Рей.
Воздух вырывается сквозь приоткрытые губы, ужас и неверие в моем взгляде невозможно скрыть, но в нем присутствует и что-то еще. Облегчение. По крайней мере, это больше не сон, и предо мной сейчас не Бен Соло, который вызывал странные эмоции, граничащие с состраданием напополам со злостью. Теперь же все те же темные глаза, только полные презрения и жесткости; черный камзол на широкой высокой фигуре вместо падаванского серого наряда; шрам с половину лица, оставленный моей рукой и опасность, которую он источает каждой клеточкой мощного тела. Предо мной Верховный Лидер Кайло Рен, нет сомнений. И он смотрит на меня сейчас впервые с того момента, как я захлопнула перед ним дверь Сокола Тысячелетия и перекрыла канал нашей связи. Или попыталась перекрыть, по крайней мере. Первая мысль — схватиться за лайтсейбер, но вспоминаю, что он еще не готов и находится в палатке. Вторая: я не знаю насколько он материален сейчас и есть ли смысл атаковать. И третья… Я прикладываю руки к вискам и закрываю глаза, взывая к Силе: она заполняет комнату неровными сгустками, что я хочу притянуть к себе и укрыться ими как можно скорее для своего знакомого ритуала. Выбора нет, нужно отрезаться от него как можно скорее. Что если он видит мое окружение на этот раз? Мы иногда могли смотреть глазами друг друга, «перетаскивать» себе другого и даже физически взаимодействовать с предметами чужого окружения. Не разорву связь — и я труп. — Сделаешь это своим излюбленным способом? — впервые произносит он и голос этот словно сталь, рассекающая каждую извилину моего мозга, разделяет сознание на реальное и потустороннее. Говорит вполне спокойно, с долей интереса, но без давления, а я не могу сдержать вдох, наполняемая почти забытым ощущением присутствия чужака в своих границах пространства. Он действительно здесь. Я допустила это. Понимаю, что нужно сосредоточиться, продолжить, ведь чем быстрее я это сделаю… — Не говори так, будто знаешь, что я делаю, — не сдерживаюсь и распахиваю сердитые глаза. Это провокация и я ведусь на нее, знаю. Ментальные щиты невообразимо трудно почувствовать, они словно из воды, и проходят сквозь пальцы, когда пытаешься их возвести. Не знаешь где начать их строить и как вышвырнуть его по ту сторону. Особенно если он не стремится уйти. Этот прием мне был незнаком, поскольку относился к числу умений темных адептов, но и отгородиться от него уже знакомыми способами — простым желанием закрыть его от себя — сейчас не получалось. — Отбирать собственную Силу, это стоит того чтобы не видеть меня? — Кайло пристально смотрит в глаза с вежливым интересом, его узкое лицо не выражает и тени сомнения: он знает, о чем говорит. Я хочу отвести взгляд в сторону, но выдерживаю, изучаю в ответ. Совсем не изменился с последней встречи, разве что не такой разбитый. От него даже веет гармонией, но как известно, гармония — совершенно не подходящее слово для описания Кайло Рена. — Если это плата за то, чтобы ты исчез — то я с радостью ее заплачу, несмотря на все страдания, — огрызаюсь, хмурю брови и веду себя как обиженное дитя, желающее уязвить противника за ранние обиды, вот только вся моя бравада трещит по швам, когда он просто наклоняет голову, продолжая изучать меня. Будто я непослушное домашнее животное, крыса в лаборатории для эксперимента, не больше. Кайло знал, что я отрезалась, наверняка чувствовал, как трудно было для меня с ней расставаться. Он наблюдал за мной. Что еще ему могло быть известно? — Твои страдания меня не очень-то волнуют, пока они не касаются меня напрямую. Может прекратишь причинять боль нам обоим? — он делает шаг вперед, выражение лица становится почти суровым, но я лишь сужаю глаза, откладывая данный комментарий где-то на полочке в сознании. — Уверяю, меня мало волнует то, чем ты можешь заниматься со своей группкой отступников, смотреть на это нет никакого желания. В текущий момент, меня смущает то, что я не вижу его окружение, я сосредоточена на этом, гоню прочие мысли. Хочу так же удостоверится, что для него останется закрытым и мое. Максимальная безопасность для себя представляет сейчас самую важную задачу и именно она должна продолжать занимать все мое сознание, но что-то в его словах пробуждает желание ответить, вступить в спор. Причинить как можно больше боли, за все то, что он сделал. — Лидер, который не может справиться с эмоциональными страданиями девушки на другом конце галактики? Возможно тебе полезно почувствовать хоть какие-то эмоции, раз своих ты лишен напрочь! — восклицаю, желаю ужалить посильнее, делаю шаг ближе, не страшась этого. Может мне удастся заглянуть за тем, что у него «за спиной», хоть какая-то была бы польза от этого столкновения. Но последствия моих слов иные тем, что я ожидала. Намек на улыбку его пухлых губ немного обескураживает, как и то, что Кайло тоже не остается на месте, пересекает черту моего личного пространства на своей стороне. В ужасе, мне хочется отскочить назад, осознав насколько близко к себе позволила подпустить монстра, но ноги прирастают на месте, а его глаза будто насмехаются надо мной. В этот момент я правду его ненавижу. — Я не об эмоциях говорил, а о вполне реальной боли, что ты причиняешь, — понизив голос выдыхает Рен и что-то в его выражении лица незаметно меняется, карие глаза с янтарными вкраплениями быстро пробегаются по моему телу, по-хозяйски, словно выискивая подтверждение собственным словам — следы на коже, доказывающие это. Но я понимаю, о чем он говорит, и полностью теряю остатки самоконтроля. — Это невозможно! Ты не можешь этого чувствовать, боль приходит уже после того как Сила меня покинет, когда я уже отрезана от тебя. — Может, наши узы лежат глубже чем Сила? Я трясу головой, убежденная, что он просто насмехается надо мной. Это условие, на которое я согласилась, чтобы он не мог присутствовать в моей жизни и сопереживать ее, чтобы он не могу чувствовать меня и как оказывается — все зря. Выходит, он всегда был со мной. — Невозможно, — повторяю вновь полушепотом, как ребенок, которому сказали, что его родители отказались от него по доброй воли и они не собираются возвращаться к нему больше. Трясу в отрицании головой, сжимаю до боли кулаки, оставляя полумесяцы на запястье, и хочу, чтобы это оказалось сном. «Как много он мог узнать?» снова страшусь этого вопроса и язык немеет, стоит попытаться его озвучить. — Но это так. И я хочу это прекратить раз и навсегда, — угроза в голосе не могла мне померещиться. Она зашифрована, не произнесена, но звучит настолько четко и ясно, чтобы по спине побежали мурашки. А также включился адреналин. — Именно за этим ты пробился ко мне сквозь щиты? Остановить меня? Попробуй, — цежу сквозь зубы, но отступаю. На корабле должно быть хоть какое-то оружие. Что если все-таки он материален? Я должна дать ему ответный бой, пусть и не знаю, как это сделать. Кайло отступает тоже, поворачивается ко мне спиной — предоставляя мне прекрасный шанс, и затем отходит еще немного, прежде чем обернуться. В темных глазах — насмешка. — Ты — ученица света, та, кто планирует стать джедаем в будущем, вечно жаждешь вступить в битву. Бросаешь вызов, сама не понимая, что тобой движет. Тяга к борьбе имеет иную природу у адептов Силы, нежели ту, что ты предпочла. Она разрывает тебя на части, мне знакомо. И это доведет тебя до беды, Рей. Твоя защита в самоотречении дает основания полагать, что ты слаба. Мне не составило бы труда убить тебя. К твоему счастью, я здесь не для того чтобы сражаться. — Какое благородство! Он игнорирует выпад, смотрит внимательно куда-то в глубь меня, возможно надеясь, что своими словами зародил сомнения во мне — вижу его намерения насквозь, и все же морщусь. С ужасом представляю, что он мог там увидеть и с еще большим с ужасом вспоминаю, что он уже видел, в воспоминаниях девочки. Есть ли у него реальные основания полагать, что мое начало лежит во Тьме? — Последние дни связь окрепла. Я стал слышать обрывки твоих фраз, это как назойливое жужжание мухи днем. Но теперь ты решила поселиться в моей голове еще и ночью. Мне бы не хотелось, чтобы ты и дальше продолжала рыскать в моих воспоминаниях. Рот наполнился ядом, а глаза — презрением. Лучше было бы ему молчать об этом. — Твоих воспоминаниях? Это МОИ воспоминания, которые ты украл! — взрываюсь, повышаю голос и осознаю, что всю меня трясет, а сердце болезненно вдалбливается в ребра. Резко одёргиваю себя, отворачиваю голову, отвожу подбородок. Я безоружна, а бесить Кайло Рена — себе дороже, даже если это только действие уз Силы. «Может наши узы лежат глубже, чем Сила?» — В любом случае, я не делала этого специально. Меня затягивает само по себе, и я тоже бы хотела это прекратить. Он опускает глаза, впервые за эту встречу, и поджимает подбородок, прислоняется к чему-то позади себя, хотя я и не вижу какой-либо опоры, и затем осторожно возвращает взгляд мне. Такой же темный как его душа. Но в нем исчезает та маска чёрствого Кайло Рена, что присутствовала с самого начала форсбонда. Появляется осторожность Бена Соло, которую увидеть было самым большим потрясением. — Что именно ты успела увидеть в моих воспоминания? Как много? Мне не хочется отвечать, растет лишь желание ударить его и выпихнуть за барьер, что остается непрочным, но тут я вспоминаю перепуганное лицо маленькой Киры. «Я хочу, чтобы они исчезли» — и они исчезли.Кайдел
«Непонятный шум» — определили специалисты. Но он уже отличный от белого. «Возможно, радио было неисправно, но кто-то пытался им воспользоваться». Демерон и Финн — вот те единственные, кто должны пользоваться этим радио. — Спасибо, за…сведения, — благодарю специалистов, окидывая взглядом приборную панель, отмечая колебания магнитных бурь на дальней стороне Рукава. Какова вероятность, что они угодили в эпицентр бури и просто пережидают ее? Четыре недели оставаться на корабле, что в считанные минуты способен пересекать галактику, слишком долго. Тем более в шаттлах, что разыскиваются всей галактикой. Гоню знакомые тревожные мысли прочь, и сама следую за ними. И Леи нет, чтобы вселить в меня надежду как обычно. И положится можно только на себя. Но что самое ужасное — я боюсь, что это навсегда. Так, Конникс, отставить, расклеишься после. Работа не ждет. И она правда не ждет. Ее много, ее целые горы, и с каждой новой минутой — становится еще больше. Новый шаттл; не хватка жилых мест; сообщение Рей, новые рты на базе; изменение четырехразового кормления на трехразовое с учетом затрачиваемой энергии и калорийности; очередная буря на Аламоре… Продолжать можно до бесконечности. Не хотелось быть тем человеком, который жалуется, но я жалуюсь, не в слух, нет — никто не поймет — про себя. Жалость к себе — моя самая страшная тайна, и я храню ее за тридцатью замками, надеясь, что ни один из них не сломается. В третьем часу после восхода третьего солнца, наконец появляется просвет в пучине рабочего процесса. Сокол тысячелетия вошел в атмосферу Аламора, и я поспешила встретить Рей. Она была очень взволнована во время разговора, и обещала рассказать важную информацию, как только приземлится, уже помимо той, что с ними прибудут беглые рабы (как будто нам уже нынешних не хватало). Я итак чувствовала себя нянькой для каждого, теперь уже буквально. Но первое что остановило меня от потока вопросов, было лицо юного джедая. — Полковник, можно вас на минутку? — удручённо спросила она, стоило только спуститься с трапа. Три детских макушки за ее спиной притягивали все мое внимание, и Тико загородила их собой, кивая мне, вынуждая сначала выслушать то, что хотела сообщить мне Рей. — Да, конечно, — сбивчиво бормочу, отходя с ней на приличное расстояние. Опять начинался дождь, что скорее всего перерастет в бурю в считанные часы, так что задерживаться на открытом пространстве долго не следовало. Мы остановились за правым бортом Сокола Тысячелетия, подступая друг другу на близкое, почти заговорческое расстояние. — Что ты хотела? Рей сжимается, прикрывает глаза, явно справляясь с собственными эмоциями, сомнение читается на ее лице, тронутом солнцем пустыни. Отмечаю, как сжимается кулак девушки и подготавливаю себя к тому, что скорее всего это мне не понравится. — По и Финн, я думаю их захватил Первый Орден, — произносит она, полосуя невидимым ножом мое сердце. За все то время, что я общалась с пользователями мистической Силы, мне ни разу не приходилось сомневаться в их утверждения, да и Рей была не той, кто скажет что-то просто так. У ее предположений обычно было то самое чутье Силы. — Ты это…увидела? — немного неловко вставляю сдавленным голосом. Не знаю на самом деле, как это происходит, но я жажду хоть каких-то подробностей. Брюнетка трясет головой, обхватывая угловатые плечи худыми, но не лишенными переплетения жестких мышц от постоянных тренировок, руками. — У меня есть основания полагать такое, но я не могу объяснить тебе, как узнала об этом, — девушка отводит ореховые глаза, будто извиняясь, лицо вытягивается, бледнеет. Ее пояснение кратко и не дает ответа на мои вопросы, что задаю себе уже несколько недель, но вероятнее всего это связано с тем, что просто способа донести это до человека, далекого от понятия Силы понятнее — не существует. И я верю ей на слово. — Что мы можем сделать? — собираю мысли в кучу, включаю режим солдата и не допускаю пугающих картин в сознании о связанном избитом По Демероне в пыточных Первого Ордена. Нужно держать разум открытым. — Если бы я знала, — Рей вздыхает, — у меня даже нет доказательств, что они там просто… Есть возможность, что Первый Орден получает информацию о Сопротивлении от кого-то. И Если Финн и По у Кайло Рена, он может извлечь из их головы то, что пожелает. Они знают, что мы перебираемся сейчас на новую планету, не понятно только, как свежи эти знания и известна ли им конкретная планета. Если бы Рей сейчас заявила, что они окружают Аламор своими войсками, я бы была удивлена меньше. Принимать на чистую веру это одно — но знать важные стратегические детали в нашем деле — жизненно необходимо. Если она, конечно, поделится ими. — Рей, должна ли я знать об этом больше? Ты узнала что-то на Конта-Байсе или же путем…- я умолкаю, чувствуя себя идиоткой, а не полковником. — …или же, — отвечает она, не смотря в глаза все это время. Ее губа едва дрожит и румянец окрашивает щеки, доказывая, что неловко в этом разговоре не только мне одной. — Ты чувствуешь, они еще живы сейчас? — голос звучит совсем чужим, из него исчезает деловой полковник и появляется девушка, обеспокоена судьбой лучшего друга. Я страшилась задать ей этот вопрос, но чем дольше он откладывался в сознании, тем сильнее обжигал его. Рей мнется, прикрывает глаза, словно прямо сейчас сольется с Силой и найдет ответ, перенесясь через всю галактику; ее дыхание неровное, а на лбу проступает испарина, под веками глаза приходят в движение. Да, она и вправду ищет ответ, и я премного ей за это благодарна, забывая, что и она имеет в этом свой интерес. Но спустя секунду ореховые глаза снова встречаются со светом, и девушка качает головой. — Не знаю, буря сбивает мой сигнал так же, как и частоты радио–комлинка. Но я не перестану их отслеживать… Да, думаю они живы. Я бы почувствовала, если бы это изменилось, уверена. — прозвучало больше так, словно она произнесла это для себя, но я и за это была благодарна. И даже немного успокоилась, примерно на один процент. — Значит, мы спасем их, — оглядываюсь на снующих неподалеку солдат, занимающихся выгрузкой, — как только все корабли причалят на Аламор. В голову пришла еще одна мысль, вмиг разбившая мою воодушевленность секундой ранее. — Но, Рей, ты сказала, что кто-то сливает информацию о Сопротивлении. Что если это не ребята? — Тогда у нас проблемы намного серьезней, чем можно было предположить, — удрученно отвечает девушка, очевидно обдумывая этот вариант прежде. — Среди нас могут быть предатели. Мои слова повисают в воздухе, на долю секунды, пока шум по другую сторону Сокола не привлекает наше внимание. — Не трогай ее, она ничего не взяла, — донесся голос Роуз Тико, и мы с Рей насторожено переглянулись и направились к источнику шума, не ожидая, того что можем увидеть. — Этот плед является собственностью Сопротивления, пока полковник не даст четких распоряжений относительно детей, им не позволено трогать ничего, — раздается голос сержанта Волдемара неподалеку. — Калеб, это всего лишь одеяло. Прекрати, — вмешивается вновь девушка и мы как раз показываемся из-за бортовой части, чтобы заметить, как высокий солдат отбирает у рыжей девочки потрепанное одеяло из рук. Она в ужасе вцепилась в жесткую ткань, бросая беспомощные взгляды на свою защитницу. — Отстаньте от нее, — вмешивается новый голос и шаг вперед делает темноволосый мальчик, становясь перед подругой, загораживая ее собой, хотя рыженькая почти на пол головы его выше. Он смотрит на солдата сердито, словно сейчас кинется на него, несмотря на то, что явно уступал в габаритах сопернику. Но даже краткого взгляда хватило на то, чтобы оценить обстановку и понять — мальчик бы выступил даже перед десятью такими же, смей они обидеть его товарищей. Смело. Мы с Рей уже почти подошли к ним, когда Волдемар схватил за плечо мальчишку и почти спихнул его с пути, отбирания у ребёнка одеяло, но паренек не сдался, и уцепился за его руку. — Отвали, — грубо бросил сержант, вновь готовый отпихнуть курчавого мальчика, когда я не сдержалась, и выкрикнула с порицательным: «сержант Волдемар» вместе с Рей, произнесшей «Темери, Назад». Вот только результат оказался не таким, на какой мы обе рассчитывали. Тело Волдемара в мгновение оказалось припечатано к металлическом борту Сокола, его отбросило словно волной от взрыва, со всеми всхлипывающими последствиями столкновения. Но только это был не взрыв. Я говорила, что не являюсь экспертом в Силе, не понимала, как та может себя проявлять — она была мне незнакома, непонятна и чужда. Знакомые форсюзеры говорили, что могут ее не только чувствовать, но и видеть буквально в воздухе, как сгустки энергии, что окружают все живое. Я не видела этого, конечно же, но то что сейчас произошло, было явным проявлением этой самой энергии. Сила была направлена на Волдемар, и я бы хотела отчитать Рей за такое нарушение военного распоряжения о неприменении форсюзеров способностей на участниках Сопротивления, если бы не осознала, что это сделала не она. Рука мальчика — Темери — была направлена на сержанта, а глаза светились яростью, сопровождаемой частым дыханием. Сомнений нет, сегодня с Сокола тысячелетия сошли два адепта Силы, а не один.