но это первый раз в моей жизни, когда я не верю его улыбке. Снова приступ паники, только не сейчас. Я хочу нормально мыслить и пытаюсь взять себя в руки. Хосок замечает это и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. — Ты слишком устала. Тебя никто не ищет, поэтому ты можешь спокойно выспаться у меня. — Но… — Утро вечера мудренее, Т/И, — Хосок по-матерински заботливо проводит по моим волосам и целует меня в лоб, паника отходит, но лишь на время. — Мне страшно, я не могу, — я мотаю отрицательно головой и хватаюсь за его футболку. Хосок издает мелодичный смешок. — Лисичка, здесь только я. Если я сказал, что ты в безопасности, значит, я пожертвую своей жизнью, чтобы обеспечить тебе эту безопасность, — он присел передо мной на корточки, — ты можешь доверять мне. После его слов я действительно ощутила, как небывалая усталость сковывает моё тело. Веки тяжелеют, и совсем не остается сил пререкаться с Хосоком. С каждой секундой я понимаю, что его слова по-настоящему рациональны, и я подаюсь вправо, укладываясь на подушку. — Вот так лучше, — он заботливо поправляет мою подушку. После недолгих поисков он находит теплое одеяло и почти укутывает меня. Его слова эхом «ты можешь мне доверять» гулко ударяются о стенки моего сознания и будто эхом отдаются в пустоте. Хосок действительно единственный человек, которому я могу доверять. Мама слишком любит паниковать, если я ей что-то скажу. Я чувствую, как в моем кармане начинает вибрировать невытащенный телефон, и я цепенею от страха. Он ищет меня. Я подскакиваю, отпихивая одеяло в другую сторону. — Дай мне телефон, — приказным тоном говорит Хосок и протягивает руку, чтобы я дала телефон. Я под его тяжелым взглядом повинуюсь и протягиваю разрывающийся от настойчивости звонящего телефон. — Смотри на меня, — и я поднимаю на него зашуганный взгляд, — ты отвечаешь, что ты сейчас с одногруппницей доделываешь проект, из-за которого у тебя не получается закрыть сессию и сегодня ты не приедешь. Всё остальное я сделаю сам. Повинуясь, словно заколдованная, я беру телефон и собираю все силы, чтобы мой голос звучал как можно убедительнее. Я говорю всё так, как сказал Хосок, и слышу разочарованный вздох моего «любимого». У него чертовски плохо выходит играть беспокоящегося за свою девушку парня, потому что я слышу, как дрожит его голос. Кладя трубку, я выдыхаю, и Хосок улыбается мне, забирая из моих рук телефон. — Вот так, лисичка. Усталость с ещё большей силой накрывает меня, и только кладя голову на подушку, я медленно проваливаюсь в сон. Хосок пообещал, что не отойдет от меня ни на минуту. Но я вижу его удаляющийся силуэт, однако же у меня совершенно не осталось сил ни то что на панику, а даже на то, чтобы оторвать голову от подушки. Сквозь сон я слышу, как за Хосоком закрывается дверь и его чуть приглушенный смазанный голос. С этим я разберусь завтра.