Твоя любовь это так красиво...

      Дискомфорт в области удара почти не чувствовался, но всё же иногда возвращался лёгкой болью. Леви не из тех, кто будет жаловаться на такой пустяк, да и зачем? Скоро должен быть осмотр всех солдат, капрал потерпит, хотя и терпеть тут особо нечего. Снова оказавшись в, до тошноты, чистом кабинете Микаса встала у стенки и ожидала приказа о её дальнейших действиях. Не просто как ведь он её в четыре утра разбудил? — Чай. — Что, сэр? — На довольно приличном расстоянии от Леви девушка не расслышала приказ. — Оглохла, Аккерман? Чай мне сделай. Чёрный и без сахара. — Так точно, сэр, — Брюнетка вышла из кабинета. Оставшись в гордом одиночестве мужчина расстегнул первые несколько пуговиц своей идеально белой рубашки и стал разглядовать место удара. Было интересно, что же сделала Аккерман? Небольшой синяк, размером с маленькую ладонь, находился в центре груди. Благо, его можно было скрыть под одеждой. Азиатка застала начальника за разглядыванием себя любимого. И, скривив лицо от неприличных мыслей о причине таких действий командира, она прошла к его столу, и с тихим звоном поставила чашку рядом с внушительной кипой бумаг. — Кхем… Сэр, — девушка обратила на себя внимание, слегка покашляв в кулак. — Спасибо, — Он развернулся к ней, находу застёгивая пуговицы и взял чашку, — Теперь можешь разобраться с этим, — он кивнул в сторону отчётов, Эрвин освободил его от них с условием, что этим будет заниматься Аккерман, затем вышел из-за стола и сел на диван, уступая Микасе своё кресло,  — Подписывать даже не думай. Просто заполни, там все ясно и однотипно. Микаса села в предложенное кресло и начала писать в документах. Мужчина присел на диван стоящий у стенки и стал пить чай, который, как оказалось был не настолько ужасен на вкус, как предполагал Леви. Горячий и вкусный напиток вместе с бессонной ночью вызывали у капрала желание лечь прямо здесь, и уснуть.       Аккерман внимательно читала каждый отчёт несмотря на то, что, как и сказал капрал, их содержание было похоже между собой. Изящная девичья ручка быстро передвигалась по листам документов, составляя за собой ровные, аккуратные строчки букв. Писала девушка быстро, но несмотря на это, провозилась до самой ночи. Закончив, брюнетка подняла взгляд на капрала, который тихо мирно спал. Эта вопиющая несправедливость взбесила Микасу до нельзя. Это эксплуатация женского труда! Девушка уже представляла, как сидит сейчас на своём начальнике и душит его, но вовремя остановила свои фантазии, даже такой человек, как капрал может элементарно устать, он не машина всё-таки. Она разложила бумаги на столе и подошла к мужчине забрать из его рук чашку, а затем вышла. Пришла на кухню, помыла чашку и поставила на место. Теперь с чистой совестью можно вернуться к себе.       Пришла в свою комнату и одевшись в свою ночную рубашку улеглась на большой, мягкой кровати. Уснула.

***

      Леви проснулся посреди ночи и сначала не понял, где находится. Обычно он засыпал на кресле, а тут почему-то на диване. Странно. Аккерман не наблюдалось. Подошёл к столу и проверил документы. Все заполнено идеально, даже почерк похожий, придраться не к чему, аж противно. Но с другой стороны очень хорошо, ведь ему не придётся переделывать за ней. Неожиданно Леви услышал плач, но посчитав, что ему послышалось ибо за соседней стенкой была Аккерман, а в его представлении она и слёзы несовместимы, проигнорировал. Но плач повторился и на этот раз стал даже громче и отчётливее. Снова ноль реакции. Через мгновение это был не просто плач, а тихий крик и любопытство взяло верх. Он пошёл к ней.       Тихонько открыл дверь и вошёл внутрь. В комнате было довольно темно, но благодаря слабому свету от свечки можно было разглядеть происходящие. Микаса лежала на животе, отвернув голову от света. Руки сжатые в кулаки держались за простынь. Одеяло уже лежало на полу. Подушка на которой была голова девушки была мокрая от слез и крови, чтобы не закричать брюнетка прокусила губу. Плечи тряслись, она до сих пор плакала.       Мужчина, честно сказать, замер в недоумении. Девушки всегда плачут, это нормально, но чтобы плакала Аккерман, этого он понять не мог. Леви почти не знал её, вернее сказать, не знал совсем, но был уверен, что в её жизни произошло что-то ужасное. Постояв так ещё секунды две он присел рядом с ней и приподнял за плечи, отрывая от простыни. Прижал к себе положив её голову на своё плечо. Лямка ночнушки спала, оголяя правое плечо азиатки, но капрал осторожно вернул её на прежнее место. Его рубашка была вся мокрая от слез. —  Ну-ну, — Он аккуратно погладил девушку по руке, — Успокойся. Как не странно Леви услышали. Плечи перестали трястись, а всхлипы почти не слышались. — Молодец, — Мужчина все продолжал гладить маленькую ручку. Посидев так ещё минут десять и убедившись, что девушка успокоилась, Леви собирался уйти, но его остановили. — Не уходи, — Микаса положила ладонь ему на то место, где должно быть сердце и сжала ткань в своей руке, — Папа.