Чёртовы альфы

      — Эй! Руки прочь от моего лучшего друга, подонок! — Чондэ услышал, как кто-то закричал. Но прежде чем он успел понять, кто это был, он уже был вытянут и спрятан за чью-то спину.       Спину Бэкхёна.       И опять. Прежде чем он смог понять, что происходит, Бэкхён продолжал кричать.       — Разве я не был предельно ясен, когда говорил, чтобы ты свалил, или я надеру тебе зад?! — рычал он. Его грудь тяжело вздымалась из-за его быстрого дыхания, а его тело тряслось от адреналина, пробегающего сквозь него. Он сжал кулаки, и громкий рык и удар прозвучали в кафетерии. От этого в помещении стало тихо и множество пар любопытных глаз уставились на них, что заставило Чондэ покраснеть от смущения, неловко передёргиваясь. Он не привык к такому количеству внимания.       Особенно к тому, когда он был причиной.       Омега пытался ухватиться за руки Бэкхёна, чтобы развернуть его и успокоить, но как только он едва прикоснулся к серому свитеру парня, его руки тут же одёрнуты, и громкий рык выскользнул из уст Бэкхёна, который до чёртиков напугал Чондэ, и старший внезапно обернулся.       Его красные глаза поблёскивали от образовывавшихся слёз, и его губы были плотно сомкнуты вместе, пока он злобно смотрел на Чондэ. Он даже сжал свою челюсть, резко вдыхая, всё так же продолжая пялиться на Чондэ, который почти вздрогнул и съёжился.       Ему было страшно из-за тяжелого и яростного выражения лица Бэкхёна. Конечно, он видел парня злым или грустным… Но эта была совершенно новая сторона Бэкхёна, и это чертовски пугало его.       Но также в яростном выражении лица парня было что-то ещё. Что-то мягче, более похожее на беспокойство, и тогда Чондэ вспомнил, и его тело содрогнулось, а сердце сжалось от сожаления. Бэкхён звонил ему тысячу раз в день, также писал сообщения, и он хотел ответить. Но затем его телефон разрядился, и он забыл о нём…       Чондэ ощутил, как пуля прошла сквозь его сердце, и он дёрнулся, когда он осознал, как, должно быть, сильно он обеспокоил парня.       Если тёмные круги под глазами, бледная кожа и красные маленькие капилляры в его глазах не говорили достаточно ясно.       Неудивительно, что Бэкхён был зол на него.       Он бы так же поступил, если бы Бэкхён сделал то же самое.       Ещё одна волна сожаления накрыла его, и он тяжело сглотнул, думая о том, через что прошёл Бэкхён за последние две недели, в то время как он был вместе с Минсоком. Он не ответил ни на один вызов, ни на одно сообщение, ни открыл дверь в свои первые два дня течки, когда Бэкхён приходил навестить его…       Должно быть, это был ад для Бэкхёна: не знать где или как его друг поживал, или был ли он всё ещё жив из-за его асоциального поведения. И ещё один резкий укол боли распространился по его телу, и он судорожно вздохнул. Он облизал губы, напрягаясь, а его лицо сделалось печальным и извиняющимся из-за понимания.       Однако прежде чем он успел открыть свой рот, Бэкхён перебил его. Его голос дрожал и был наполнен горечью, усталостью и беспокойством.       — А ты… Ты хоть подумал о том, как я волновался? Как я спрашивал себя, где ты был и как ты себя чувствовал? И почему ты ни ответил ни на один звонок или сообщение, если можешь объяснить мне? Я ужасно волновался! Когда Лухан рассказал мне, что твоя течка была спровоцирована и ни одного признака жизни от тебя не последовало… Знаешь, как я себя чувствовал? Знаешь, через что мне пришлось пройти? Я не мог спать несколько дней, а мои мысли были забиты тем, что ты можешь быть… мёртв.       Бэкхён судорожно выдохнул. Он облизал губы, и его глаза вновь стали стеклянными, и он фыркнул.       — И тогда я пошёл к тебе в третий раз за неделю только чтобы узнать, что тебя трахает какой-то альфа. — Он опять остановился и подошёл ближе к Чондэ, а последний тяжело сглотнул.       Он закрыл глаза, ожидая, что омега начнёт кричать, орать или сделает что-то ещё хуже. Только от одной мысли об этом ещё мышцы содрогнулись и неудержимо напряглись, а он приготовился к тому, что последует дальше.       Чего он не ожидал так это резкую боль в голове и колющую боль в щеках, отчего он подпрыгнул и громко зашипел. Тогда он понял, что Бэкхён ударил его кулаком со своей силы по голове и шлёпнул его по обеим щекам своими руками, так как боль стала хуже после нескольких секунд.       Но прежде чем ему предоставился шанс пожаловаться Бэкхёну, какого чёрта он ударил его так жестоко, он почувствовал, как нежные руки крепко обняли его. Чондэ открыл глаза и понял, что это был Бэкхён, чьё тело всё ещё немного дрожало, а он сам неровно и резко дышал.       Он крепче прижал Чондэ к себе, отчего Чондэ сделал то же самое. Он незамедлительно обвил руки, хотя он всё ещё был слегка не уверен, и вина росла внутри него, вокруг нагнувшегося парня, и прижал Бэкхёна как можно ближе. Он сжал в кулаке ткань свитера Бэкхёна, пряча лицо в изгибе его шеи, когда он почувствовал, как сжимается его сердце, и слёзы собираются в его глазах от растущей вины внутри него, заставляя его тело содрогнуться и прерывая его дыхание.       — Прости меня, Бэк. Я так виноват. Я должен был ответить тебе… М-мне просто нужно было…нгх… — пробурчал он, но был прерван своим собственным хлюпом, когда слёзы побежали из его глаз.       — Тебе нужен был хороший секс и немного времени для себя, я уже понял это, кретин, — закончил за него Бэкхён, — лёгкая усмешка вырвалась из его уст, от которой Чондэ жалобно простонал, а его лицо зарумянилось от прямолинейности. И вновь старший хмыкнул на невинную реакцию младшего и сжал его в последний раз, прежде чем отпустить парня.       Он опёрся на плечи Чондэ, заставив румяного и слезливого омегу поднять взгляд.       Бэкхён снова хрипло усмехнулся и покачал головой, и кроткая улыбка образовалась на его лице.       — Боже, ты чёртов маленький манипулятор! Тебе только надуться и поплакать, и никто больше не будет злиться на тебя, и всё будет прощено, мелкая задница. Ненавижу тебя за это, — сказал Бэкхён. Но тёплый тон показал, что ничего из того, что он сказал, он не имел в виду как оскорбление.       Его красные глаза смягчились — можно было увидеть облегчение в них — и улыбка превратилась в более серьёзную и многозначительную, стоило ему обхватить щёки Чондэ.       — Только пообещай мне, что ты больше такого не сделаешь. Если в следующий раз у меня будет сердечный приступ из-за тебя, я убью тебя, обещаю, — он в шутку фыркнул последние слова, и Чондэ ущипнул его за бок, крикнув низкое «эй» в шутливо-раздражённом тоне.       И в следующий момент он поднял свой мизинец и с сожалением улыбнулся старшему, который в ответ нежно улыбнулся ему, беря мизинец Чондэ своим собственным мизинцем.       — Обещаю, — прошептал Чондэ — улыбка росла на его лице, а Бэкхён ласково растрепал его волосы, перед тем как отпустить младшего. Его выражение лица ожесточилось, стоило ему повернуться к Минсоку, который по-прежнему потирал свою щёку от удара Бэкхёна.       — И что ты здесь делаешь? Разве я не сказал тебе исчезнуть? — он стиснул зубы, снова сжимая кулаки. — Или ты правда хочешь оказаться в больнице со сломанными костями и кастрированным узлом? — пригрозил Бэкхён в опасном тоне, но Минсок не ответил, а только дерзко взглянул на него.       — Если это означает, что я буду со своим партнёром, то тогда да, — просто ответил он, а челюсть Чондэ оказалась на полу из-за прямоты утверждения старшего. Как бы, конечно, им следовало признаться своим друзьям… Но шаг за шагом и в более подходящей и удобной манере, и не кричать об этом всем в лицо. Особенно, не кричать об этом в университетском кафетерии.       Так как ну… оба они знали, что папарацци сделали в прошлый раз и что это было хорошим кормом для слухов и для того, чтобы снова поднять старые истории и скандалы, чего они не хотели.       Однако этот план был эффективно нарушен утверждением Минсока, и Чондэ не знал, как реагировать или что ему следовало сказать, так что он просто продолжил пялиться на старшего, словно мёртвая рыба.       Бэкхён, с другой стороны, со смехом зарычал. Он насмешливо гоготал, придерживая свой живот, пытаясь успокоиться и вернуться с небес.       — Ах, хорошая была шутка. А я думал, что ты шутить не умеешь, — вздохнул он, качая головой, и его лицо стало серьёзным. Раздражённая улыбка заиграла на его лице. — Очень смешно, правда, — саркастично заметил он.       Но стоило ему увидеть суровое лицо Минсока, его притворная улыбка испарилась, и недоумение исказило его лицо. И тогда он обернулся к теперь очень красному Чондэ, который закрыл рот и неловко почёсывал шею, где метка стала виднее, и глаза Бэкхёна практически выскочили из орбит.       Он обменялся взглядами с Минсоком и Чондэ и чем чаще он это делал, тем больше он понимал сложившуюся ситуации и то, что произошло, пока в его голове не щёлкнуло.       Чондэ. Течка. Спровоцирована. Альфа. Секс. Минсок. Метка.       Он раскрыл рот, и осознание показалось на его лице, и он взглянул на Чондэ в неверии, еле слышно прошептав: «Ты шутишь, да?», а Чондэ сильнее покраснел, пряча лицо в ладонях. Потому что, боже, как это должно выглядеть со стороны Бэкхёна?       Парень, который ненавидел альф до посинения, перепихнулся с одним из них и даже повязался с ним. Ну, по крайней мере, это был его предначертанный альфа, но картина целиком тут многое значила.       И это было смешно.       Так что он мог понять реакцию Бэкхёна, но всё ещё не знал, как ему следовало признаться ему.       И пока он размышлял об этом, его тело среагировало само по себе, и он выглянул сквозь пальцы, слегка качая головой, как ответ на вопросы Бэкхёна.       Глаза старшего стали ещё шире, пока они практически не вылетали из его орбит, а он, запинаясь, проговорил:       — И-и как? Когда? П-почему? И ЧТО ЗА ХЕРНЯ!? И как много людей знает об этом!?       Но Чондэ не предоставилось шанса ответить, так как Минсок заговорил, и Бэкхён обернулся.       — Как, ну… понятно, что у нас был секс, и я пометил его. Когда? Во время его течки. Почему? Потому что я люблю его, и ты первый, кто узнал, что мы вместе, — непоколебимо ответил Минсок, а Бэкхён фыркнул.       — Как будто ты его правда любишь, — съязвил он. — Ты только используешь людей, а потом выбрасываешь их. Ты не любишь моего лучшего друга, ты просто используешь его.       Бэкхён ближе подошёл к Минсоку и грубо схватил его за воротник рубашки, что встревожило Чондэ, и он задержал дыхание.       — Не думай, что я не знаю, что случилось у тебя в прошлом и как ты обращался с людьми с тех пор. Они ничего не значили для тебя, и это было огромной ошибкой подпускать тебя к Чондэ. Сначала я не признал тебя, хотя ты казался знакомым мне. Я не очень интересуюсь звёздами и слухами, знаешь ли. Но после того, как Чондэ рассказал мне о небольшом путешествии в твою студию, тогда я осознал свою ошибку. И я сожалею о том решении до сих пор. А теперь ещё больше, потому что Чондэ застрял с уёбком, которому плевать на всех и вся. Ведь ты никого не любил после твоего дерьмового парня. Мне жаль, что он сделал с тобой. Никто такого не заслуживает, но не в этом суть. Это не оправдывает твоё дерзкое и стрёмное поведение по отношению к моему лучшему другу и то, как ты обращался с ним, — прорычал Бэкхён и, облизав губы, он в неверии рассмеялся.       Он опять посмотрел на Минсока, и ненависть была слышна в его голосе.       — Ты ранил его, даже разрушил его. Сломал и использовал его, когда он был в отчаянии и беззащитен, чтобы удовлетворить свои грязные потребности. И бог знает, зачем ты сказал ему, что «любишь» его, после того как пометил его. Прости, но это не имеет никакого блядского смысла для меня. И если бы ты, гипотетически, правда любил Чондэ, в чём я сомневаюсь, ты бы тогда не скрывал этого и не позволил бы другим волкам, окружавшим тебя, надеяться, что они могли забраться к тебе в штаны. Ты бы показал всем, что Чондэ твой партнёр и что ты действительно любишь его, несмотря на слухи, которые бы другие распустили о тебе, — низко прошипел он, только чтобы Минсок услышал.       — Так что, пожалуйста, прости меня, если я не верю тебе, — он остановился, бросая взгляд на очень обеспокоенного и напряжённого Чондэ, прежде чем снова закрепить зрительный контакт с альфой.       — И если тебе правда не всё равно, то тогда докажи это, говнюк. Или ты пожалеешь обо всём в своей блядской жизни, если ещё раз сделаешь Чондэ больно. — Пригрозил Бэкхён — его глаза засияли красным, когда он отпустил по-прежнему расслабленного Минсока.       Но Чондэ мог видеть напряжённость, неудобство и беспокойство в его глазах. И что-то в них было ещё кроме этого. Что-то сильное и тяжёлое как решимость, и Чондэ задался вопросом, что произошло между ними двумя.       Однако он не смог даже и рта раскрыть, потому что Минсок уже подпрыгнул и забрался на стол. Он хлопнул в ладоши, крикнув:       — Йо! Вы все, слушайте! Не могли бы вы обратить на меня внимание, пожалуйста? — пока внимание всех в помещении не было устремлено на него. Люди смотрели на него с любопытством, и возбуждение росло с каждой проходящей секундой, а люди продолжали своё взволнованное бормотание.       — Ну, во-первых, спасибо за внимание. Даже если оно только частичное. Так… как же мне начать? — внезапно утих Минсок, неловко почёсывая шею.       Однако вдруг его глаза сверкнули и звонкое «А!» вырвалось из его уст, прежде чем кроткая улыбка заиграла на его лице.       — Думаю, что вы все знаете, кто я такой. Наверняка, — он нервно усмехнулся. — Я тот кретин-сын Кимов. Или по крайней мере был тем кретином. Но всё изменилось. Я больше не хочу быть таким. Я не хочу быть больше тем человеком. Я хочу измениться или точнее я уже меняюсь, и я осознал, каким гадом был — спасибо, кое-кому.       Он остановился, опустил взгляд вниз на недоумевающего, и теперь краснеющего, Чондэ, когда глаза всех проследовали к нему, то взгляд Минсока наполнился лаской и любовью.       — И этот кто-то никто иной как самый привлекательный и идеальный человек в мире, которого я встречал. Мой партнёр, Ким Чондэ, — продолжил он, и тишина опустилась в помещении, как люди охали и задерживали дыхание с широко раскрытыми глазами.       Как бы то ни было, это совсем не взволновало Минсока, и он продолжил.       — Он причина моим изменениям. Причина того, почему я хочу измениться. И мне плевать, что вы скажете сасэнам или папарацци или что вы вообще сделаете с этой информацией. И людям, которые собираются это сделать, идите к чёрту! Потому что ничто, буквально ничто, не разъединит меня с моим партнёром. Ведь я люблю его и буду бороться за него, — крикнул он, слегка улыбаясь с лёгким хмыком, прежде чем опуститься на колени. Прямо перед малиново-красным Чондэ, беря его руки в свои, смотря глубоко в его глаза.       — Я совершил много ошибок. Я ранил тебя, и ты представить не можешь, как мне по-прежнему жаль. Я всё ещё хочу ударить себя за то, что был таким глупым, — он продолжил, и большая, но довольно неуверенная улыбка образовалась на его лице.       — Но я рад, что ты дал мне ещё один шанс. Что ты дал нам шанс. Потому что не знаю, что случилось бы со мной, если бы отказал мне. И я знаю, что мы еле как две недели вместе и что это может звучать абсурдно, но ты мой спаситель. Мой личный ангел Ким Чондэ. И я люблю тебя так сильно, моя дорогая любовь, и я покажу это с помощью всего, что имею.       Он погладил его костяшки, перед тем как поцеловать каждый палец и страстно поцеловать лоб яростно алеющего Чондэ, отчего его сердце пропустило удар. Он почувствовал, как оно набухло от ласки, и он задержал дыхание, тихо проскулив. Его тело пощипывало от электрических разрядов, которые бежали сквозь него, заставив его подпрыгнуть, и Минсок усмехнулся на милую реакцию парня.       Затем он обернулся к раскрывающей рот рыбе, названной Бён Бэкхён, и снова заговорил. Его выражение лица было твёрдым и полным надежд, и всё же его голос дёргался, но был многозначительным.       — Я говорю правду, Бэкхён. Я действительно люблю его и хочу попробовать. Но также я хочу твоё одобрение, потому что так будет намного легче. Но если ты скажешь «нет», то это не остановит меня быть рядом с Чондэ. Даже ты, как его лучший друг, не можешь остановить меня от того, чтобы я был с ним вместе. Я люблю его и буду стараться изо всех сил, чтобы сделать его счастливым. Если ты и его другие друзья не согласитесь, то пожелайте нам удачи.       С этими словами Чондэ ощутил, как неистово забилось сердце в его груди, и от того, как дрожали руки Минсока и дёргались его брови, глаза сияли от эмоций, проскальзывающих в них, он мог сказать, что старший чувствовал себя так же. Если даже не хуже. Так что он взглянул на всё ещё безразлично пялящегося Бэкхёна.       И то, как он не двигался и просто пустым взглядом смотрел на Минсока с холодными глазами, заставило Чондэ нервно дёрнуться, и его пульс ускорился, пока ему не показалось, что его тело взорвётся. Ведь то, как Бэкхён наблюдал за Минсоком и то, как его тело напряглось в оборонительной позе, никогда не было хорошим знаком.       И Чондэ любыми средствами не хотел выбирать между своим лучшим другом и парнем.       Если он вообще мог выбрать….       Однако вдруг что-то сверкнуло в глазах Бэкхёна, и его черты смягчились так незаметно, что люди, не знавшие его, не увидели бы этого. Но Чондэ заметил. Заметил, как определённое чувство наполнило глаза парня, и как Чондэ мог видеть, оно должно было быть похоже на…. удовлетворение(?).       Он не мог точно обозвать их, но в его глазах были и другие, более негативные эмоции, которые закрывали то особенное.       Вдруг Бэкхён развернулся, почти не слышно пробормотал:       — Делай, что хочешь. Но если снова ранишь или обидишь Чондэ, то бог тебе в помощь, — и затем он ушёл.       Он оставил Чондэ, Минсока и всех в помещении очень поражёнными.       Тогда, в следующий момент, большинство толпы зааплодировали, и Чондэ ощутил горячую пару губ, прижимающихся к его собственным, неряшливо целуя его, а язык ворвался в его рот, засасывая и кусая его собственный язык, отчего он хрипло простонал, чувствуя, как Минсок удовлетворённо хмыкнул, прежде чем отпустить Чондэ.       И Чондэ мог поклясться, что он никогда не видел, как ярче сиял Минсок, чем в этот самый момент.