Я вернусь, обещаю

       Звёзды рассыпались, словно бриллианты, по тёмно-синему бархату. Небо Эссоса было другим. Не таким как на севере Вестероса. Пусть она и видела знакомые звёзды, они казались ей совсем чужими.        Здесь всё было ярче, пестрее. Здесь было много цвета. Много красот и разнообразия. Пёстрые люди, пёстрые одежды, пёстрые дворцы. И запахи… Много запахов и много грязи. Много разных вкусов и много крови. А так же зноя, похоти, зверств.        Всё, что произошло с Дени до прибытия в Винтерфелл, стало смутным видением в памяти. Она помнила тёмный угол, в котором ютилась, словно напуганный котёнок. Помнила добрые глаза пожилого Уиллема Дарри, который навещал её в том доме время от времени и звал её ласково Дени. Она помнила те злые глаза, что её выдали. И голос, низкий и густой. Невинное дитя не заслуживает смерти только за то, что родилось не в той семье и не в то время… Она помнила те крепкие руки, которые подняли её, когда сил стоять на ногах уже не было… Лорд Эддард Старк, так звали того человека.        Его древний замок стал ей обителью. Она не помнила ни Драконий Камень, ни Речные Земли, в которых жила до шести лет…        А Винтерфелл ей снился часто. Угрюмый и суровый, как сам Север, лорд Эддард, отважный Робб, утончённая Санса и озорная Арья, мечтательный Бран, весёлый кроха Рикон. И Джон. Его она видела чаще всех. Она никогда не могла разглядеть его лица во сне, он всегда был в тени, как и тогда в доме волков, в тени законных детей семьи Старк, но она всегда знала, что это он.        Ей так не хотелось просыпаться, чтобы увидеть, наконец, его лицо и улыбку, услышать что-нибудь о созвездиях и драконах, почувствовать прикосновение его ладони к своей. И не только… Но у неё не получалось. Днём было много забот, и до следующей ночи, когда она оставалась одна в постели, она забывала о тех снах и о прошлом. Как давно это было. Они были ещё детьми, такими юными и невинными.        Стоя на террасе Великой Пирамиды в её последнюю ночь в этом городе, Дени могда насладиться дуновением ветра с реки, запахами и звуками этого города, но вдруг окунулась головой в снег, вспомнив фрагмент своего детства. Она вспомнила, как лорд Эддард отправил её вместе с Джоном из Винтерфелла в Хорнвуд, потому что король собирался нагрянуть к Старкам вместе со всей своей свитой.        В тот день, когда леди Кейтилин вошла к ней в комнату и холодным голосом призвала её к сборам на пару недель, прочь из замка, чтобы не сердить Его Милость своим видом, Дени была счастлива, как никогда. Это было важное условие, и она была безмерно благодарна чете Старк за такое решение. Меньше всего она хотела бы видеть давнего друга лорда Эддарда и убийцу её семьи. Она слышала о Роберте достаточно часто, она делала вид, что её никак не задевают эти разговоры. Она слышала, как шептались о том, что она сестра насильника Рейегара, а потом плакала в подушку по ночам, тихо, чтобы никто не услышал. Ей так хотелось крикнуть в лицо тем людям, что леди Лианна была отомщена, а Рейегар, даже если он и совершил такое злодеяние, то давно был наказан смертью своих маленьких детей, жены и своей собственной. Позже по прошествии лет, услышав разные толки о своём брате, она всё больше недоумевала от того, что эта история с насилием вообще имела место. Он был хорошим человеком, а она дикой, настоящей волчицей. Лианна не могла стать жертвой! Дени знала это, потому что сама была такой. Хищная женщина, пусть даже совсем молодая, даст проявиться своей сущности и никогда не позолит другим обидеть себя. Дени чётко помнила Арью, которая, судя по многочисленным разговорам, была похожа на тётку, и не могла представить, что кто-то сможет поступить с ней столь же жестоко, когда она станет взрослой…        Когда Дени собирала свои скромные пожитки, к ней явилась Санса и сообщила, что Джон поедет вместе с ней. Маленькая леди Старк говорила с таким видом и таким тоном, будто Дейнерис это должно было как-то расстроить, но она едва не вскрикнула от радости. Ей, беглянке без прав и родных, было всё равно до того, бастард он или нет. Он получше всех вас, высокомерных лордёнышей, думала Дени и едва сдержала улыбку.        Дорога в Хорнвуд оказалась лёгкой, а погода благоприятной. Леди Донелла приняла их прохладно, но очень скоро прониклась к двум детям и в последствии даже привязалась к ним, совершенно открыто проявляя теплоту и заботу. Своих наследников у неё не было. Был замок, и люди, и даже женихи, но счастья быть матерью Боги ей не дали. Она часто смотрела на них двоих за обедом или на прогулках и приговаривала, вы, как день и ночь, такие разные, но так чудно смотритесь вместе… До чего же хорошенькие — была её любимая фраза, она не уставала её повторять. Будто они были малышами, а вовсе не подростками. Джон поначалу часто краснел и сердился на эти слова, заявляя, что они уже не дети, что он так и вовсе почти мужчина, на что леди Донелла умилялась ещё больше. Вскоре, поняв, что его злость была глупой и совершенно бессмысленной, Джон уже перестал возражать и улыбался, когда она проявляла свою нереализованную материнскую любовь.        За те две с небольшим недели они с Джоном сблизились и стали смелее в отношении друг друга. Раньше он часто смотрел на неё затаив дыхание, а когда Дени ловила его взгляд, быстро отворачивался и делал вид, что он глядит в другую сторону. Такой глупый, вроде и смелый, но порой впадал в ступор при виде её. Дени никогда не донимала его, не была навязчивой. Когда он хотел поделиться с ней чем-либо, он это делал, просто выйти на этот контакт было непросто. Дени сама прекрасно знала, что значило быть закрытым человеком. За время их пребывания в гостях, этот ступор и неловкость постепенно исчезали…        В один из последних дней выпал снег. Мело весь день, и лишь к вечеру метель прекратилась. Дени чувствовала себя очень скверно с самого утра, тянущая боль в животе и ломота в пояснице не покидали её, и этот подарок природы оказался очень кстати.        Джон и Дени обрадовались впезапному летнему снегу, хоть и видели его не впервые, он лег плотным и густым покровом, не так, как обычно. Зима близко, хором проговорили они и выскочили во двор. Леди Хорнвуд, предвидев подобное, заранее попросила слуг сварить пунш и угостила обоих детей перед прогулкой, чтобы горячий напиток согрел их внутри. Он согрел и даже слишком, они оба опьянели и почувствовали себя гораздо смелее и раскрепощённее…        Солнце клонилось к закату, небо прояснилось и окрасилось ярко: розовые облака с золотистыми бликами на сине-фиолетовом фоне.        Дейнерис медленно, шаг за шагом, ступала по белоснежному ковру, чувствуя, как он приминается и хрустит под её ногами. Такой чистый и свежий, такой красивый. Снег. Джон же нашёл какую-то палку, схватил её, словно меч, и вычерчивал на поверхности какие-то знаки, изображал, что сражается с кем-то. Он ушёл в себя, и какое-то время Дени молча наблюдала за ним и за тем, как он вспоминает уроки сира Родрика. Она улыбнулась, нагнулась к земле и зачерпнула снег рукой, сбив его в плотный комок. Мгновением позже он уже летел в Джона. Снежок угодил ему в голову, и он тут же очнулся, а Дейенерис заливисто рассмеялась, даже слишком смело и громко, так, что её недомогание сразу же отпустило. Он улыбнулся и, бросив свой «меч», последовал её примеру, скатав снежный шарик чуть побольше. Увидев, как он вооружается, она метнулась в сторону с ещё большим смехом и решила продолжить игру. От снежка Джона, брошенного в её сторону, она успешно увернулась, а её — достиг цели и попал ему в лоб.        — Даа! Точное попадание! — закричала она сквозь смех и принялась вооружаться для нового «удара».        — Ах так! Ну погоди у меня. Моя месть будет беспощадной… — и он несильно запустил в неё комочек, небольшой и рыхлый, который попал ей в грудь. Удар был очень слабым, но отозвался болью в её чувствительной в последнее время части тела. Дени округлила глаза и открыла рот…        — Да! Бей дракона!        — Вот значит как! — рассмеялась она, быстро позабыв о неловкости, и бросилась подальше, зачерпнув ещё больше снега. — Узри мой гнев! Ты разбудил дракона! — и снова ответила ему, запустив в него очередной шарик.        Они бегали друг от друга и кидались снежками. Она бросала со всей силой, а он — легко и бережно.        — Огонь! — кричала она, кидая в него снегом.        — Волки такого огня не боятся, — отвечал он ей. — А драконы ничего не понимают в снеге…        Дени остановилась и изобразила, как злится дракон, как напрягаются его ноздри и скалятся его зубы, с трудом скрывая улыбку.        Джон хохотал, ухватившись за живот, и шагал назад, а потом запнулся о свою палку в снегу и упал на спину. Дейенерис среагировала очень быстро. Она совершенно не могла упустить этот момент, подбежала к нему и принялась взрывать снег руками, рассыпая прямо на его лицо.        — Это кто тут ничего не понимает? Получше тебя понимаю. Вот тебе, на! Получай снежный фонтан! — он зажмурился, но тут же увернулся ловко, словно кошка, освободился из снежного плена и, ухватив её за плечи, повалил на снег. Он улыбался, она улыбалась ему в ответ. Он мог закидать её снегом, как она это сделала с ним, но медлил, просто держал её крепко. Их улыбки вдруг угасли, и они смотрели друг другу прямо в глаза, щёки пылали ярко-розовым, как небо над ними. Пожалуй, ему было неловко вспоминать свою смелость на следующий день. Он молчал, молчала и она. Было слышно только дыхание. Она вдруг почувствовала, как по её бедрам внутри разлилось тепло, и стало непривычно липко и мокро, а боль внизу живота вернулась с ещё большей силой. Это была её первая лунная кровь. Она вдруг ощутила себя такой беззащитной и безоружной, что ей даже стало обидно. Так уязвима от хмеля и его рук. Это был, пожалуй, самый неподходящий момент, чтобы понять, что девчонка мгновение назад стала почти женщиной. И так не вовремя, чёрт возьми, оказалась в снегу рядом с мальчишкой, смотрящим на неё таким проникновенным взглядом.        Дени поднялась и отряхнула своё скромное платье, которое успело сильно промокнуть.        — Я обидел тебя? — спросил Джон предельно деликатно, испугавшись того, что, возможно, мог сделать ей больно или неприятно.        — Ничего, всё в порядке, я просто устала. — Она попыталась улыбнуться, но рот изгибался дугой, уголками вниз, а не наверх, как только что, во время их весёлой игры. Подбородок стиснула глупая обида, и она решила исчезнуть, чтобы не выдавать себя, постаравшись больше не говорить дрожащим голосом. — Это правда, Джон. Дело не в тебе, а во мне. Прости.        Дени скрылась в замке. Отыскав леди Хорнвуд, от непонятно откуда накатившего отчаяния, свежего воздуха и хмеля в крови, она бросилась к ней и обняла её. Она рассказала, что произошло с ней во дворе, на что получила порцию утешений и причитаний. И тогда она поняла, на что похожа любовь матери. Когда тебя любят не за что-то, а просто так, от души, и готовы стерпеть твои слёзы и выслушать.        В тот вечер Джона она больше не видела, их гостевые покои находились в разных частях замка. Она приняла у себя тёплую ванну и поужинала в одиночестве. А потом сладко уснула.        Проснувшись утром, они обнаружили, что снег растаял, а они снова стали собой…        Дени улыбалась… Глядя на ночной Скахазадхан с террасы Пирамиды, она отчего-то видела метели и простор Севера, видела лицо леди Донеллы, первый пунш в простой глиняной чаше, снег в волосах Джона…        Синяя роза на ледовой стене, прошептала она. Та самая роза в её руках пять лет назад. Она помнила её, как будто это случилось вчера. Она помнила тот вечер, смущённого юношу у чардрева, первый поцелуй в её жизни. Они были детьми и оба не имели права выбора. Дени хотелось, чтобы он стал её защитником. Не всего государства, а её собственным. Ей хотелось, чтобы он взял её за руку и предложил сбежать на край света. Но она не осмелилась говорить об этом. Для них обоих так предать лорда Старка было просто немыслимым. И они покорились судьбе. Синяя роза… Та роза манила её. Её запах, сладкий и нежный, как его губы, как вкус первой любви. Она видела её в доме Бессмертных. На ледовой Стене, где сейчас и был Джон. Что это значило? Что они снова увидятся? Она здесь, в Эссосе, а он на другом конце света, скованный клятвой до гроба. Обещай мне, шептала она… И ведь верила, глупая… А во что она верит сейчас? Только в себя! В Дейенерис Буророждённую. И в то, что весь её путь был так сложен не зря…       Не зря она выжила тем вечером, когда в Сердце Зимы ворвались всадники. Когда Робб и сир Родрик погибли, защищая её. Когда её вывел из замка человек в капюшоне, успокаивавший голосом сладким, как мёд. Всё будет хорошо, принцесса, теперь Вы в безопасности… Потом корабль, море и чужой берег. Новые чужие люди. Потом первый муж и семья, сначала чужая, ставшая родной с течением времени своей…       Как давно это было. Теперь она королева. Кхалиси без кхала. Матерь драконов, прошедшая кровавой волной по городам работорговцев.       Миэрин гудел и сиял вечерними огнями. Кровь почти полностью смылась с улиц и стен из цветного кирпича… Теперь этот город свободен, пусть и не простыми усилиями. Она это сделала! Маленькая женщина с сильной волей.       Она попрощалась с Даарио быстро. Коротко поцеловала на прощание и отправила в путь. Он писал ей письма о том, что выполнил её поручение в делах, но отчего-то не торопился обратно. Дени была этому рада, рада тому, что больше его не увидит, ведь она уже приняла решение.       Её выбор был между двоих: Дитя Гарпии или Принц Дорна.       Хиздар зо Лорак был примитивен до безобразия — ставленник знати, которая ещё пыталась вернуть свою власть. Согласись она, и господа Миэрина снова обрели бы могущество. Но Дени поступила иначе, задолго до того, как ей предложили замужество.       Она назначила нового главу города. При ней, королеве на троне, он вступал в свои права постепенно. Этому человеку Дени верила, он прошёл все её тайные испытания на прочность и верность. Он полностью разделял с ней взгляды на власть. Она сколотила прочный альянс против работорговцев из людей стойких и верных своему слову, и потому оставлять город в его надёжных руках было не страшно.       И тогда Дени подумала о втором предложении. Она столько лет прожила на Севере, но не знала, что давно наречена невестой южного принца. И она это примет. Руку юноши, походившего больше на лягушку, чем на сияющего благородством героя из сказок. Но это было неважно. Её путь лежал домой, в Вестерос, а не куда-то ещё. Теперь у неё были драконы, которые росли день ото дня. Её дети. На родине её ждала поддержка Дорна и домов юга. Они не знали её, но нуждались во власти огня. И они получат её. А она — Трон. А всё остальное, в виде симпатии к будущему мужу и радостей любви, было непозволительной роскошью…       Скоро, сказала она ночному небу, полному звёзд, и покинула террасу, чтобы снять свой ненавистный токар и больше никогда, никогда его не надевать. Я вернусь домой, как и обещала себе. Скоро…