precious

"Swallow, Swallow, little Swallow," said the Prince, "will you not stay with me one night longer?" (с) Всю жизнь я прожил в роскошной клетке, и, умерев, оказался в ней. Моё проклятье - не жив, не мёртв я, став выше времени и людей. Мой город стонет, рыдает, просит о счастье свыше своих богов, всё это вижу, в сапфира гранях - худые лица, провалы ртов. Все годы те, что я прожил в счастье - читайте, в праздности и во лжи - я искуплю, ибо, отрекаясь от всех людей этих, я грешил. И я просил тебя, добровольно я отказался от всех богатств, молясь, чтоб было ещё не поздно, чтоб хоть кого-то я этим спас. И ты - ты выполнил мою волю, посланник верный, последний друг. Себя я роздал им по осколкам, пусть счастье в золоте обретут, а мне... зачем мертвецу каменья? Я слишком поздно открыл глаза - как обернулись они в сапфиры, как сердце тяжкий свинец сковал. Когда же тьма пеленой накрыла, украв и небо, и серость крыш, в той тьме остался один лишь голос, лишь только голос, разбивший тишь - он говорил мне о чудных странах, как величав и прекрасен Нил, и как прохладен и свеж оазис. Он утешал меня, говорил, что те, о ком я недавно плакал, теперь румяны и веселы - да, золото принесло им счастье. Глазами зоркими стал мне ты, ты мне рассказывал всё, что видел, ты много пел мне, пел ночь и день. Когда зима для живых настала, тогда истаяла в шёпот песнь. Я слышал в шёпоте шелест ветра, самума знойного - суше нет! - был в этом шёпоте звон стеклянный, стук самоцвета о самоцвет, был шум базаров, молчанье Сфинкса, журчанье чистого родника. Ты разделил со мной эту вечность - но жизнь твоя так была кратка... Ты был всё время незримо рядом, во тьме, в тиши не бросал меня... но, милый мой чернокрылый ангел, тебя я так и не смог обнять. В тот день впервые просил смиренно, любой ответ был принять готов, а я... я снова всё понял поздно, пурга украла остаток слов. "Ах, Сон и Смерть - всё одно, не так ли?" - как слаб был голос, что был так мил!.. В миг этот каменных губ коснулись, и словно гром меня поразил. Ты говорил о чужих страданьях, но о себе... о себе смолчал. Холодный камень не смог ни вскрикнуть, ни подхватить, когда ты упал.