To Love Yourself

* Лшхкбт зшблмаожркчме хколембмвйтьеи

Боль. Вот всё, что чувствовал Эдж. Он тонул в ней, задыхался. Его череп словно распилили прямо посередине и оставили его так умирать. Он видел лишь грязные, расплывчатые пятна цветов. Кто-то говорил с ним, но звук был таким далёким и искажённым, словно он слышал его из-под воды. Мир кружился, наклонялся, разваливался. Он приподнялся и отчаянно протянул руки вперёд, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Когда в его ладонях оказалось что-то тёплое и мягкое, он зажмурился и свернулся в клубок, тихо скуля от боли, которая опять захватила всё его существо. Внезапно его ударил страшный холод. Кости сейчас же застучали о ледяную, жёсткую поверхность, череп всё ещё болел, но, слава богу, далеко не так сильно, как раньше. Тем не менее, скелет сделал несколько размеренных вдохов и выдохов, стараясь успокоить пульсирующую головную боль, и только после этого медленно открыл глаза. И хотя казалось, что с момента аварии не прошло и пары минут, на самом деле, Эдж, должно быть, провёл сколько-то времени без сознания, потому что он совсем не узнавал своё нынешнее окружение. Его лицо было в сантиметрах от стены из серого камня. Он перевернулся на другой бок, потные кости заскользили по холодной поверхности. Кто-то раздел его. И у него было чувство, будто он знает, кто это был. От этой мысли его опять прошибло холодом, никак не связанным с температурой в помещении. Стены были к нему так близко, что если бы он сел и выпрямился, то уткнулся бы макушкой в потолок. Он приподнял голову, чтобы посмотреть на свои ступни, и облегчённо выдохнул. Расстояние до железных прутьев клетки позволяло ему хотя бы вытянуть ноги. Эдж поднёс руки к лицу и втянул воздух сквозь зубы. Как же холодно и больно. Но ему надо было двигаться. Кто-то поймал его. Этот скелет с невыносимым голосом. Боже, одна мысль об этом голосе пробуждала в нём рвотный рефлекс. Нужно было собраться и выбраться отсюда, пока он не пришёл. Именно эта мысль и заставила его встать на колени и податься вперёд. Связанные руки усложняли задачу, превратив короткий путь до двери клетки в испытание. От движения зрение снова поплыло, аккомпанируя общей слабости, а кости так дрожали от озноба, что стучали о тесные стены. Наконец, добравшись до решётки, он рухнул на прутья без сил. Переводя дыхание, скелет выглянул наружу и осмотрелся. Комната была огромной. По левую и правую стороны от Эджа, похоже, были такие же клетки. Но его внимание сразу привлекло не это, а стена напротив. Она простиралась так высоко, что отсюда Эдж даже не мог увидеть потолок. Обширную конструкцию поддерживали большие, широкие, вертикальные балки. Насколько скелет мог судить, в стене не было окон или дверей: единственным источником света были ослепительно яркие лампы сверху. Из его клетки трудно было разглядеть детали, но Эджу показалось, что он увидел у стены большую кучу разноцветных металлических частей. Некоторые цвета и формы напоминали роботизированную оболочку Меттатона. Все эти объекты были до странного броскими и вычурными. Его взгляд переместился на открытое пространство перед его клеткой. Всё помещение представляло собой импровизированный медицинский отсек. В центре комнаты под несколькими большими хирургическими лампами стояла каталка с обивкой из белой кожи. Недалеко от неё находился стол из нержавеющей стали, на котором лежали разные медицинские инструменты: большие скальпели, шприцы, пустые пробирки и многое другое. Эдж вытянул шею влево, чтобы разглядеть другие клетки. Но даже под самым удачным углом увидеть их все было просто невозможно — таких камер здесь были сотни. И они не пустовали. То тут, то там скелет видел торчащие из-за прутьев клочки меха. Когда его дыхание, наконец, успокоилось, он услышал других монстров: кто-то принюхивался, кто-то громко дышал — самые разные едва различимые звуки наполняли комнату. Сколько монстров было заперто в этих клетках? И для чего? Но подавать голос и пытаться заговорить с ними было бы глупо. Такое поведение вероятнее всего лишь вызовет гнев их похитителя. В своей родной вселенной Эдж лично видел, чем кончались подобные авантюры. Андайн сурово наказывала всех, кто поднимал хотя бы малейший шум в неположенное время… как и тех, кто пытался сбежать. Сбежать. Вот на чём ему нужно было сейчас сосредоточиться. Нужно было выбраться отсюда, пока этот жуткий скелет не вернулся. Выход должен был быть где-то близко. Его взгляд метнулся направо — к другой стене с клетками. И тут он понял, что это были совсем не клетки. Стена полностью состояла из полок. Там было не менее двадцати рядов, а то и больше. Они возвышались над Эджем, выходя из доступного поля зрения. В отличие от стены слева, там не было никаких признаков меха, чешуи или плоти. Там было другое. Каждая полка светилась тусклыми белыми огоньками, отбрасывая на правую сторону комнаты жуткое свечение. Эти «белые огоньки» были душами монстров, захваченными в стеклянные цилиндрические капсулы. И, похоже, они занимали всю стену. Эджа начало мутить. Немыслимо. Как в одном месте могло оказаться так много душ монстров-боссов? Его похититель победил столь многих? Насколько он вообще был силён сейчас? Но чем дольше он об этом думал, тем меньше его предположение имело смысла. Даже души монстров-боссов исчезали через какое-то время. Он помнил, как душа Ториэль разбилась вдребезги, будто хрупкое стекло, прямо перед ним. К тому же, такое количество монстров-боссов просто не могло существовать. Тем более в мире, где никто не должен был бороться за существование. А значит они, вероятно, были душами обычных монстров. Вот только как их захватили и как они все оказались здесь, Эдж не знал. Но они все были убиты. И сила того, кто это сделал, теперь должна была быть просто непостижима. Нужно было бежать. Сейчас же. Эдж не видел никаких дверей, из чего можно было предположить, что выход был в той стене, где находилась его клетка. Он ненавидел планы побега, основанные на предположениях, но сейчас ему не оставалось ничего другого. Сначала нужно было избавиться от наручников. Если он получит доступ к своей магии, то сможет взломать клетку костями. Он внимательно осмотрел железную решётку. Да, под достаточной силой металл согнётся. Однако снять наручники будет куда сложнее. Он уже делал это однажды, но процесс был мучительно долгим и болезненным. А сейчас, наверняка, будет ещё больнее: череп Эджа всё ещё чувствовал себя так, как будто его пробили, а кости были воспалены и сверхчувствительны от продолжительной тряски. Но выбора просто не было. Он не собирался отдавать этому монстру свою душу. Он быстро нашёл в наручниках отделение со сдерживающим магию механизмом и поднял руки так высоко над головой, насколько позволяло ему тесное пространство. Глубоко вздохнув, он со всей силы ударил механизм о стену и одновременно призвал свою магию. Резкий удар электричества прошиб его тело. И хотя Эдж остановил магию меньше, чем через пару секунд, устройство уже отплатило ему сполна. Он рухнул на пол, задыхаясь от острой боли. Каждый сантиметр его тела щипал и горел, затуманивая зрение. С другой стороны, ему больше не было холодно. Однако усилившаяся головная боль была всё же весомее. В тот раз ему потребовалось двадцать три попытки, чтобы сломать устройство. Двадцать три бесконечно болезненных удара. Двадцать три взгляда прямо в лицо смерти. Под пристальным надзором Андайн он распределил эту пытку на месяц. И в конце концов ему это удалось. Требовалось лишь достаточное давление на механизм. Однако попытка побега, последовавшая за этим, стала далеко не такой успешной. После пары минут отдыха он снова сел. Тело протестовало, но он должен был это сделать, и сделать максимально быстро: в этот раз в его распоряжении не было месяца. Дрожащими руками он попытался снова. Когда электричество вновь прошло через его кости, он неистово зарычал, концентрация внимания ослабла. Он не смог остановить магию вовремя. Это было слишком. Электричество терзало его тело, терзало душу, словно наточенный нож. Наконец, сумев прервать поток магии, Эдж громким рыком выдохнул от облегчения. — Кто бы это ни был, заткнись! — донёсся чей-то голос. — Из-за тебя он сейчас сюда вернётся! Эдж проигнорировал его и сел ещё раз. Хотя его грудь всё ещё учащённо вздымалась, а кости онемели от боли, он снова поднял руки над собой и… Раздался тихий щелчок, и на клетку Эджа упала густая тень. Он обернулся к двери своей камеры и оказался лицом к лицу со зловещим скелетом. Объятый паникой, он попятился назад к противоположной стене, ослабевшие конечности то и дело подводили и не держали его. Пустые глаза скелета напротив неуклонно следовали за ним. — ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ПАПИРУС, — Эдж тщетно пытался закрыть голову связанными руками, чтобы не слышать этот голос. — МЫ УСЛЫШАЛИ, ЧТО ТЫ ПРОСНУЛСЯ. КАК ТВОЙ ЧЕРЕП? Эдж заглянул сквозь пальцы и увидел широкую улыбку скелета. От этой улыбки его сразу же бросило в холодный пот. Он всей душой хотел стереть её с этого белоснежного лица. Напрягшись, он пнул решётку, несмотря на боль. К его удивлению, монстр даже не вздрогнул. Впрочем, его улыбка исчезла. Эдж был доволен. — АХ, ЗНАЧИТ, ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ. В глазницах скелета вспыхнули красные зрачки, и по его скуле стекла капля белой жидкости. Эдж присмотрелся и понял, что шрамы вокруг его глаз разрастались. Каким-то образом он плавился. — ЭТО ХОРОШО, — продолжил монстр. — ЗНАЧИТ, МЫ МОЖЕМ НАЧИНАТЬ. Он отпер дверь. Душа Эджа забилась в груди, и на мгновение он задумался о возможности атаковать скелета и сбежать в открывшуюся дверь. Он сидел неподвижно и искал глазами возможную лазейку. Промедление обошлось ему дорого. Прежде чем он смог начать продумывать план действий, чёрные щупальца проникли в клетку и быстро обвили его тело. Эдж стал бороться с магией, чувствуя отвращение к её странной, колючей текстуре. Но всё было бесполезно. Тени заставили его свернуться калачиком и вытащили из клетки, подняв в воздух. Когда монстр медленно опустил его на каталку в центре комнаты, от страха у Эджа закружилась голова. — ДОЛЖНЫ ПРИЗНАТЬ, — сказал мужчина, укладывая его на стол, — МЫ БЫЛИ ОЧЕНЬ РАДЫ ПОЛУЧИТЬ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ТВОЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ. Тонкий усик разбил цепь между наручниками, и другая пара отростков развела его руки по обе стороны медицинского стола. Через мгновение коричневые кожаные ремни были закреплены на запястьях Эджа, приковывая его к каталке. — НАМ ПОНАДОБИЛОСЬ НЕМАЛО ВРЕМЕНИ. БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОБЫЧНО, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ. КАК ПРАВИЛО, АНОМАЛИИ ВЫЧИСЛЯЮТСЯ ДОСТАТОЧНО ЛЕГКО. Эдж даже не смотрел на него. Он не хотел провоцировать его на разговоры. Этот голос вызывал у него тошноту. Всё в этом монстре вызывало у него тошноту. — СНАЧАЛА МЫ ПРЕДПОЛАГАЛИ, ЧТО ТЫ БЫЛ ТВОИМ БРАТОМ. Когда извивающиеся тени закончили со всеми ремнями, прочно закрепив Эджа на каталке, другой скелет прикатил стол с инструментами ближе. Он положил на грудь узника анализатор души. Когда низкий гул устройства прекратился, Эдж посмотрел монстру в лицо. Его красные зрачки исчезли, а с лица больше не стекала вязкая жидкость. — А ТЫ И ВПРАВДУ ПОЛУЧИЛ ДОЗУ РЕШИМОСТИ, — он убрал анализатор и просмотрел результаты. Не поднимая взгляда, он продолжил. — КАК МЫ УЖЕ СКАЗАЛИ, МЫ ДУМАЛИ, ЧТО ЭТО БЫЛ НЕ ТЫ, А ТВОЙ БРАТ. СЛЕДЫ ЭНЕРГИИ, КОТОРУЮ ТЫ СОЗДАЛ, БЫЛИ ПРАКТИЧЕСКИ ИДЕНТИЧНЫ ТЕМ, ЧТО СОЗДАЛ ОН, КОГДА ОКАЗАЛСЯ ЗДЕСЬ. МЫ ПОДУМАЛИ, ЧТО КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ ОН ПОЛУЧИЛ РЕШИМОСТЬ И ВЕРНУЛСЯ В ВАШУ ВСЕЛЕННУЮ, — глазницы Эджа расширились, на что монстр лишь усмехнулся. — ДА, МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ТЫ НЕ МОЙ ПАПИРУС. Он медленно вёл рукой вверх по обнажённому бедру Эджа, кончики его пальцев то и дело задерживались на внутренней его части кости, поднимаясь всё выше и выше. Эдж дёрнулся привязанными конечностями, стараясь не обращать внимания на растущий в груди ужас. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ, — выплюнул он, не в силах больше молчать. Он был на грани рвоты, и он должен был остановить прикосновения этого монстра любой ценой. — ТЫ ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ, ГНУСНЫЙ, ЧЕЛОВЕКОПОДОБНЫЙ – Другой скелет внезапно оказался в сантиметрах от его лица. Он поднёс палец ко рту Эджа и с силой надавил. Теперь Эдж точно видел красное сияние в его глазах. — ДАВАЙ НЕ БУДЕМ ГОВОРИТЬ ТО, О ЧЁМ ПОТОМ ПРИДЁТСЯ ЖАЛЕТЬ, МММ? — ядовито прошипел монстр. — КТО ТЫ ТАКОЙ? — спросил Эдж едва дрожащим голосом. Монстр захохотал: — ТАК ЗНАЧИТ, ТЫ ВСЁ ЖЕ НЕ ПОМНИШЬ МЕНЯ. ПОСЛЕ ПРОВЕРКИ УРОВНЯ ТВОЕЙ РЕШИМОСТИ МЫ НЕ БЫЛИ УВЕРЕНЫ В ЭТОМ, — он натянул на руку перчатку. — МЕНЯ ЗОВУТ ДОКТОР ГАСТЕР. ХОТЯ К ЧЕМУ ЭТИ ФОРМАЛЬНОСТИ? СКОРО МЫ С ТОБОЙ СТАНЕМ ОЧЕНЬ БЛИЗКИ. ТАК ЧТО МОЖНО ОБОЙТИСЬ БЕЗ ЗВАНИЙ, — скелет провёл рукой в перчатке по щеке Эджа. — РАД НАШЕМУ ЗНАКОМСТВУ. ИЛИ СКОРЕЕ РЕЗНАКОМСТВУ. — сказал он с улыбкой на лице. — МОЖНО ЛИ СЧИТАТЬ ВСТРЕЧУ С ДРУГОЙ ВЕРСИЕЙ МОНСТРА ВСТРЕЧЕЙ С НИМ САМИМ? МНОЖЕСТВЕННЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ ПОРОЖДАЮТ ИНТЕРЕСНЫЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ДИЛЕММЫ. Душа Эджа застыла в его груди. Это было невозможно. Просто невозможно. — Гастер, — повторил он еле слышно. Ему было физически больно произносить это имя, словно всё его существо отвергало стоящего перед ним монстра. Инстинкты говорили бежать — так далеко, как только сможет. Он уже чувствовал подобное, когда его брат говорил о докторе, но сейчас эффект умножился во сто раз. — ДА, ИМЕННО ТАК, — Гастер отошёл и остановился в паре метров от него, его пустые глазницы смотрели в никуда. Через пару секунд он вернулся к каталке, улыбаясь. — НУ, ДОВОЛЬНО БОЛТОВНИ. У НАС ЕСТЬ РАБОТА. Когда доктор склонился над ним, Эдж думал о том разговоре с братом. Рэд говорил о Сансе и… о том кошмаре, через который ему пришлось пройти из-за этого монстра. А сейчас Гастер сам сказал ему, что он и есть тот самый ублюдок. Из этой вселенной. Эдж еле подавил рвоту, его душа всё сильнее грозилась извергнуть магию через его горло. Гастер ухмыльнулся, наблюдая, как пленник начал быстро дышать, чтобы не дать рефлексу волю. Сейчас вся его жизнь зависела от резервов магии в его организме, и ему ни в коем случае нельзя было тратить их впустую. Доктор поднёс измерительную ленту к его конечностям. Делая замеры, он рисовал пунктирные линии и цифры на костях Эджа синим маркером. Какое-то время он был занят этим: весело напевая какой-то мотив, он подходил к скелету то с одной, то с другой стороны, продолжая замерять и исследовать его тело. Иногда его рука поглаживала кости Эджа, задерживаясь на самых чувствительных местах. Когда пальцы доктора скользнули по рёбрам пленника, по его позвоночнику заструилось мерзкое, непрошеное удовольствие. Эдж стиснул зубы. Перед глазами всё плыло, а в голове звучала одна и та же мысль: «Только не снова, только не снова, только не снова, только не снова». Незнакомые образы ещё похожего на нормального скелета, недеформированного Гастера, склонившегося над ним, мелькали у него в сознании. Он будто чувствовал вес его тела на своей грудине. Эдж царапал кожаную обивку, изо всех сил пытаясь не замечать игры воображения своего разума. Но когда Гастер ласково поиграл с его крестцовыми отверстиями, Эдж не смог больше терпеть и рефлекторно воззвал к своей магии. Электричество прокатилось по его телу, и разряд заставил Гастера убрать руку. Едва оставаясь в сознании, Эдж остановил магию и с удовлетворением увидел, что с лица доктора опять сошла его мерзкая улыбка. Пока рука Гастера не сжалась вокруг его шеи, перекрывая воздух. — БОЛЬШЕ, — пальцы яростно впились в позвонки. — НИКОГДА, — он увеличил силу, и Эдж закряхтел. — ТАК, — сильнее. — НЕ, — Эджу казалось, что его позвоночник сейчас сломается. — ДЕЛАЙ. Наконец, Гастер отпустил его, оставив скелета судорожно хватать ртом воздух. Из глазниц Эджа потекли слёзы, когда лицо доктора зависло прямо над ним. — ЭТО НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНО БЫТЬ БОЛЬНО, ПАПИРУС, — он нежно провёл пальцами по линии челюсти Эджа. — У МЕНЯ НЕ БЫЛО ДРУГИХ СКЕЛЕТОВ ПОСЛЕ САНСА, И МММ, — промурлыкал он, закрывая глаза. — ОН БЫЛ ПРОСТО ЧУДЕСЕН. СКЕЛЕТЫ НАДЕЛЕНЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫМИ СПОСОБНОСТЯМИ В ИСКУССТВЕ СЕКСА, ВОТ ЧТО Я ПОНЯЛ. ДО СИХ ПОМНЮ, КАКОЙ ТЕСНОЙ БЫЛА ЕГО МАГИЯ, КОГДА Я ВХОДИЛ В НЕЁ, — доктор открыл глаза и любовно посмотрел на узника. По его лицу снова начала стекать расплавленная кость, капая на ключицы Эджа. — УВЕРЕН, В ТЕБЕ БУДЕТ ТАК ЖЕ ПРИЯТНО. Нет. Он больше не мог. Во всю силу его стошнило. Гастер, всё ещё склонившийся над его лицом, сейчас же отпрянул назад. Его зрачки засветились багровым. В очевидной ярости он открыл рот, но Эдж опередил его, не в силах больше сдерживать крика: — ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ! ЕСЛИ СОБИРАЕШЬСЯ ЗАБРАТЬ МОЮ ДУШУ, ТО ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО! РЕШИЛ ПОИГРАТЬ СО МНОЙ, ТЫ, БОЛЬНОЙ УРОД?! Я УБЬЮ СЕБЯ ЭТИМИ НАРУЧНИКАМИ РАНЬШЕ, ЧЕМ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ЕЩЁ РАЗ МЕНЯ ТРАХНУТЬ! БОЛЬШЕ НИКОГДА В ЖИЗНИ! Гастер просто смотрел на него пару секунд, а потом громко захохотал. Теперь Эдж открыто рыдал, гнев сжигал его душу. Что он мог сделать, чтобы разорвать это отвратительное чудовище на куски?.. — УФ, ПРОСТИ, — Гастер стёр выступившие слёзы, и Эдж заметил, что теперь рука доктора плавилась. — ЭТО БЫЛО СЛИШКОМ СМЕШНО, — он вздохнул с искренней улыбкой. — ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, НАМ НРАВИТСЯ ТВОЯ БОРЬБА. ПАНКИ БЫЛ УЖ СЛИШКОМ ПОКОРНЫМ. И, СКАЖУ ЧЕСТНО, САНС БЫЛ ЛУЧШЕ ВСЕХ, ИМЕННО КОГДА СОПРОТИВЛЯЛСЯ, — он хмыкнул. — НО, УВЫ, ТЫ ПРАВ. У НАС ЕСТЬ РАБОТА. А ПОИГРАТЬ МЫ СМОЖЕМ И ПОЗЖЕ. Гастер выпрямился и пошёл к бесчисленным полкам на стене напротив. Он нажал несколько кнопок на панели, и небольшой механизм заскользил вверх по балке к одной из высоких полок. — НУ И КАК ЖЕ БЫ БУДЕШЬ ИГРАТЬ СО МНОЙ, ЕСЛИ ОТ МЕНЯ ОСТАНЕТСЯ ТОЛЬКО ДУША? — съязвил Эдж и сейчас же захотел взять свои слова назад. Теперь, когда он знал, как чувствительны были души, он мог представить множество способов для «игр» Гастера. Мысль о том, что он не найдёт покоя даже после смерти, заставила его содрогнуться. — ОХ, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ГОВОРЯТ ОБ ИЗЛИШНЕМ ДОМЫСЛИВАНИИ. БУДЬ НАМ НУЖНА ТВОЯ ДУША, МЫ БЫ ИЗЪЯЛИ ЕЁ СРАЗУ ЖЕ, КАК ПОЙМАЛИ ТЕБЯ. Кто-то из клеток громко застонал. Гастер удивлённо поднял бровь на звук. — ТОГДА ЧТО ТЕБЕ НУЖНО? Лицо доктора сразу стало серьёзным. — МНОГО ЧЕГО, — он отвернулся и стал наблюдать за тем, как механизм медленно опускался. Эдж проследовал за его взглядом и замер в ужасе. — ПЕРВОЕ И САМОЕ ГЛАВНОЕ — ТЫ ПРИВЕДЁШЬ СЮДА БРАТА. ОН НЕ МОЙ САНС, НО ОТ ЭТОГО Я ЖДУ С НИМ ВСТРЕЧИ НЕ МЕНЬШЕ. НЕТ, МЫ ЖДЁМ ВСТРЕЧИ С НИМ. Взгляд Эджа снова устремился на Гастера, его душа закипала от раскалённой ярости. — ТЫ И ПАЛЬЦЕМ ЕГО НЕ ТРОНЕШЬ, МЕРЗКАЯ – Гастер с грохотом хлопнул рукой по полке, прервав пленника. — МОИ ДРУГИЕ ПРИЧИНЫ КУДА МЕНЕЕ ЭГОИСТИЧНЫ, — он взял в руки сосуд, который опустила для него машина. — У ТЕБЯ В ДУШЕ РЕШИМОСТЬ. Эдж не мог оторвать взгляд от контейнера с душой, которую нёс теперь Гастер, приближаясь к нему. — И ЧТО ИЗ ЭТОГО? Гастер уродливо улыбнулся: — НЕТ НИЧЕГО ВАЖНЕЕ ИССЛЕДОВАНИЙ ЭФФЕКТОВ ВОТ ЭТОГО, — он похлопал по контейнеру с жёлтой душой, — НА МОНСТРА, НАКАЧЕННОГО РЕШИМОСТЬЮ. Эджу хотелось кричать. Нет, нет, он не заставит его прикоснуться к такой вещи! — МЫ БЫ НЕ ЗАКЛЮЧАЛИ ТЕБЯ В ПЛЕН, БУДЬ У НАС ВОЗМОЖНОСТЬ ВВЕСТИ РШ В ДРУГОГО МОНСТРА. А ТВОЙ БРАТ БЫ ВСЁ РАВНО ПОПАЛ СЮДА ТЕМ ИЛИ ИНЫМ ПУТЁМ, — он отвинтил крышку капсулы. — НО ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ, КАК РЕДКИ КРАСНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ДУШИ? ЗДЕСЬ МЫ НЕ СМОГЛИ НАЙТИ НИ ОДНОЙ! Доктор поставил контейнер прямо рядом с черепом Эджа. Как же сильно ему хотелось сбежать отсюда. Сосуд был слишком близко. Если он упадёт… — ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, НИ ОДНОЙ КРАСНОЙ ДУШИ РЕБЁНКА. МЫ НАШЛИ ДВУХ ВЗРОСЛЫХ, НО С ИХ ДУШАМИ КАПСУЛЫ НЕ СРАБАТЫВАЮТ. ТОЛЬКО С ДЕТЬМИ И МОНСТРАМИ. ЭТО БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА, — со вздохом он упёр руки в бока. — У НАС ЕСТЬ СОРОК ДВЕ ЧЁРТОВЫХ ДУШИ, И НИ ОДНА ИЗ НИХ НЕ СОДЕРЖИТ РЕШИМОСТИ, — он покачал головой и отступил от каталки. — ДОСАДНО. Сорок две. Он убил сорок два ребёнка. Эдж с огромным трудом пережил убийство одного. А скольких монстров убил Гастер? Он заполнил их душами весь этот огромный стеллаж. Эдж не мог даже начать подсчитывать их количество. У него не было слов. — ДА С КАКОЙ СТАТИ ЭТО МЕНЕЕ ЭГОИСТИЧНО? КАК ТЫ МОГ СОТВОРИТЬ ТАКОЕ? СОВЕРШИТЬ СТОЛЬКО УБИЙСТВ? КАК? — КАК МЫ ВСЕГДА ГОВОРИМ, БЕЗ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЙ ПРОСТО НЕ ОБОЙТИСЬ. ЧТО ТАКОЕ НЕСКОЛЬКО СОТЕН МОНСТРОВ, КОГДА МЫ МОЖЕМ ЗАВЛАДЕТЬ ВСЕЙ ПОВЕРХНОСТЬЮ? И, НАКОНЕЦ, ОТОМСТИТЬ, — Гастер взял в руки длинный шест. — ДЛЯ ТЕХ, КТО ЗНАЕТ О ВОЙНЕ НЕ ПОНАСЛЫШКЕ, РЕШЕНИЕ ОЧЕВИДНО, — он вздохнул. — НО НЕ ВСЕ ДОСТАТОЧНО СИЛЬНЫ И РЕШИТЕЛЬНЫ, КАК МЫ, ЧТОБЫ ДЕЙСТВОВАТЬ. Он протянул один конец шеста к жёлтой душе. — ТЫ СУМАСШЕДШИЙ, — выплюнул Эдж, понимая, что разозлит этим доктора. — ЧОКНУТЫЙ ПСИХ. — НЕТ, НЕТ, Я НЕ СУМАСШЕДШИЙ, — ухмыльнулся Гастер. — ПРОСТО ПОЛОН РЕШИМОСТИ. Доктор толкнул шестом контейнер, и его содержимое вылилось на пленника. Высвободившаяся душа оказалась на груди скелета, завораживающе гудя. А потом душа Эджа, болезненно покачнувшись, вырвалась из его груди. Эдж не мог ничего понять. Ничто не могло подготовить его к такому. Жёлтый свет ослепил его. Он не знал, что с ним происходит. Его разум был одной сплошной вспышкой безграничной боли. Это было намного хуже, чем электричество, или глубокая рана в его черепе, или даже наказание Андайн. Всё это вместе не могло бы сравниться с этой агонией. Его тело билось в конвульсиях. Конечности трещали по швам. Вытягивались. Деформировались. Каждый сантиметр его тела растворялся в пыль. Должен был. Никто не смог бы вытерпеть такое и выжить. А потом всё закончилось — так же внезапно, как и началось. Эдж рухнул обратно на каталку, задыхаясь. Что-то острое пронзило его позвоночник в нескольких точках. Он закричал, снова выгнув спину, ослабшие конечности бил тремор. Всё его тело будто бы выжгли раскалённым металлом. — ПОТРЯСАЮЩЕ! — воскликнул доктор, бросившись к нему. — ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ ФОРМА! ОЧЕНЬ СХОЖАЯ С ПТИЦЕЙ, НО С ОЧАРОВАТЕЛЬНЫМ ДОПОЛНЕНИЕМ В ВИДЕ ХВОСТА! А НА СПИНЕ ШИПЫ? НЕВЕРОЯТНО! Хвост? Шипы? Когда Гастер вытащил фотоаппарат, Эдж поднял голову и посмотрел на себя. Всё, что он увидел, было совершенно неправильным. Его таз был сильно сужен и заострён, а между ног был ряд позвонков, простирающихся в длинный хвост. Его основание было толстым, и кости сужались книзу. Но он не видел его конца — хвост свешивался со стола. Когда Эдж попытался пошевелить новыми костями, ничего не вышло — хвост остался неподвижен, но зато его пронзила мучительная боль. Изменилось не только это. От его плеча отходила удлинённая, похожая на коготь кость. Эдж согнул руку, насколько позволяли оковы, и захныкал, не в силах терпеть. Его тело полностью трансформировалось. Плечевая кость сильно укоротилась. Внизу локтевой и лучевой костей, где раньше были его ладони, находилась совершенно новая кость. Теперь она соединяла его ладонь с предплечьем. Кончики пальцев угрожающе заострились, но, согнув их, скелет почувствовал, что они так ослабели, будто готовы были отпасть в любой момент. — ДА, ТВОЙ ЧЕРЕП ТОЖЕ УДЛИНИЛСЯ, — Гастер обмотал измерительную ленту вокруг его лба. — КАКАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ ФОРМА СПРАВЕДЛИВОСТИ. ТАКАЯ СЛОЖНАЯ. НО, ВЕРОЯТНО, ЭТО РШ УСЛОЖНЯЕТ ЕЁ, КОНЕЧНО ЖЕ. ОХ, КАК БЫ МЫ ХОТЕЛИ ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ СРАВНИТЬ ЕЁ С ФОРМОЙ ДО ТВОИХ ИНЪЕКЦИЙ РЕШИМОСТИ. — МНЕ БОЛЬНО. Лицо Эджа обдало жаром от признания, но он не мог молчать. Его спина медленно опустилась обратно на каталку. Шипы на позвоночнике, которые он даже не мог увидеть, начали врезаться в тело, вызывая самую страшную головную боль. Он не сможет прожить так свою оставшуюся жизнь. Всё болело слишком сильно. — ОТПУСТИ МЕНЯ, — потребовал он. — МНЕ ОЧЕНЬ БОЛЬНО. Как и ожидалось, Гастер не отреагировал на его слова, продолжая измерения и затем вытащив фотокамеру. На протяжении всего осмотра тело Эджа горело болью и абсолютной ненавистью к доктору. Пока он дрожал и стонал, Гастер с энтузиазмом записывал результаты в тетрадь, совершенно равнодушный к его страданиям. Хотя временами он был не так уж и равнодушен. Он осматривал его хвост с восхищением и был не слишком мягок в своём обращении. Когда доктор провёл острыми фалангами по чувствительным позвонкам, вызвав у Эджа унизительный гортанный стон, скелет хотел только одного — спрятать своё лицо. И как только Гастер обнаружил, какую смесь боли и удовольствия он доставляет этим, он был рад вонзить пальцы в позвонки со всей силы. Ласки всё продолжались и продолжались, и магия Эджа начала своё движение внизу. Но он приложил все усилия, чтобы остановить себя от формирования там чего бы то ни было. И в конце концов, благодаря то ли магическим ограничителям, то ли одной только силе его воли, магия так и не обрела форму. По истечении, казалось, нескольких часов Гастер отступил от него и положил свою тетрадь и фотоаппарат в маленький чёрный контейнер. Закончив с этим, он навис над Эджем с любопытным взглядом. — ММ? ДАЛЬШЕ ПРОБУЕМ ЗЕЛЁНУЮ ИЛИ ДОБАВЛЯЕМ ЕЩЁ ОДНУ? — Гастер помотал головой и кивнул. — ДА, Я ТОЖЕ ТАК ДУМАЮ, — Эдж не имел понятия, с кем говорит доктор. — НАМ НУЖНО БУДЕТ ПРОВЕРИТЬ ИХ ВСЕ. Гастер резко замер, его глаза снова смотрели куда-то в пустоту. Он словно сильно над чем-то задумался, и Эджу оставалось лишь гадать, что это было. Внезапно внутри Эджа что-то пошатнулось. На долю секунды — настолько быстро, что скелет сначала принял это за воображение — образ Гастера раздвоился: один стоял около него, а другой — в паре метров. Эдж моргнул и обнаружил себя смотрящим на ту фигуру доктора, что стояла поодаль. Он чувствовал себя по-другому. Нет, не по-другому. Таким, как прежде. Скелет посмотрел вниз. Его руки были обычными. Хвоста не было. Таз был нормальной ширины. Шипы также исчезли. Эдж сразу понял, что произошло. Другого объяснения просто не могло быть — Гастер сделал загрузку. Это пугало его брата до истерик. Эдж подозревал это и раньше, но у него не было доказательств. Доктор мог путешествовать во времени. Боже, он мог путешествовать во времени. Эдж дёрнулся от страха, когда Гастер уверенной походкой подошёл к полкам. — НЕТ. ТОЛЬКО НЕ СНОВА, — он не хотел умолять, но ему нужно было остановить доктора. — ПОЖАЛУЙСТА. ЭТО СЛИШКОМ БОЛЬНО. Гастер остановился и обернулся, склонив голову. Его шокированное выражение лица быстро сменилось садистским восторгом. — АХ, ТАК ТЫ ПОМНИШЬ. ПРЕЛЕСТНО, ЭТО ПОМОЖЕТ НАШЕМУ ИССЛЕДОВАНИЮ. НУ И СДЕЛАЕТ ЕГО КУДА ВЕСЕЛЕЕ. — ПОЖАЛУЙСТА, Я ТАК УСТАЛ, — он говорил правду. Его кости ныли, а разум был изувечен ещё сильнее тела. — ДАЙ МНЕ ОТДОХНУТЬ, ПРОШУ. Гастер усмехнулся: — ОХ, ТАК ВЕДЬ НОЧЬ ТОЛЬКО НАЧАЛАСЬ, ПАПИРУС. И ОНА БУДЕТ НАЧИНАТЬСЯ ЕЩЁ ОЧЕНЬ ДОЛГО.