Sons & Mothers

Ему часто твердят, что его мать Хейли Брук. «Хотчнер! Конечно, Хотчнер!», поправляется дедушка, выплевывая фамилию отца сквозь сжатые, подрагивающие зубы. Тетя Джесс лишь отводит взгляд и тяжело вздыхает. Джек тоже вздыхает, не желая расстраивать дедушку. На самом деле он уже почти не помнит маму. «Твоя мать – Хейли Брук!» - эта мантра ввинчивается в его мозг, отскакивает от пластин черепной коробки, прочно оседая зужжащей паранойей в мозжечке. Джек переворачивает страницу анатомического атласа и ловит на себе странный взгляд Адама. - Ты ведь знаешь, что ты наш брат? Что всегда будешь нашим братом? Джек знает, но все равно ставит фотографию своей матери на их общий стол в их новой – общей – комнате. - Эй, Джек, - запыхавшаяся Кристина берет его за руку, чтобы вместе сбежать вниз по ступенькам лестницы, - ты разве не знаешь, что мама любит и тебя тоже? Он знает, что Эмили любит его, просто не понимает, почему он не должен любить её в ответ. Почему он не должен любить их всех, если хочет, если очень хочет этого? - Твою маму звали Хэйли, и она так любила тебя, - шепчет тетя Джессика, когда они навещают могилу на городском кладбище. Но почему, если его мама мертва, он не может иметь другую маму? - Моя дочь, его мать, умерла из-за этого Хотчнера, - бурчит дедушка, думая, что он не слышит, - и я не позволю этим выродкам убить и память Джека о ней! Ему хочется возразить, что его папа – самый лучший! Закричать, что его папа супергерой, он охотится на монстров и любит его больше всех на свете! Хочется рассказать об услышанном Эмили и заплакать, уткнувшись ей в плечо. Она не осудит, не посмеется над ним! Правда-правда! Она ведь не просто так спросила разрешения называть его своим сыном. Еще одним сыном. - Мою маму зовут Хейли Брук, - вместо этого послушно повторяет он за завтраком, получая в ответ гордый взгляд дедушки. Вздыхает, не зная, сказал ли он это от чистого сердца. Не зная, почему ему не хочется этого повторять. Джек завидует. Завидует Адаму и Кристине, которые знают, как слово «мама» звучит на пяти языках. Завидует Каролине и Шарлотте, что только учатся говорить, но уже во всю тянут такое заветное, такое важное «мама». Он завидует даже Джею, который с легкостью может ворваться в их дом в поисках второй мамы. Он завидует, что не может называть Эмили также.