Продажный

Под конвоем из двух громил меня ведут в мою новую обитель и почти запихивают в комнату. В комнате душно, пропахло слишком сладкими женскими духами, шторы словно прибиты к окну. Громким хлопком за мной закрывается дверь, и я просыпаюсь ото сна, понимая, что этот кошмар — реальность. Лицо стянуло от солённых слёз, высохших на щеках и подбородке, глаза болят, зрение не может сфокусироваться, и я падаю перед кроватью, цепляясь за бархатное покрывало. Кашель не дает даже мысли собрать вместе, разрывая горло. Меньше всего в этой жизни я хотела вмешивать сюда маму, а теперь из-за моей самоуверенности и доверчивости не только я оказалась в опасности, но и она. Положив голову на одеяло, я поджимаю ноги к себе, чувствуя мандраж. Я всё ёще не могу перестать думать о Хосоке. Где-то внутри меня мысли перебивают друг друга. Говорят ненавидеть Хосока, говорят доверять ему и ждать. А у меня нет сил сопротивляться самой себе. Без сил я так и засыпаю. Но поспать долго не получается, тело ломит. Ноги словно ватные, и я еле-еле поднимаюсь, двигаясь в направлении скорее всего ванны. На резной полочке стоит дорогая косметика, шампуни, стеклянный флакон духов, которыми, наверное, и провоняла вся комната. И в какой-то момент мне даже кажется, что я здесь почётный гость. Мой взгляд цепляется за эти духи. Покончить со всем? Я сжимаю в руке духи и со всей силы кидаю их на кафельный пол. Осколки разлетаются в стороны, и меня начинает тошнить от приторного запаха. Я поднимаю дрожащими руками самый острый осколок. Испортить себе лицо, чтобы я не могла видеться с клиентами? Или перерезать себе горло? Тело совершенно не слушается, и я выпускаю осколок из рук. Звук падения кажется мне таким оглушительным, что я вздрагиваю. Как я могу так поступить? Переступая через осколки, я наталкиваюсь на Чимина,расположившегося в кресле, и испуганно выдыхаю весь воздух из легких. Сколько он здесь уже? Его взгляд хоть и прячется за очками, но я вижу в нем сосредоточенность и серьёзность. Я не понимаю, что он здесь делает и какое ему дело есть до меня сейчас, ведь он на сто процентов уверен, что я никуда не денусь. — Ты разбила духи? — холодно спрашивает Чимин, уже зная ответ на этот вопрос, поэтому я молчу и прижимаюсь к стене, потому что сил стоять на ногах нет. — Моей невесте тоже они не нравились. Ей подарил их Джин, и она так ими никогда так и не воспользовалась. — К чему Вы мне это рассказываете? — мой голос хрипит и срывается. Чимин пожимает плечами. — Это наш последний разговор на отвлеченную тему, — он отвечает невпопад, потирая переносицу. — Я напоминаю Вам её? — спрашиваю тихо, хотя хочется быть уверенной, как раньше. — Ты похожа на неё внешне, — улыбается Чимин, не смотря на меня. — На это всё. Это чистая случайность. — Я понимаю. Это не мыльный сериал, где глава мафии влюбляется в главную героиню, а она оказывается его первой любовью, — я наклоняю голову, желая сейчас либо умереть, либо лечь, потому что ноги уже подкашиваются. — Если… я буду плохо справляться со своими обязанностями, то Вы избавитесь и от меня, и от всех, кто покажется Вам нужным. — Хёрин была права, — Чимин посмеивается, поднимаясь с кресла. — Высыпайся. В таком виде нельзя представать перед гостями. Я снова остаюсь одна в комнате, заполненной до одури сладкими духами, бархатом, враньем и похотью. Мягкая кровать кажется сейчас единственным островком спасения, и я зарываюсь в одеяло прямо так, в той одежде, в которой я была, когда меня сюда тащили. Я сжимаю рукава толстовки Хосока и медленно теряюсь между реальностью и сном. Это не сказка, в которой принц спасает свою принцессу из лап чудовища, и живут они потом долго и счастливо. Мне суждено прожить быстро и максимально болезненно.