8 turns and Always

Первым, что увидел Римус, когда открыл глаза, было напряжённое лицо Бродяги. Тот обернулся назад и сказал. - Он очнулся. Люпин сел и тут же пожалел об этом - его ногу и руку пронзила боль. Сириус и Лили тут же уложили его обратно в постель. - Лежи, тебе пока нельзя вставать, - сказала Лили. Лунатик огляделся по сторонам и уточнил. - Я в больнице святого Мунго? Лили кивнула. - Ты пролежал без сознания почти два дня. Целители сказали, тебе нельзя будет вставать ещё парочку дней. Вот, кстати, выпей это. - Она протянула молодому человеку маленький флакончик. - Это зелье снимет боль на время. - Спасибо, - сказал Люпин, выпивая содержимое флакончика одним большим глотком. Зелье не имело вкус, но от него холодели язык и горло. "Как будто сосульку проглотил" - подумал Лунатик. - Чт.. - на этом он остановился - язык стал плохо слушаться его. - Это временный эффект, - спокойно пояснила рыжая, - Через несколько минут пройдёт. Кстати, ты наверняка хочешь знать, что произошло. Люпин кивнул, смотря то на Лили, то на Сириуса. Бродяга скрестил руки на груди и откинул волосы со лба. На губах его проступила плохо скрываемая улыбка. - Начнём с Беллатрисы. Она оказалась настолько глупа и невнимательна, что сама себя и подожгла. - Он тихо рассмеялся, - видел бы ты, как она каталась по полу и орала. Платье, накидка, волосы - в огне было всё. Сразу выделываться перестала. Она была похожа на ощипанную курицу! - Сириус снова засмеялся. - Разве можно так говорить.. - Лили покосилась на приятеля, - Хотя, я думаю, она ещё и не такое заслуживает. - Так вот, разделавшись с ней, я помог Джеймсу одолеть Родольфуса Лестрейнджа. Барти Крауч был пойман ещё на первом этаже (Ты представляешь, этот негодяй пытался выдать себя за Френка, и если бы не Грюм...). Грюму, между прочим, досталось немного, но он уже в норме. Кстати, он увидел, как вы с другим Лестрейнджем упали со второго этажа. Как это произошло? Римус, у которого онемение языка уже прошло, рассказал ему о том, что помнил ещё до потери сознания. - Так вот, как оно было! Ты молодчина, настоящий гриффиндорец, не побоялся боли, - Блэк протянул ему волшебную палочку. - Мы нашли твою палочку на балконе. - Рабастану повезло гораздо меньше - добавила Лили. - Он упал вместе со своей волшебной палочкой и сломал её. - И в придачу несколько рёбер да руку, - вставил Сириус. - Теперь этой четвёрке светит Азкабан, это уж как пить дать. Внезапно Римуса охватило сильное чувство тревоги; Азкабан и Пожиратели Смерти к этому отношение не имели. Это просто один из сигналов. Сигналов, что сегодня будет Полная Луна. Он тихо вздохнул и прикрыл глаза. "Хорошо, что этого не случилось в тот вечер" - подумал Люпин. "Даже Лестрейндж не заслуживает участи оборотня". - Эй, Лунатик, ты чего приуныл? Римус отвлёкся от своих невесёлых мыслей и спросил. - А как там Френк и Алиса? - Нам пока не рассказывают. Их, как и тебя, перенесли сюда; мы только знаем, что они на пятом этаже. Но никого из наших к ним не пускают. Говорят, можно только близким родственникам. Вчера приходила мать Френка. Держалась очень сухо, все вопросы игнорировала. Жёсткая старуха. Небось, нелегко Френку в детстве приходилось. И мальчик пока у неё; надеюсь, Лонгботтомов скоро подлатают. - Как же я рада, что они живы, - слабо улыбнулась Лили. - Я ужасно боялась, что с ними случится непоправимое... Через некоторое время друзья попрощались с Лунатиком, и он остался один. Время от времени его била легкая дрожь - ещё один сигнал, что сегодня Римус встретится лицом к лицу со своей "мохнатой" проблемой. Оставаться в больнице было нельзя, нужно было уходить, даже несмотря на предписания целителя. Но перед уходом он должен разузнать, что случилось с Лонгботтомами - ведь на пятом этаже размещали самые сложные случаи. Выпив зелье костероста и ещё один флакончик обезболивающего зелья Лили, Люпин покинул палату. По бинтам на руке было видно, что он пациент больницы, и поэтому никто не препятствовал ему в перемещениях по ней. Хромая, он добрался до лестницы. К счастью, боль не чувствовалась, но у любой медали есть две стороны; конкретно у этой медали был существенный недостаток: Римус не просто не чувствовал боль, он не чувствовал тело вообще. Пока он дошёл до лестницы, он успел хорошенько задеть угол боком (хотя, больно не было) и несколько раз споткнуться на ровном месте о собственные ноги. У лестницы его окликнули - пара молодых волшебников: молодая светловолосая женщина с округлившимся животиком и молодой человек с ещё более светлыми, почти уходящими в седину волосами. Они подошли к нему и участливо поинтересовались, не нужна ли ему, Римусу, помощь. Тот поблагодарил их и вежливо отказался. Но женщина не сводила с него своих больших, как будто навыкате глаз. - Ксенофилиус, дорогой, мы должны помочь ему. Ксенофилиус, не колеблясь, подставил плечо Лунатику. - Мы не можем оставить тебя в таком положении, приятель. Куда тебе? После этих слов Римус понял, что назойливая парочка не отвяжется от него, и обреченно сказал. - На пятый этаж. - Что с тобой произошло? - участливо поинтересовалась женщина, пока её худощавый спутник помогал Лунатик подниматься по лестнице. - Стычка.. С неприятелем. - коротко ответил тот. Ему сейчас было не до разговоров. Тем более с незнакомыми людьми. Хотя, кажется, он встречал эти светлые головы в стенах Хогвартса. - Бедняга, - соответствующее ответила она. - А ты.. Ты был старостой Гриффиндора, не так ли? - большие, словно вечно удивлённые глаза собеседницы внимательно разглядывали Люпина. - Да. А вы.. Пуффендуй? - Когтевран, - поправила она. - Пандора.. Сейчас уже Лавгуд. А это мой муж Ксенофилиус. - Пандора бросила на мужа взгляд, полный нежности. - Точно.. - негромко ответил Римус. Теперь он вспомнил эту пару. Они ходили вдвоём, наверное, с первого дня обучения в Хогвартсе; время от времени строили какие-то невероятные теории, рассказывали сокурсникам о всяких слухах и легендах, в которые никто кроме них двоих не верил; как-то раз неделю бегали с каким-то камушком, утверждая, что это тот самый, Философский.. Много чего вспомнилось. Одним словом, все считали их… Немного не от мира сего. Интересно, семейная жизнь приземлила их? Или... - Милый, ты себе представить не можешь, сколько здесь мозгошмыгов! - вдруг выпалила блондинка. Ксенофилиус чуть не уронил Люпина. - Правда? Это очень интересно... - Мозго-кто?.. Римус спросил, даже не зная, хочет ли он получить ответ на свой вопрос. - Мозгошмыги, - уверенно повторила Пандора, разглядывая Люпина сквозь стеклянный квадратик. - Неужто не знаешь? Они размягчают мозг. Стоит немного расслабиться, и они залетают тебе в уши или в ноздри, или в открытый рот, когда много говоришь или зеваешь, и потом шныряют в мозгах. Только ты об этом не знаешь. Они крадут твои мысли, для них мысли – пища. У тебя не бывало такого, что думаешь, думаешь о чём-нибудь, а потом забываешь и не можешь вспомнить, о чём думал, или что хотел сказать? Так вот, это значит, что тебе в голову залетел мозгошмыг, поймал твою мысль и съел. А то, бывает, они когда не голодные, просто мысли в голове переворачивают, путают. Бедняжка Мысль потом долго в себя прийти не может. К тому времени, как Мысль очнётся, мозгошмыг уже снова проголодался, тут он её ловит и ест. - Беда в том, что они невидимые, - вставил Ксенофилиус, - пока что мы нашли всего один способ, благодаря которому можно их заметить. Лавгуды остановились на лестнице, и Пандора показала пациенту стёклышко поближе. - Это кварцевое стёклышко изготовлено маглами. Только через него удается видеть мозгошмыгов. Посмотри сам, - Пандора протянула Римусу стеклянный ромбик. - Только не сломай, у нас всего одно такое стекло. "Глупость какая-то, но отказаться будет невежливо" - подумал Римус и взял стёклышко. Он посмотрел через почти прозрачный квадратик, но не увидел ничего необычного. - Присмотрись получше, - посоветовала Лавгуд. - Они специально тебе мешают сосредоточиться, чтобы ты не смог их найти. Римус сконцентрировался и прищурился, глядя через стёклышко. На миг ему вдруг показалось, что перед его глазом пролетело нечто маленькое и почти прозрачное. Это произошло так быстро, что он даже не успел понять, какой формы было это существо, было ли это существо или какая-то ворсинка, или блик от лампы, или… О чём он сейчас думал? Только что ведь о чём-то думал, но забыл. Что это? Стёклышко? А, да, предлагали посмотреть мозгошмыгов. Но их не существует, это всё богатое воображение Лавгудов. Достали где-то покровное стекло для магловского микроскопа и придумали легенду. Теперь заигрались до того, что сами в неё поверили. Люпин вернул стёклышко беременной Пандоре и вежливо поблагодарил её. Сейчас он вспомнил, что в больнице есть лифт… Но это было уже не важно, потому что они уже дошли до пятого этажа. - Вот мы и пришли, - подытожил Ксенофилиус. Все трое посмотрели на табличку на этаже. Она гласила: «5 этаж. Недуги от заклятий. Наговор, не совместимый с жизнью, порча, неправильно наложенные чары, потеря рассудка и прочее» Спасибо, дальше я сам, - Римус торопливо пошёл по коридору. Действие обезболивающего зелья ослабевало, вместе с болью возвращалось осязание. Он шёл мимо дверей, наспех читая таблички. Увидев фамилию Лонгботтом, он постучался в дверь и вошёл. Алиса сидела на полу. Её густые тёмные волосы красиво обрамляли лицо и плечи, ниспадали на грудь, облачённую в длинную просторную больничную рубашку, и на кулёк, свёрнутый из одеяла, что она держала на руках. Завидев Римуса, она улыбнулась как-то по-детски. Лунатик тут же подошёл к ней и, несмотря на боль в ноге, присел. - Давай я помогу тебе встать, - он бережно взял молодую женщину под руки и отнёс её на постель, жмурясь от боли в правой руке (ему казалось, рука сейчас треснет). Алиса никак не отреагировала на помощь друга – ни сопротивлением ни, собственно помощью. Совсем как кукла. Только не выпускала из рук одеяло. Посадив её на постель, Римус, снова наплевав на боль, сел на корточки перед ней и спросил. - Ну, как ты? Ответа не последовало. Алиса посмотрела на него удивлёнными глазами. - Алиса? – негромко окликнул её Люпин. Она медленно посмотрела из стороны в сторону. Её поведение начинало тревожить Лунатика. Он легонько тронул её ладошку и снова позвал. - Алиса… На этот раз она испуганно отпрянула от него к стене, забравшись с босыми ногами на кровать, и крепко прижала к себе кулёк. Присмотревшись, Люпин про себя отметил, что одеяло сложено так, будто им пеленали малыша. Но малыша в одеяле не было… - Что случилось?.. – теперь Римус и сам был напуган не меньше Алисы. – Алиса, милая, я же не враг тебе, чем ты так напугана? Расскажи мне, пожалуйста, что произошло? Вместо ответа женщина забилась в уголок, отвернувшись от собеседника, и заплакала, прижимая к себе одеяльце. - Её пытали заклятием Круциатус, - прозвучал резкий голос. Он принадлежал пожилой женщине благородного вида. – Её и Френка мучили несчётным количеством этого дрянного запретного Заклятия. Лунатик так и не понял, сидела эта женщина здесь всё время, или тихо вошла только что. - Миссис Лонгботтом… - Мои сын и невестка, - с расстановкой произнесла Августа, - потеряли рассудок. Возникла пауза, тишину нарушали только всхлипы Алисы в углу. Римус посмотрел на Алису. Что? Неужели.. Неужели это правда? Эта общительная жизнерадостная женщина потеряла рассудок? Сошла с ума? Не может быть, этого просто не может быть. Только не Алиса, не Френк, нет. Нет. Нет… - Это неизлечимо, - безжизненно проговорила миссис Лонгботтом. – Им предстоит всю жизнь жить под наблюдением целителей в больнице имени Святого Мунго. Они никогда не покинут эти стены. - Но.. - Уж кому как не вам знать о том, что такое неизлечимая болезнь, Римус Люпин, - оборвала его реплику Августа. – У меня к вам просьба. Нет, даже требование. Завтра Алисе остригут волосы. Больше здесь не появляйтесь. Не пытайтесь навестить ни её, ни Френка. И, я надеюсь на ваше благоразумие, Люпин, на то, что вы не расскажете никому о бесславном конце молодых Лонгботтомов. - Вы не правы.. – тихо сказал Люпин, - Они настоящие герои… Я не верю.. Что всё вот так закончится для них.. Френк, Алиса… Для меня они навсегда останутся великими волшебниками, героями, настоящими друзьями, хорошими людьми, в конце концов!.. Пожалуйста, не лишайте меня возможности видеть их… - Нет, - отчеканила Августа Лонгботтом под рыдания Алисы. - Я знаю, посещать таких пациентов можно только родным, либо с разрешения родных. – Люпин упал на колени. - Пожалуйста, разрешите нам приходить к ним, мы с ними давно знакомы, мы много пережили вместе, Мы… - Нет. Убирайтесь отсюда. Разве вы не видите, что ваше присутствие травмирует её ещё больше? Немедленно уходите. - АЛИСА!!! – выкрикнул Римус в отчаянии. Алиса обернулась, сидя в углу. Её роскошные тёмные волосы были слегка взлохмачены, рубашка перекошена набок; тонкие пальчики обхватывали кулёк из одеяла и покачивали его, как ребёнка. Пустые серые глаза смотрели на Люпина, и по щекам женщины струились горькие слёзы. Не в силах выносить этот взгляд, Лунатик опустил голову и закрыл лицо здоровой рукой. - Извините… - прошептал он, сгорбившись. – Я не должен был себя так вести. Римус судорожно вздохнул. – Я не подумал о том, как тяжело ей, как тяжело вам… - Он с трудом поднялся с колен. – Это было… Очень эгоистично с моей стороны, - он дошёл до двери. - Я ещё раз приношу вам свои извинения, - сказал он, не видя ничего перед собой. Августа провожала его молчаливым взглядом. - Если вам когда-нибудь понадобится помощь… Не стесняйтесь принять её… - У мальчика есть и родители и другие родственники, посторонняя помощь нам не нужна. А вы лучше помогите себе, - холодно ответила пожилая волшебница. – До свиданья. Люпин вышел и мягко прикрыл за собой дверь. У двери он встретил Лавгудов. Те стояли, поражённые не меньше его самого. Он прошёл мимо них, не сказав ни слова. Боль в ноге усиливалась, рука не отставала в марафоне боли, но это сейчас показалось Римусу такой мелочью, такой глупостью. Он вышел за территорию больницы и трансгрессировал в Хогсмид. На откосе деревни заметно выделялась Воющая Хижина. Уже через пять минут Римус ступил на пол маленькой прихожей. Прошёлся по грязному, в земляных комках полу, и сел в пыльное разломанное кресло. Щели меж деревянных досок гудели под напором ветра. Сквозняк разносил по комнатушке запах сырости и теребил обрывки обоев на стенах. Лунатик вздрогнул от холода и прикрыл глаза. Но даже с закрытыми глазами он видел пустые серые глаза Алисы, бледнеющие костяшки пальцев, сжимающих куль одеяла, спутанные волосы, которые завтра остригут, чтобы пациентка не навредила себе; Френк, в немом крике изгибающийся от боли, Френк, неотрывно смотрящий на книжные полки, Пожиратели, падение, Лавгуды со своими мозгошмыгами, снова Алиса, нянчащая одеяло… Люпин открыл глаза и посмотрел в окно: сквозь щели меж досок в грязную комнатушку просачивался мягкий лунный свет. Дрожь усиливалась – луна была неумолима, как всегда. Мерзкий бледный блин, сводящий его с ума. Заставляющий его кожу покрываться шерстью, а его клыки – расти. И это неизлечимо. Непоправимо. Как потеря рассудка у Алисы и Френка. Неизбежно. Как наступающее на волшебный мир зло.