Ветер так приятно дует в лицо, что парень забывается, смотрит куда-то в даль и думает уже о своём.
«Чимин был взволнован»
Но когда он встретил Юнги, то сразу же облегчённо вздохнул. Как он на него так действует? Какая-то штука с истинными, или это тут не причём? Тэхён видел, как Мин улыбнулся в тот момент, как одним взглядом заставил следовать за собой.
— Где твой соулмейт? — Внезапный вопрос заставляет поёжиться. Тэхён поворачивает голову к Чонгуку, который всё это время на него пялится, и да, Ким делал вид, что не замечает этого, потому что может. Вкус соджу всё ещё оставался на кончике языка, слегка пощипывая и отдавая чем-то приторно сладким. Чужие глаза всё ещё рассматривают, будто пытаясь уловить что-то.
Знал бы ты, что он сидит возле меня…
— Не знаю. — Тэхён мягко улыбается и полностью ложится на траву. Его радует то, что Чонгук даже не подозревает о том, что он является его соулмейтом, потому что что-то бы случилось, стопроцентно. Луна сегодня такая большая, просто огромная. Звуки доносятся из дома на улицу, приятно лаская уши. Играет какой-то медляк.
Они приготовили всё это для меня.
— Ты не хочешь с ним встретиться? — снова вопрос и снова Ким мысленно смеётся, потому что чёрт, он уже встретился, разговаривал с ним и даже успел подраться. Тэхён не смотрит на Чона, но чувствует, как тот ложится совсем рядом, их плечи соприкасаются.
— Он ещё не знает, что я его соулмейт. — Заметив на себе вопросительный взгляд, он поворачивает голову, чтобы установить зрительный контакт. Цвет глаз парня такой карий, такой тёплый, что Ким на секунду теряется, потому что на него смотрят так требовательно, будто он уже является его собственностью. — Ему семнадцать, — продолжает он, всё ещё смотря на Чонгука. Губы невероятно сильно пересыхают, и Тэ даже не успевает проследить за своими действиями, как облизывается. И это никак не ускользает от внимания соулмейта. Глаза перемещаются на чужие губы, и Ким резко отворачивается обратно, потому что он знает: Чонгук думает о другом, совсем о другом.
Снова появляется неловкое молчание, заставляя каждого погрузиться в свои мысли. Тэхён прикрывает глаза, думая: неужели ему устроили допрос? И кто? Чон Чонгук? И почему Ким вообще ему отвечает? Неизвестно, непонятно, вообще ничего не ясно, просто отвечает. Он уже не задаётся вопросом, как Чон вообще попал сюда — это бесполезно, да и уже не так важно, и Тэхён правда не знает — от алкоголя ли такая апатия?
— Он тебе нравится? — Чонгук чувствует, как слова срываются с губ раньше, чем он успевает подумать. Но это его не расстраивает, потому что сделал правильно. Потому что по-другому у этого тугодума ничего не узнаешь и не выведаешь. Он чувствует, как чужое плечо вздрагивает, и это почему-то приносит удовольствие. Ким делает вид, что он спокоен, но на самом деле внутри у него разыгралась огромнейшая буря, Чон просто знает об этом так же, как и о его второй личности. Такой скрытной, закрытой от всех. Такой эгоистичной, непреклонной, жестокой. Возможно, даже безумной. И абсолютно точно прекрасной.
— Как знать… — Тэхён снова оборачивается к Чону, и последний готов поклясться, что видел искры в глазах парня. Такие незаметные, еле видные, предупреждающие, что ещё секунда — и будет пожар с самыми сокрушительными языками пламени, которые охватят всё и всех вокруг. Никому не спастись. Ким снова ухмыляется, кажется, соджу начал бить в голову. Садится, упираясь коленями в траву и совсем немного наклоняясь ко всё ещё лежащему Чонгуку. — Что будет, если я скажу «да»? — Всё сгорит дотла, выжжет самое дорогое и будет гореть, гореть, гореть…
— Я… — Чон приподнимается на локтях, внимательно рассматривая парня, который делает ещё один глоток из бутылки, после чего внимательно навостряет уши. Улыбка накрывает обоих, совсем непонятно от чего, но они делают это, не разрывая зрительный контакт. — «Случайно» убью его, — намного тише говорит он, после чего слышит фырканье. Не ясно, что вызвало такую реакцию, но Чонгук не шутит. Он действительно готов хоть сейчас найти его и прибить, господи, забить любым предметом, даже если это будет идиотская вилка, неважно, но он даже имени не может узнать, ведь чужое запястье закрыто.
А Тэхёну смешно. Смешно, потому что сейчас Чонгук сказал, что убьёт его соулмейта, то есть себя. Чонгук убьёт Чонгука. Это звучит так возмутительно смешно, что Ким немного не сдерживается, тихо посмеиваясь.
— Своего соулмейта ты тоже
«случайно» убьёшь? — спрашивает он, приподнимая брови и совсем немного шатаясь. Это было такое признание? Звучит как признание, потому что Чонгук не думает о том, что говорит, и вполне возможно, что он сделал это неосознанно.
— Да. — без раздумий отвечает Чонгук. Тэхёну не показалось, но он пока этого ещё не понял, и не факт, что поймёт. Улыбка пропадает с его лица, но Чонгук продолжает ухмыляться. Кажется, роли снова на месте. — Как только узнаю, кто это, — продолжает он, всё так же смотря на Кима, а тот давится воздухом, потому что
«Почему он так смотрит?». Напряжения уже и нет, его заменяет что-то другое, совсем непонятное, странное, неизвестное. Так спокойно, и одновременно внутри всё содрогается, изображая некую вибрацию. — Покрасил дверь?
— А? — Тэхён хмурится, пока до него не доходит. Сетка.
Чулки. Дверь. — Не успел… — говорит он, замечая насмешливый взгляд, будто намекающий
«Ты не умеешь лгать, Ким Тэхён». Возможно, Чонгук давно понял, что Тэ имел в виду совсем не дверь, а чужие ноги. Красивые ноги, что уж там говорить. И нет, Тэхён не смотрел на них во время физкультуры, и уж точно нет, Чон не заметил этого, нет.
Опять странное чувство разливается в груди, то ли от стыда, то ли от чего-то другого — неясно, но Ким хочет перескочить с темы, пока Чонгук не начал с него ржать или ещё что хуже. Возможно, братская телепатия всё-таки существует, потому что из окна второго этажа выглядывает Джун с оповещением о том, что виновнику торжества стоит вернуться для того, чтобы его поздравили. Приметив рядом Чонгука, он многозначительно улыбнулся, и Ким-младший пожалел о том, что у него вообще есть брат.
— Пойдём, — Тэ встаёт с травы и, не оборачиваясь, следует к дому, потому что знает, что Чон пойдёт за ним, у него нет выбора.
Музыка всё ещё шумит, уже около десяти, но народу, кажется, стало ещё больше. Тэхён даже стал побаиваться за мебель и за то, что будет к утру. Когда приедут родители?
***
Руки парня зарываются в чужие волосы. Такие мягкие, просто невероятные, да и что уж там, какие чужие? Они всегда были родными, самыми дорогими и такими приятными. И не только волосы. Глаза, нос, губы, руки — абсолютно всё. Весь.
Ещё эмоции. Когда он смеётся, плачет, злится, когда воодушевлён, возбуждён… — всё это хочется вбирать, впитывать в себя, запоминать каждую мелочь и не позволять никому видеть. Запереть у себя в сердце и никогда не выпускать. Потерять ключ где-то на дне океана и даже не пытаться найти его.
А ещё его голос. Когда он почти приглушённо говорит
«Минни» и так мягко целует, сдерживая себя, растягивая удовольствие и сминая в руках чужую футболку.
Да, Чимин абсолютно точно любит Юнги и, возможно, одержим им. Нет, точно одержим. Это ни с чем не спутать. Потому что он хочет быть с ним 25/8, хочет открывать каждый раз для себя что-то новое в этом парне и совсем не хочет отпускать его, даже если
«нас будут искать». Он хочет прижиматься к нему всем телом, кусать за бледную шею и вдыхать прекрасный, до одури любимый парфюм. Хочет почувствовать на себе эти чертовски охренительные руки и хочет быть прижатым к деревянной двери. Он хочет всего этого. И хочет продолжения.
Но.
Всегда есть это чёртово «но», потому что дверь уже открывают, и Чимин едва удерживается на ногах, его придерживает за талию Юнги, глядя слегка ошарашенно вперёд, на Джина, который покраснев, отвёл взгляд и сказал, что Тэ вернулся и можно начинать.
— Блять, — выдыхает Пак, всё так же смотря на соулмейта, и получает понимающий взгляд, под которым скрывается обещание
«продолжим позже».
***
Свет погас, музыка стала намного тише. Кто-то включил гирлянды. Тэхён замечает в стороне среди толпы Юнги с Чимином, стоящих у лестницы. Кто-то что-то кричал, кто-то танцевал, а Тэ продолжал идти вглубь дома, оборачиваясь назад — Чонгук всё ещё идёт за ним или нет? Возможно, он был рад, что да — он шёл сзади и, когда заметил на себе взгляд, подмигнул, но это только «возможно» и «не точно». Когда он отвернулся обратно, перед глазами уже были две большие свечки
«18».
Торт.
Большой, белый торт с кружевными шоколадными узорами и улыбающимся Джуном, держащим его в руках.
— Загадай желание, — говорит он, смотря мягким взглядом, и улыбается так, как и в детстве. Так, как и в тот день, когда умерла бабушка. Как и в тот день, когда младший упал с велосипеда. Как и в тот день, когда Тэ приревновал его к Джину. Эта улыбка всегда была такой успокаивающей, целительной и невероятно тёплой.
— Спасибо. — Глаза начинают слезиться. Он столько сделал для младшего брата, ничего не прося взамен. — Ты
лучший, — говорит он и получает одобрительный кивок. Джун понимает. Он всё понимает.
Хочу, чтобы они всегда были рядом.
Возможно, он и сам не понимал, кого имел ввиду, когда загадывал желание. Когда
чья-то тёплая рука ложилась на плечо, слегка поглаживая. Когда Тэхён
позволил этой руке сделать это.
— А ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ ПИТЬ! — кричит Хосок, появившись из ниоткуда и слегка подпортив атмосферу.
«А до этого мы не пили?»
***
Солнечный свет падает прямо на закрытые глаза, заставляя недовольно поморщиться. На фоне слышится какое-то шуршание. Кажется, кто-то убирается после вечеринки, и Ким думает, что скорее всего это Юнги.
— Таблетка на тумбочке, — после протяжного мычания Кима, говорит Юнги, чем и подтверждает догадки парня. Тэхён слушается, протягивает руку в сторону, так и не открыв глаза, и переворачивает стакан с водой, зацепив рукавом. — Блять, что ты такой безрукий? — возмущается друг, Тэ слышит его шаги и звук воды, которую тот набирает из баллона. — Я пил не меньше тебя и, несмотря на это, уже в порядке.
Тэхён разлепляет один глаз, чтобы на этот раз не промахнуться. Юнги тоже выглядит не особо живым, несмотря на то, что он уже
«в порядке». Волосы беспорядочно разметались в разные стороны, на чёрной помятой футболке непонятно от чего белые следы, а штаны выглядят слишком убитыми. Что он такое делал, чтобы так выглядеть? Хотя Ким думает, что с ним тоже самое или даже хуже. Пролив уже на себя половину содержимого стакана, Тэхён поморщился. Таблетка горькая.
— Похоже, всё плохо, — подытоживает парень, присаживаясь на корточки и осматривая друга. — Ты хоть помнишь, что было вчера? — Ким поднимает голову и вспоминает.
Вечеринка. Соджу. Чонгук. Луна. Торт и Джун. Кричащий Хосок. Соджу. Визжащая девица. Чонгук. Соджу.
— Похоже, что нет. — Юнги хмыкает и встаёт, продолжая уборку. Половина мусора уже покоилось в пакетах, кажется, там затерялся и мозг Тэхёна, потому что что-то, похоже, случилось, и он абсолютно точно не может вспомнить, что именно, а ещё взгляд Юнги вообще вгоняет в ступор.
— Что было? — всё же спрашивает он, признавая свою оплошность. Как он может не помнить, чёрт возьми? Что он уже успел натворить? Что???
— Спроси у Чонгука.
Стакан разбивается.
