Продажный

Ночь вступает в свои права, и наш маленький спальный райончик освещает только несколько фонарей. Когда я вернулась с комнаты, Хосока не было дома — я даже не слышала, как закрывалась дверь. В первый раз после всего случившегося мне было не страшно. Мне было просто некомфортно. Знаете, это то самое чувство, когда ты долгое время что-то делаешь, а потом задаешься вопросом, для чего всё это и, может, это не твоё вообще? Будто выходишь из своей зоны комфорта. Вот у меня сейчас так же. Я захожу в зал, оставляя маленькую лампу включённой, и ложусь на диван, глотая слёзы. Я всегда думала, что делаю всё правильно, что другого варианта развития событий просто не может быть. Но всё происходящее рушит все мои идеалы. Этот поцелуй, его прикосновения. Мне нравился Хосок, но я приняла это за простую девчачью влюбленность. Я думала, что с Донхёном будет намного лучше, всё, как в хороших фильмах. Всё пошло не так, всё дало трещину, и сейчас мне кажется, что всё это было глупостью и попыткой бежать от себя. Я хныкаю, как маленький ребенок, сжимая руки в кулаки и издаю тихий протяжный стон, но это продолжается недолго. Я принимаю положение сидя и обхватываю свои колени руками. Как бы мне сейчас хотелось качаться на качелях во дворе и устраивать с Хосоком соревнования, кто сильнее раскачается. Но сейчас я та, кого продали за долги, за кем следит одногруппница, и та, кто втянул своего самого близкого друга во всё это. Из мыслей меня вырывает тихий хлопок двери, и сейчас мне правда всё равно, кто это — хоть Хосок, хоть наёмный убийца. Я слышу, как Хосок вешает свою куртку в прихожей. Только я хочу потянуться за маленькой лампой, чтобы выключить её, парень входит в комнату. — Ты не спишь? — спрашивает он удивленно и будто не решаясь пройти дальше. Я киваю головой, и Хосок садится на диван, а я ещё больше притягиваю к груди колени. Мы сидим вдвоем отстраненно друг от друга — каждый на разных концах дивана. В голове всплывает этот поцелуй, и, кажется, что это было иллюзией. Я хочу начать разговор, но не могу найти подходящих слов, и Хосок будто улавливает это, потому что начинает разговор первым. — Прости меня. Я понимаю, что своим поведением вызвал у тебя, наверняка, массу вопросов, — Хосок усмехнулся собственным словам. — Ты мне нравилась. Именно, нравилась. Но я подавил эти чувства в себе, когда увидел тебя с Донхёном. Я совру, если скажу, что не ревновал тебя. Ещё как ревновал, Но потом я понял, что главное — это твоё счастье, и как бы сопливо это не звучало. Я думал, что действительно все чувства давно прошли, но как же я ошибался. Ты была так близко… в общем, прости ещё раз. — Тебе не за что извиняться, — наконец-то подаю голос я, и он звучит как-то странно, обиженно что ли. Хосок улыбается. Улыбается так, будто он не видел, что ещё десять минут я плакала. Но я всегда забываю о том, что мы дружив с ним уже долгое время, и он знает меня лучше, чем я сама себя. — Просто обними меня. Хосок утвердительно качает головой и широко раскидывает руки в стороны, как бы приглашая в свои объятья. Я неуклюже пододвигаюсь к нему и крепко обвиваю его талию, как спасительный круг. От Хосока веет уютом и уверенностью, что медленно передаются мне. Я шмыгаю носом и чувствую, как Хосок посмеивается, на что я тоже улыбаюсь. — Завтра тебе придется переехать, потому что здесь небезопасно, так как ЧонХёрин прознала об этом месте, — его тон голоса мягкий, но чуть обеспокоенный. Я осознаю сейчас, что Хосок — действительно моя опора, поэтому не задаю никаких лишних вопросов. — Я тебя как-то приревновала к ней, — протягиваю я зевая и улыбаюсь самой себе в прошлом. — Правда? — удивлённо спрашивает Хосок. и я чувствую его взгляд на себе, но голову не поднимаю. — Правда. Она когда-то на первом курсе интересовалась тобой, потому что ты часто заходил за мной после пар. Меня тогда это жутко возмутило, и я сказала, что у тебя есть девушка. — Хитрая лисичка, — посмеивается Хосок. Он ласково гладит меня по голове, и я, разместившись чуть удобнее, чувствую, как медленно проваливаюсь в сон.