Продажный

Не знаю, почему я так беспокоилась из-за всего этого, но моим видом можно было отпугнуть самого небрезгливого главу мафии. На меня из зеркала смотрело что-то ужасное: нижняя губа лопнула, и на краях ранки чуть застыла кровь, жутко опухшие, покрасневшие глаза, под которыми красовались синяки, бледный цвет лица, схожий с цветом трупов, растрепанные в разные стороны волосы и помятая одежда. Я уперлась ладонями в раковину и опустила голову, тяжело выдохнув. Мне кажется, за эти сутки из меня вытащили душу, скрутили её, потанцевали на ней, подожгли, а потом как ни в чём не бывало вернули на своё законное место. Может быть, я зря паникую? Кому я нужна? С этими мыслями я открыла кран. Вода, бьющая о поверхность ванны, гулко отдавалась у меня в ушах неприятным звоном. Сняв с себя одежду и кинув её на стиральную машинку, я оглядела её, и мне жутко захотелось сжечь эти джинсы и эту кофту, лишь бы не они не напоминали мне о произошедшем. Встав под душ, я поняла, что я не сняла с себя кулон, подаренный Донхёном. Меня охватила жгучая злость, и я одним движением сорвала с себя цепочку и кинула её к одежде. Смыть с себя всё это, как можно скорее. Я обязательно сожгу эту чертову одежду. Раздался стук в дверь, и я машинально вздрогнула. Хосок, извинившись, прошёл в глубь ванной комнаты, и я прижалась к стенке. Онаккуратно положил чистые вещи, отодвинув мои в сторону. Я прижала руки к груди и выдохнула. — Хосок, подожди, пожалуйста, — дрожащим голосом проговорила я и услышала, как парень остановился и замер. — Давай, пожалуйста, избавимся от моей одежды. Сожжём или что-то в этом духе, я не знаю. — И кулон тоже? — он берет одной рукой кулон в виде маленького сердечка из розового кварца. Я прикусываю губу и, собравшись с мыслями, отвечаю утвердительно. — Больше не хочешь, чтобы тебя что-то связывало с Донхёном? — он словно читает мои мысли, и я молчу в ответ. — Хорошо, сегодня этим и займемся. Он выходит из комнаты, оставляя меня одну со своими мыслями. С Хосоком мне необычно тепло и уютно, и я ловлю себя на мысли, что, возможно, никогда не испытывала настоящих эмоций с Донхёном. Всё шло так, как должно было идти. Его вопросы всегда были одинаковыми, и даже сообщения, если вспомнить, носили какой-то одинаковый характер. Мне стало невозможно больно от осознания, что наши отношения были полной глупостью. На что я трачу свою молодость, которая скоро, похоже, закончится совсем не старостью. Сквозь шум струй воды я услышала, как прозвенел дверной звонок. Внутри меня всё просто сжалось, но я решила не подавать виду, что что-то услышала, поэтому оставила душ включенным и вылезла из ванны. Быстро нацепив на себя вещи, которые принёс Хосок, я стала вслушиваться в шум за дверью и, клянусь, стала вспоминать все молитвы, которые я знаю. Я слышала тяжелые шаги, издаваемые, по видимости, мужчиной в ботинках. Ну вот. Завтра на первых полосах всех газет будет красоваться надпись: «Девушка была зверски убита в доме своего друга». Хотя. Кому я нужна? Наверняка, меня просто по-тихому пристрелят и закопают на обочине. Я прижала руки к груди и, кажется, даже перестала дышать. — Я же тебе сказал, придурок, чтобы ты не звонил в дверь, — это был голос Хосока, и он был явно разозлён. — Она может испугаться. — Так ты решал держать её здесь? — голос походил больше на юношеский, чем на мужской. — Здесь самое безопасное место из всех, что я знаю. Он ещё ничего не знает обо мне, — продолжил Хосок, его голос был почти не слышным, значит, они ушли в зал. Кто он? Тот, от чьих рук я умру? Неужели Хосок как-то связан с Тэхёном? Я не могу сидеть здесь и прятаться дальше. С каждым разом мне становится всё сложнее и сложнее объяснять происходящее. Но ещё сложнее становится доверять Хосоку без задней мысли. Слишком всё сложно сложить во что-то единое, если вокруг одни загадки. Я выключаю душ и, выдохнув, дрожащей рукой поворачиваю ручку двери.