Последний бог романтики

      Когда Рэн был помельче и не имел внушительного телосложения, его часто дёргали за длинную косу, принимая за девчонку или же просто ради издёвки. А сейчас ему самому в знак мести очень хочется дёрнуть за косу одну девчонку. Но проблема в том, что она не из тех, кто носит косы. — Аша, может, перестанешь быть такой? Не надоело, что тебя принимают за парня? — Рэн «дёргает» в том смысле, что пытается обидеть её. Аша бросает на него такой взгляд, будто доселе и вовсе не замечала его присутствия. Она имеет мастерство принизить человека одним лишь этим взглядом. И ещё она не из таких, кто подчиняется подобным ребячествам. — Меня это не волнует. Лучше за собой следи, мистер Рэн Сэйроф, — прикрыв глаза, отчеканивает она с совершенно непробиваемым лицом. — Хоть бы раз в жизни платье надела! Красивое, открытое, чтоб плечи оголяло, чтоб фигуру подчёркивало, а не этот свой мешок! — он достаёт её даже несмотря на то, что живёт в её комнате на её деньги и может вылететь отсюда в любое время. — Ну и запросы. Если так желаешь посмотреть на полуголых девушек, то ты ошибся адресом. Тебе в клуб.       Рэн краснеет от возмущения. Аша вздыхает и опускает взгляд. Платье, значит? Она и не против, только кто ж захочет смотреть на её неполноценное тело? Да и глупости всё это. Магу лучше всегда носить удобную и противостоящую заклинаниям одежду, а не вот это вот всё.       Рэн не умеет читать её чувства. Он вообще считает, что у этого чудовища их нет. Если Аша улыбается, значит, скоро кто-то познакомится с Ямой. Если Аша злится — то же. Он мог бы поспорить на что угодно, что даже самому смешному человеку на Вилларве не удастся рассмешить эту ледышку.       Рэн часто делает глупости, сам не зная причины. Вот и сейчас он не понимает, почему пытается подложить Аше подушку-перделку или стырить её меховую накидку из шкафа. Наверно, думает он, совсем умом тронулся, смерти захотелось. Окончательно он в этом убеждается, когда подливает Аше в шампунь «средство для супер-гипер быстрого роста волос», купленного у некого сомнительного торговца по цене, сравнимой с приватным островом.       Все остальные шутки не сравнятся с этой: наконец-то Аша станет похожа на девушку, и Рэн с нетерпением ждёт её выхода из душа. Лишь бы не подумала, что он извращенец какой, он ведь о её же личной жизни заботится! И в момент истины, когда распахиваются двери, выпуская наружу много пара, а в дверях показывается стройное тело, окутанное белым полотенцем, Рэн замирает.       Ему очень страшно. И не только потому, что Аша злится и готова отправить его к Яме. А и потому, что волос отросло как-то слишком много. Слишком. Светло. Голубые. Волосы. По всему. Телу. — Твоих рук дело, мистер Рэн Сэйроф?       Рэн дрожит и не двигается, сотню раз успевая пожалеть о своей шутке. Страх буквально сковывает всё его тело до самых нервных окончаний. Парень едва ли не в обморок грохнуться готов. Аша как всегда спокойна даже несмотря на то, что это она пострадала, почему-то обросла множеством волосинок и стала похожа на… животное. — Жестокая шутка. Не думала, что ты способен на такое, — в ответ Рэн лишь молчит. Аша догадывается, в чём дело. — Испугался меня? Я не халф, мистер Рэн Сэйроф. Я не халф…       Аша сейчас бы, право, могла оставить парня без длинной косы, одарив Hoti Marut и длинной глубокой царапиной на личике, однако его вид её разжалобил. Обомлевший, дрожащий, бессильный, Рэн показался ей другим человеком. Аша вздохнула и решила не наказывать его за детские шалости, раз уж он так шокирован — не нужно ему больше шока, а то откинется ещё, а ей он по-прежнему нужен. Рэн умеет кое-что, что даже Аше не под силу.       Рэн не может боле контролировать себя, с тех самых пор… Он прекрасно понимает, что это Аша. Что это всего лишь Аша, а не какой-то халф из клана Якша. Что это не «шерсть», а волосы, и что всё это сейчас происходит только из-за его глупости. Рэн понимает, но не может перестать дрожать при виде халфа, даже если это просто вид и никак не суть. Он оседает на пол, опуская голову, и пытается сдержать свои такие неправильные слёзы. В этот момент весь мир для Рэна будто останавливается и замирает, как и он сам. Когда он приходит в себя, всё меняется.       Аша всегда славилась находчивостью. На случай подобных форс-мажоров у неё всегда был с собой крем для устранения побочных эффектов любых странных средств. Хотя бы в этом она походила на нормальную девушку. Пришлось обтереть всё тело и второй раз принять душ — счёт за воду она обязательно оставит Рэну в подарок. Когда она закончила с этим, парень по-прежнему сидел на ковре и разглядывал чудный узор. Аша со вздохом положила ему руку на плечо, и тот вздрогнул, метнул головой и резко подскочил с недоумением во взгляде. От халфа в Аше теперь не осталось ничего, но кое-что всё ещё не давало ей покоя — волосы на голове, отросшие до самого колена. — Я привела себя в порядок, мистер Рэн Сэйроф, так что и ты себя приводи. Мне нужна твоя помощь, — и сейчас она выглядела так мило, элегантно, с этими опущенными серыми глазами и желанием скрыть свою беспомощность в столь мелочном вопросе.       Крем на волосы не выльешь, а парикмахерская нынче берёт на себя слишком много. Аша уже давным-давно сама подстригает себе волосы опасным заклинанием, зная, что расчёты не собьются, что рука не дрогнет и что она не прикончит сама себя. Если не захочет. Аша любит играть со своей жизнью и менять что-то не собирается, ей не нужны чужие советы. А вот помощь — определённо. Ведь её волосы уже давно не дорастали до такой длины, а стричь их опасно — развеются по всей комнате, потом убирай ещё. — Сделай мне косу, как у тебя, а я обрежу её, — просит Аша. Кого как ни Рэна. По нему сразу видно, что он мастер подобных дел. Сама Аша не умеет. Может и умела когда-то, но давным-давно позабыла, как это — ухаживать за длинными волосами. А если бы умела, без правой руки никак…       Рэн надеется таким образом искупить перед ней свой проступок. Он расчёсывает длинные светло-голубые волосы, успокаивается почему-то и диву даётся, какие же они всё-таки красивые получились. Аша спокойно сидит без движения, полностью доверяя парню свою голову даже несмотря на то, что он не так давно сделал пакость. Обычно Аша не бросается доверием, тем более дважды. Но для Рэна она делает исключение. Он честный парень, хоть временами и подлый идиот.       Он распределяет волосы и осторожно сплетает их в косу, плавно, чтобы было красиво, как и надлежит Аше. Не нарочно прикасается к её шее, плечам, спине… А она невольно позволяет ему эти интимные прикосновения. Рэном овладевает приятное чувство, что Аша в нём нуждается. Что только он здесь и сейчас может сделать то, чего не может она. Он внезапно понимает, что хочет прикоснуться губами к её коже, целовать её осторожно и нежно. Он хочет услышать, как Аша со вздохом произнесёт его имя. Но он останавливает себя. Снова. Потому что иначе ему достанется.       Аша молчаливо благодарит за косу. Лишь секунду она осматривает себя в зеркале, пытаясь вспомнить себя прежнюю. Вглядывается, будто надеется увидеть то, чего давно не существует. Ей это ни к чему, так, лишь минутная слабость, нелепая ностальгия. Кончики волос щекочут ноги. Красиво. Но красиво быть не должно. Должно быть страшно.       И Рэну действительно страшно от каждого взгляда на неё. И не только потому, что он такой трус — боится халфов, боится быть отлуплен девушкой, боится сделать шаг к ней без шанса на возврат… Он боится и за неё. Она первая на его памяти, кто использует такую опасную магию всего лишь для того, чтобы постричь волосы. Кто так крепко сжимает косу перед тем, чтобы навсегда с ней распрощаться, будто не хочет этого прощания, но всё равно решительно произносит Hoti Marut. Белые волосы, как вата, бесшумно осыпаются на пол. Безжалостно убиты. — Я надеюсь, ты больше не будешь допускать подобных ошибок, мистер Рэн Сэйроф? — холодно говорит она, стоя в полуобороте на выходе из комнаты. Чего-то ждёт от него. Рэн усмехается: нет, ей от него ждать нечего — это он чего-то ждёт и не может отпустить её. — Конечно, — он нелепо улыбается, почёсывая макушку. — Иди, Аша.       Будто отрывается что-то и с грохотом разбивается. Она покидает комнату, оставляя его в одиночестве с самим собой. Он смотрит на оставленные на полу волосы и сожалеет. Может, об упущенном времени, моменте. Он побоялся подойти ближе, чем есть.       Но Рэн не из тех, кто забьётся в угол и будет горевать. Он использует это и попытается стать лучше, чем был. Попытается бороться со своими страхами и идти наперерез судьбе. — Блин, я ведь даже не успел её за волосы подёргать, — вздыхает парень, подбирая своё творение с пола, безжалостно выброшенное, но всё ещё хранящее запах шампуня Аши. То, что она отвергла так же, как и его. И Рэн почему-то проникается сочувствием к этой вещице. Становится чересчур сентиментальным для парня. Прикасаясь губами, решает оставить себе её косу.       На память.