Продажный

Я открываю глаза, выпуская из рук поблескивающий в свете ламп пистолет, который с грохотом падает на окровавленный паркет. Я же не могла убить человека? Я не могла! Лицо Чимина, на котором всё ещё пытается удержаться усмешка, искажается в немом страхе, он судорожно выдыхает захлёбываясь в крови, и замирает. Его больше нет. Я мотаю головой, отрицая происходящее. Из состояния оцепенения меня выводят аплодисменты, раздающиеся позади меня. Я из последних сил поворачиваю голову в сторону резких хлопков, захлёбываясь слезами. Господи, можно я сейчас закрою глаза, а когда открою, то это окажется просто страшным сном, и мама, улыбаясь, погладит меня по голове и скажет, что всё хорошо. А потом я пойду гулять с Хосоком, и не будет этой крови, этих смертей. Пожалуйста, заберите меня отсюда кто-нибудь. Пожалуйста, Хосок. Пожалуйста! — Моя милая Т/И, не волнуйся, это я его застрелил. Долго бы тут ещё кряхтел, а ты его бы всем сердцем пожалела бы, как всегда, — Намджун улыбается, поправляя аккуратно уложенные волосы, но пистолет до сих пор в руке держит. Я никогда не видела его таким: для меня он всегда был преподаватель, а сейчас... — Это всё ты подстроил? — я чувствую, как внутри меня закипает злость, смешиваясь с первобытным страхом. — Конечно, — его улыбка такая же, которую он дарил своим студентам и студенткам на практике. Он стоит передо мной так, будто объясняет мне материал новой темы. Люди вокруг меня. Кто они? Я начинаю истерически смеяться, потому что я не понимаю, кто я. Минуту назад я могла убить человека, не моргнув глазом. Дайте мне пистолет, я пристрелю себя. — Это было нелегко. Но я смог всё же устроить это представление. А ошибка Чимина в том, — с каждым словом Намджун спускается на одну ступеньку, как пиковая дама, — что он считает… а, да… считал, что хитрее его никого нет, что его люди самые преданные. Он забывал каждый раз, что любой в этом помещении хотел его смерти, хотел занять его место. Но это место занял я. Все ценные бумаги мои. Просто делиться надо было, Чимин, — Намджун грустно выдыхает, качая головой из стороны в сторону. Джун спускается с последней ступеньки и закладывает руки за спину. Его взгляд совершенно пустой. Он само олицетворение смерти в этом чёрном пальто, в брюках, выглаженных с иголочки, и в чёрной водолазке. Даже мертвые так не смотрят, как смотрит он. Передо мной стоит сумасшедший… нет, передо мной сам дьявол. Он наслаждается созданной им картиной. Всё произошло именно так, как он захотел. — А главное, мне удалось в который раз провести моего глупого братца вокруг пальца. Тэхён ищет тебя в совершенно другом месте, а когда он поймет, что я ошибся, то будет уже поздно, — Джун счастливо улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов. — Ты оставил лишнего свидетеля, — усмехаюсь я, надеясь хоть умереть с достоинством. — А ты не свидетель, ты просто моя, — Джун разводит руками в стороны и делает шаг ко мне. Я же наоборот словно цепенею. — Ты не представляешь сколько раз, я хотел тебя трахнуть прямо на парте, за которой ты сидела. А знаешь, сколько раз я хотел сорвать с тебя эту коротенькую юбку, в который ты ходила на мои пары? А знаешь, кто застрелил Донхёна? Я! —Джун громко засмеялся, медленно направляясь в мою сторону. — Мне приносило такое удовольствие медленно убивать этого ублюдка, который посмел прикоснуться к моей драгоценной Т/И. Как он молил о пощаде. Ты же знаешь, что он не достоин тебя? Джун подходит ближе ко мне и очерчивает большим пальцем контур моего лица. А меня сейчас наизнанку вывернет. Он выдыхает мне почти в губы, что я наконец-то его, и на моих запястьях застегиваются наручники. Я принимаю правила его игры и смущенно произношу, что меня пугает его пистолет. Джун обольстительно улыбается, оставляя смазанный поцелуй на моих губах и убирает пистолет за спину, говоря, что «его малышке нечего бояться, а наручники лишь для моей безопасности». Он обходит меня и подталкивает меня на выход. Я делаю пару шагов, но останавливаюсь. — И куда ты собрался, умник? — Хосок снимает с себя балаклаву и спускается по лестнице, наставляя на Джуна пистолет. Мокрые от пота волосы прилипают к его лбу, выглядит он уставшим, но жутко радостным и в то время серьёзным. — Может, твой братец и тупой, но я сразу понял, что тут нечисто. То рвёшь все связи с ним, а когда он почти сам нашёл способ разобраться с Паком, прибегаешь и говоришь, что знаешь, как всё сделать. Решил дать нам ложный след? — Намджун порывается, вытащить пистолет из-за спины, но Хосок стреляет рядом с ним, говоря, что с ним шутки плохи. — Хосок… — я чувствую, как слёзы обжигают похолодевшие щёки. Я так рада видеть Хосока, что готова сейчас простить ему даже собственную смерть. — Я скучал, безмерно, — произносит Хосок, обращая слова ко мне, но не сводя прицела с Джуна. — Твои последние слова, Джун? — Ни о чём не жалею, — смеётся тот. На всё действие, кажется, меньше секунды. Я слышу, как Хосок кричит «В сторону!», потом чувствую, как пуля скользит по моему телу, разрывая в клочья платье. Бах! Тело Джуна падает к моим ногам, и я теряю или равновесие, или сознание. Я не понимаю, что происходит, только медленно приходящая боль в правом боку. Ха. Вот так умереть? Это конец? Я вижу, как Хосок бежит ко мне и хватаюсь за последние остатки реальности. Пожалуйста, мой организм, дай мне хоть попрощаться с Хосоком и сказать ему, как я хотела бы его полюбить всей душой, если бы нам дали только чуть больше времени. Мне бы чуть-чуть больше времени перед смертью. Чуть-чуть.