Живи за нас!

Вид крови на земле был обычным делом, и не играло разницы, что это почти всегда была его кровь, а тело корчилось от боли. Крайне нечестно ставить его в бой с гвардейцами, которые в бою могут использовать ударные заклинания, которым он мог противопоставить только свою ловкость и выносливость. Но этого опять оказалось недостаточно… — Эй, чернь, ты собираешься вставать или, наконец, нашел свое место в грязи? — послышался звонкий смех эльфов, что его окружали. Сыновья и родственники знати, владеющие хоть какой-либо магией, лучшие из тех, кто владеет мечом на свете, а магический потенциал утраивает их опасность. И правда, что он забыл среди них? Что он может противопоставить этому презрению и желанию пировать на спине слабого? — Давай вставай, быдло, — раздраженный голос, и болезненный пинок по корпусу, как раз там, где его не закрывает учебный доспех. Все знают, что встать Рениэль не может, с ним игрались боем на мечах, а когда он перешел в наступление, наконец, найдя брешь в обороне противника, в него сразу же прилетело парализующие заклятие. Подло, со спины, ибо ни один аристократ не позволит проиграть собрату, сыну простого солдата и лесной эльфийки. Было обидно и больно, но ко всему можно привыкнуть, и Рениэль сделал вид что привык. Еще пару пинков, пока, наконец, его не соизволили ногой перевернуть на спину, и эльф перестал глотать пыль. — Посмотрите, я стою на Герое, как мой предок Беларитэль Четвертый на туше убитого оленя. Видимо, я превзошел предка… — это было слишком. Смех резко утих, когда в пах эльфа «охотника» уперся остро заточенный меч, а его «жертва» сквозь зубы прошипела: — Считай, сколько действует заклинание, Филарин, иначе я бы с радостью тебя сделал бы эльфийкой, — лицо эльфа, которого назвали Филарином, побагровело от гнева, а глаза опасно сузились, смотря в горящие ненавистью голубые глаза Рениэля. — Ты зарвался, лесная шлюшка. Я… — Что здесь происходит?! — грозный окрик капитана рассеял любопытную толпу, и все вытянулись по стойке смирно, даже Рениэль, с некоторым опозданием, чуть морщась от последствий особо сильного удара под ребром. Авторитет капитана гвардии Килтара никем не ставился под сомнение, а под его тяжелую руку попадать никому не хотелось. — Мне повторить свой вопрос? Рен, Фил что за вид?! — Рениэль упал при тренировке, и я справлялся о его самочувствии, — капитан смерил его пристальным взглядом, переключив внимание на второго виновника беспорядка. — Это правда, Рен? — Отчасти, господин. Большего я сказать не смею, — в ту же секунду оба эльфа получили по крепкой оплеухе, которая свалила их с ног. — Это офицеру решать, что ты можешь говорить, а что — нет! Радует, что хоть лгать не стал, в отличии от этого соплежуя! Встать! Весело, да?! Смейтесь, сколько влезет, бегая шестьдесят кругов с полной амуницией вокруг казармы. Кто не успеет сделать это за час, пробежит столько же! Выпо-олнять! Учитывая размер окруженного белоснежными колоннами здания, это было издевательство, и каждый понимал, что свободны они будут только к вечеру, когда закончится этот марафон. — Тебе конец, — тихо прошипел оскорбленный Филарин, направляясь в арсенал вместе с остальными для получения полного доспеха. Рениэль прекрасно понимал, что это ему не спустят, а остальные поддержат гвардейца. В отличие от аристократа он — чужак, и никого не знает с школьной скамьи, слабее. Радует только, что он имеет свою комнату, и эти хищники могут до него добраться только на тренировках. Но лгать в лицо Килтару, который относился к нему хорошо, он не мог и внутренне готовился к удару, который ему нанесут сослуживцы. — Рениэль, задержись, — тихо произнес офицер, провожая взглядом всех новобранцев, что собирали за собой оружие. — Следуй за мной. Эльфу осталось только склонить голову и следовать за капитаном, гадая, зачем он мог понадобиться в этот раз. То, как могли отреагировать на это его так называемые братья по оружию, было известно. Насмешки, намеки да и возмущение тем, что он уклоняется от тренировок. Как будто не его таскают на нудные занятия по тактике и истории, где иногда бывало тяжелее, чем на любой физической тренировке. Все же Рениэль любил действовать, а не думать, и этот принцип не позволял ему стать прилежным учеником. Извилистый лабиринт вымощенных троп вывел их к зданию с большой галерей и с видом, выходящим на парк. Она была из светлого мрамора, с тонко вырезанными колоннами и стеклом, которое позволяло с помощью специального заклинания изменять его цвет. Поскольку стоял жаркий летний день, то стекло было как будто затянуто движущейся легкой дымкой, которая не пропускала солнечные лучи, создавая приятную тень. Весело журчал фонтанчик в центре, а колонны, обтянутые мраморными лозами с золотыми шипами и медными птицами, источали влагу. Рениэлю всегда было интересно, почему из клювиков птичек шел очень и очень мелкий поток воды, распыляемый и создающий под определенным углом маленькую радугу. Но ответа он пока на это не нашел. Килтар снял с себя высокий шлем и кивнул в сторону стола, за который они присели. — Два офицерских обеда и молодого вина со льдом, — это было сказано прислужнику, и, кинув подозрительный взгляд на пару вельмож в дальнем углу, играющих в шахматы, он понизил голос. — Рассказывай, Рени, как поживаешь, я две недели не мог отбить время у твоего наставника. Своенравный тип, — плечи юноши расслабились, а лицо перестало напоминать маску равнодушия ко всему. — Все как обычно, то же расписание, те же выжидающие взгляды. За три сотни лет почти ничего нового, только Мэлко растет вширь в последний год от этого специального зелья, что добавляется в корм для долголетия животных. Но это не впервые. Те же самые вопросы… — Я не знаю, почему владыка тебя определил в отряд с отпрысками аристократии, а не к простым солдатам, — устало произнес эльф, качнув серебристыми волосами. — И я ничего не могу сделать, я лишь капитан. Рениэль тоже лишь ненадолго поджал губами, вспоминая как будто что-то неприятное, но взгляд снова потеплел. Лучше наслаждаться мгновением общества человека, что его не презирает в этих стенах. Как раз им принесли их блюда: луковый суп с толстой коркой из сыра и зелени сверху и жареное мясо, политое сверху плавленым сыром. — Приятного аппетита. — Взаимно, наслаждайся, гвардию кормят лучше, чем простых солдат. — Ты так говоришь, как будто завтра меня отправят в действующую армию, — усмехнулся воин, пробуя суп и не замечая тревожного взгляда собеседника. — Мне приснился странный сон. Что феникса сбила серебряная стрела, и он, загоревшись, затмил все звездное небо и сжег всю землю. Я сходил в Храм Войны, и служители истолковали это как дурное знамение, — поймав вопросительный взгляд, Килтар продолжил. — Это дурное знамение, это все что мне сказали. — Не понимаю этой набожности, капитан. — Килтар, — сразу же поправил эльф. — Как же не верить, если живое доказательство сидит передо мной, — Рениэль чуть напрягся, вспоминая, сколько раз маги проверяли его ауру и магическое ядро. И ничего не обнаружили, хотя воспоминания были подлинны, сколько их не проверяй. Он старался не винить себя за это, но что делать, если тебя виновным считают все вокруг? — Я боюсь, что это все ошибка. — И все же, мы не должны поддаваться сомнениям. И так печали хватает со всех сторон. — Расскажи мне про отца и маму. — Опять? Я тебе нового не поведаю, дитя, — взрослый эльф лишь покачал головой, внимательно наблюдая за Рениэлем. Юноша всегда просил рассказать о своих родителях и цеплялся за каждое слово, это стало их традицией. Сначала пару слов об отце, потом намек на то, что Килтар был на их свадьбе… Эльф не знал, что даже звание его не спасет от любопытства и дотошности рыжеволосого, хотя это не было в легком характере парня. — Ладно, не строй мне этих глаз, нарываешься на повторение — нарвался. — Просто я их забываю… они становятся призраком, которого, казалось, никогда не было. — В природе так устроено, что мы должны уносить неприятные воспоминания в самые темные закоулки разума. Если цепляться за боль, то легко можно сойти с ума. Так ты будешь слушать? — Обязательно! Капитан поправил серебряные волосы и налил себе вина, задумчиво смотря в чашу, как будто именно там происходили все события минувших столетий. На плечи снова падала тяжесть прожитых воспоминаний, и почти все они несли мало приятного. — Тогда была очередная кампания против лесных эльфов. Король выбрал новую Королеву, и та приняла от него власть. Я не знаю тонкостей традиций наших лесных братьев, но Король эльфов стал частью леса и почти не принимает участия в правлении своим народом, за него это делает Королева. И вот она объявила, что власть чужаков никогда не распространится на их лес, и началась очередная бойня. Мы жгли деревья, а эльфов всех полов и возрастов, которые пытались с них бежать, отстреливали, как белок, наши генералы не могли убить неугодную Королеву, поэтому использовали устрашение, чтобы этот немногочисленный народ запросил мира. Воины наткнулись на такую ненависть и жестокость к нам, что это было оправдано с обеих сторон. Мне тогда поручили командовать потрепанным отрядом, в который входил Ханил, и так как это был мой первый день на фронте, он, как сержант, посвятил в тонкости и хитрости этой войны, казалось, направленной на уничтожение, но мы не представляли… — Килтар сделал глоток вина и протер лоб, чувствуя, как становится жарко, и погода здесь не причем. Как будто снова чувствуя жар горящих вечных лесов и холодные оковы страха за то, что меткая стрела может прилететь с любой стороны, и защиты от нее никакой. — В отчаянии лесные обратились к духам леса — это не только деревья, это еще много лесных чудовищ, о которых мы не знали и не могли представить. Лесные принесли очень много жертвоприношений, чтобы гигантские змеи, длиной и толщиной с самую высокую колонну, пауки, размером с вон ту беседку, и еще много тварей бросились нас рвать. Мы им показали, — зеленые глаза потемнели от гнева. — Столько погибло только из-за одной… — Килтар. — Да, прости, отвлекся. Когда на нас напало стадо минотавров, высотой под четыре метра, твой отец, несмотря на опасность, заманил их в самые густые корневые заросли, попутно с несколькими солдатами обливая их маслом, и сам зажег его. Я помню крики тех эльфов, кто не успел уйти оттуда, а из-за жара, дыма и рева горящих бестий мы потеряли твоего отца. Только потом я узнал, что он с десятком своих людей попал в плен, и это ни капли не обнадежило. Он мне рассказывал, как их одного за одним отдавали женщинам, потерявших своих мужей и детей. Их истязали… и бросали в корни живого дерева, которое их давило, как цыплят. — Но как он… — Твоя мать была не согласна и просила Королеву показать превосходство наших воинов перед врагом. Королева согласилась на поединок, а, к удивлению, лесные эльфы довольно честны в своих традициях. Воин изрешетил Ханила двумя стрелами, но тот зарубил его. Королева была в ярости, но факт был на лицо — на опушку этого лесного океана твой отец вышел уже с твоей матерью. В армию он не вернулся, потому что было бы много вопросов, почему из плена его выпустили живым, но я его потом нашел уже у алтаря и лично видел, как он срезал косичку с твоей матери и обвязывал вокруг своего запястья, а она проделала то же самое с ним, согласно этим лесным обычаям. Мы мило разобщались с твоей тетушкой, даже успели друг другу лица разбить, бестия, — Килтар чему-то своему улыбнулся. — Все лавры достались мне, как выжившему, и вот я тут, перед тобой. И не забуду, как твой отец спасал не раз мою жизнь. — Спасибо, — тихо произнес эльф. — Война же закончилась? — Конечно.Мы убили Королеву, и без своего главного командира эльфы приняли наши условия мира. Теперь каждая снова избранная Королева обязана выйти замуж за нашего наместника, которого она выбирает сама, а мы уже поступаем, как считаем нужным. — А как же Король? — Его мы не нашли, и ничего не указывало на то, что он вообще существует. — Мда… интересная история. — Думаю, тебе еще придется столкнуться с лесными эльфами, ты наполовину с ними одной крови. Тебе мать объясняла их порядки? — Да, но, как видишь, я не в прическе своего клана, и косички сбоку у меня нет, — с улыбкой произнес Рениэль. — Кстати, давно хотел спросить… — М-м-м? — Мне не дали пока татуировку. Но правда, что после этого со мной можно будет делать, что хочешь, даже… — Килтар заметил страх и смущение и рассмеялся. — Ну, во первых, это только королевская семья имеет право. Король Алерель женат, имеет детей, и он истинно верен своей семье, а король Малифер, — капитан на мгновение задумался. — Нет, у него полно любовников, которые его удовлетворяют похлеще искушенных в постели гвардейцев. Да и слышал я, что ему нравятся блондины, такие же, как и он, так что не бойся и выполняй свой долг. — Спасибо, Килтар. — Обращайся, — кинув теплый и полный беспокойства взгляд, офицер вытер губы от вина, которое почти допил, и встал из-за стола. -Через пару часов стемнеет, не засиживайся. И, Рениэль… береги себя. Я верю снам, и… — Килтар, не договорив, развернулся и ушел, надевая высокий шлем с хвостом красных конских волос. Все же какое-то нехорошее чувство сковало и воина, когда он смотрел на еду, к которой друг отца даже не притронулся, в отличие от почти выпитого кувшина вина. *** Солнце пошло на закат, когда Рениэль зашел в оружейную, чтобы снять ставшие уже тяжелыми доспехи и неподъемным меч, и отправиться к себе в отдельную комнату. Там, наверное, его уже ждет недовольный Мэлко, а ему надо дать еще порцию зелья. Расстегнув застежки по бокам и стянув с себя кирасу, эльф краем уха услышал шорох и среагировал лишь за мгновение, когда кулак чуть не коснулся его затылка. Ударив кирасой наотмашь по тому месту, где предположительно было лицо нападавшего, эльф отскочил назад, снова столкнувшись с ударом, в этот раз удачным и под бок. Задушив в зубах болезненный стон, он упал на колени и локтем задвинул в живот нападающему. В свете мерцающего факела он узнал в них эльфов — но зачем? Ответом ему стал удар ногой, который он перехватил и нанес удар под колено, перекатываясь туда, где было свободное место. Но его было не так много, он был загнан к стене. Нападавших было трое, среди которых узнавался Филарин. — Дрянь, убью! — держась за колено, яростно прокричал Филарин, видимо, на время выбывая из драки, а Рениэль тем временем судорожно искал выход. Лучшая оборона — это нападение, поэтому полулежащий Филарин получил удар сапогом по лицу, а от захвата его сообщника эльф уклонился и устремился к выходу, но получил ударом древка по макушке от третьего. Простонав, воин упал и с ужасом понял, что потерял инициативу, так как обрушились новые удары древка по спине, а второй нападающий принялся его пинать да так, что глаза потемнели от боли и вырвался уже крик. — Поднимите его! — сильные руки его подняли, заломили, чтобы он никак не мог двигаться, да и сил уже не было. — Что же ты к нам не присоединился в кроссе, ведь это все из-за тебя, сука лесная, — удар по лицу, да так, что зубы заскрипели, и заныла ссадина. Еще один удар, теперь здоровым коленом в живот. Больно, но не выдавить ни звука, только пару слез и тихий стон. — А ты еще, тварь, огрызаешься! Ничего, я тебя поставлю на место! Еще, блин, Героем назвали, такую жалкую шлюху, — еще удар по лицу, во рту почувствовался привкус металла, заставляя сплюнуть с криком кровь с осколком зуба. Даже не было вопроса «За что так со мной?», это было желание насладиться превосходством над слабым. А он сейчас и правда был слаб. — Филарин, а может проверить его? Уверен, что эта потаскушка нам не откажет. — А давай! — весело согласился эльф, и Рениэль почувствовал, как его больно кидают на стол, и страх сковал сердце и разум. — Нет… Камзол вместе с рубашкой был вспорот ножом, а ремень был расстегнут, и слышались только смешки. — Аккуратно, не вспори его. А что, вполне ничего, если забыть, кто он. Черт, уже хочется посмотреть на него утром! — Нет! — страх трансформировался в злость. Ему хотелось избавиться от этих рук, избавиться от них! Как они смеют так с ним обращаться?! — Открывай рот с пользой, мразь, — послышался хруст, а за ним крик, полный боли. А факел внезапно погас под порывом неизвестно откуда взявшегося ветра. Сильная аура как будто обволокла эльфов и отбросила подальше со стола. Послышался грохот и болезненный стон, кого-то отбросило к стене, Филарина — в стеллажи с оружием, а третьего — к потолку, но он упал на стеллаж с копьями и погиб быстро. В сияющих голубым, затянутым дымкой и пламенем, глазах уже не Рениэля, преступно быстро. — Умоляю! Не подходи! — Мы не просили милосердия, и вам его не окажем, — Филарин услышал дикий крик и хруст разрываемых сухожилий и костей и попытался уползти, пока в него не прилетело чем-то тяжелым, а в свете голубого сияния выхватывались очертания головы с частью позвоночника. Филарин вскрикнул от ужаса, когда посмотрел на обезображенное лицо приятеля, полное такого же ужаса. — Я не преклонюсь перед тобой, демон! Ты тут умрешь! — выхватив первый попавшийся меч, Филарин встал в боевую стойку, уже готовя заклинание огненной стрелы. И услышал звонкий смех, усиленный рокочущим не из этого мира. — Прекрасно, — кровожадная неестественная улыбка перекосила красивое лицо. А в коридоре послышался спасительный для Филарина шум топота множества ног стражи, и увлекшись на мгновение, он не заметил даже атаки.