Я вернусь, обещаю

      Дейенерис ступила в тёплую, как парное молоко, воду и облегчённо вздохнула.       В этом месте ей казалось, что злобные пески и иссушающий ветер пустыни остался далеко позади, хотя за стенами Водных Садов всё по-прежнему простирался Дорн с его сухим и неприветливым климатом.       Наконец-то она покинула Солнечное Копьё, очередной чужой, неуютный, удушающий своим зноем город, чтобы немного отдохнуть…       Вода в бассейне была ласковой, аромат цветов и плодов на фруктовых деревьях делали её немного счастливее… Это место создали для другой Дейенерис более ста лет назад. Может быть, поэтому, ей удалось, наконец, немного расслабиться…       Сир Барристан рассказывал ей о первой хозяйке Водных Садов. Он говорил, что она и мятежник Деймон Блэкфайр, любили друг друга, но их разлучили, чтобы она вышла замуж за дорнийца, так полагалось. И их разлучение, по словам Селми, в последствии и породило войну. Влюблённые бастард и принцесса. Невеста дорнийского принца. Всё повторялось. И всё было правильно. Чувства никогда никому не давали покоя, а ей, королеве, и вовсе о них лучше забыть.       Теперь Дорн стал её новым пристанищем. Берег родной страны, так не похожий на те земли, что она знала. Теперь дорнийцы окружали её днём и ночью. Принц Квентин был весьма робким и сдержанным, Дени даже казалось, что он боялся её. Его старшие кузины, Обара и Нимерия, были более смелыми. В отсутствии Арианны Мартелл дома, леди Ним, как говорили, была главным украшением двора принца Дорана. Сам владыка Солнечного Копья был тихим и скрытным, но при этом приветливым и великодушным. За ним непременно следовал Арео Хотах, его молчаливый и верный телохранитель.       За Дени же следовали её воины — пять тысяч Безупречных, что прибыли с ней на кораблях, захваченных у работорговцев. Её дети-драконы и её верные дотракийцы, Ирри и Чхику, кровные всадники, сир Барристан, освобождённые ею рабыни, Миссандея и септа Лемора. Вторая, однако, покинула свиту, не достигнув берега Дорна, но Дени верила, что причиной этому был вовсе не отказ от службы у королевы драконов или предательство, и сир Барристан был с этим согласен.       — Отсюда и до самой Стены лежит Ваша страна, — говорил принц Квентин, когда они впервые развернули карту Семи Королевств. — И мы пройдём с вами, рука об руку, два наших дома…       Упоминание о Стене из уст дорнийского принца звучало просто нелепо. Здесь, среди песков, выросшие под жарким солнцем люди даже не знали, что такое лёд. Дени невольно улыбнулась, представив своего жениха в снегу и меховой одежде…       — Так было долгое время, и я надеюсь, что старые и добрые традиции действительно жизнеспособны, — ответила она ему. — Мы здесь, чтобы заключить брак и вступить в военный союз для борьбы за мой Трон. Пока мы с вами всего лишь помолвлены, не муж и не жена друг другу. Ваш отец не торопится заключать наш брак. Мы будем планировать и договариваться, но я хочу, чтобы вы знали кое-что. При том, что я ваша гостья, все решения я принимаю сама, даже если они вам не всегда будут угодны. Я уверена, что мы сможем придти к компромиссу и, в последствии, будем действовать слаженно и сообща. Но я хочу, чтобы вы уяснили себе раз и навсегда: располагать к себе новых союзников моими драконами могу только я. Они не вещи и не оружие, а мои дети.       Голос Дейенерис звучал тогда строго и холодно. Никаких сентиментов, никакой теплоты, никаких чувств в ней вовсе не было, кроме уверенности в том, что её путь к трону и власти был единственной, прямой и ясной линией её жизни.       Когда разговор зашёл о скором заключении брака, почти сразу по её прибытии к берегам Вестероса, Дени чётко дала понять, что участие наследницы Дорна в их церемонии было обязательным условием. Принц Доран пообещал, что Арианна в скором времени вернётся, и их союз будет заключён. Но принцесса не торопились покидать свои странствия. Отец её был явно этим не доволен, а Дени в тайне радовалась. Как скоро после осуществления её брака с Квентином им всем станет ясно, что она бесплодна, и столь желанного наследника они никогда не получат? А её драконы ещё не были готовы к завоеваниям. Ещё год или даже больше, чтобы они подросли и были готовы к походу. Она ещё не умела управлять ими, как следует, хоть и училась этому каждый день. Она проводила много времени за книгами, что ей любезно предоставили, и радовалась, что была занята вовсе не мужем в их спальне.       — Месть, очень сильный мотив, — размышлял Квентин. — Для Дорна в особенности. И для этого мы готовы даже забыть о многовековых распрях с Простором. Тиреллы жаждут мести Ланнистерам лишь немногим меньше, чем мы.       Как и я, думала Дени, и потому была занята размышлениями о войне каждый день.       Почти сразу по прибытии Дени получила письмо Мейса Тирелла, в котором она нашла подтверждение грядущего объединения Простора и Дорна против Ланнистеров. В послании говорилось, что леди Маргери Тирелл стала жертвой интриг Серсеи. Уже будучи женой мальчишки-короля Томмена, она была обвинена в супружеской измене и заключена в септе для святого суда. Чудом появившаяся среди священнослужителей дорнийка Тиена Сэнд помогла ей сбежать. А потом случилось страшное. Не зная о побеге своей конкурентки, Серсея приказала взорвать Великую Септу Бейелора диким огнём, чтобы исправить ошибку, которую она совершила, развязав руки Святому Воинству, и заодно устранить молодую королеву наверняка. Этот чудовищный поступок забрал многие жизни, но жизнь Маргери ей не досталась. Тиреллы вернулись в Хайгарден униженными и оскорблёнными, но живыми и полными ненависти к Трону. Доран Мартелл написал письмо Мейсу Тиреллу о намерении женить старшего сына на Дейенерис Таргариен, которая чудом возродила драконов и была намерена вернуться в Вестерос для завоеваний. Ответ от лорда Хайгардена пришёл незамедлительно — они согласны вступить в союз. Таким образом, в том письме, адресованном уже самой Дейенерис, говорилось о том, что ей нанесут визит для присяги её дому сразу после её бракосочетания.       В уме снова всплыла карта Вестероса.       Дорн и Простор почти её. Это был вопрос времени.       Как и Штормовые земли. Оставшийся без своих королей неприступный Штормовой Предел покорится драконам, а его соседи из Хайгардена и Дорна сделают этот процесс более быстрым и менее кровавым.       Далее лежал Запад. Земли Львов.       Поначалу она желала снести всё огнём, сравнять Утес Кастерли с землёй. Но вскоре узнала о том, что лорд Тайвин погиб от руки своего сына-карлика, бежавшего из страны. Десница Киван Ланнистер был убит при дворе, его сын Лансель вступил в Святое Воинство и, возможно, погиб. Запад ослаб, как и львы.       А потом Дени познакомилась с Мирцеллой. Пусть юную львицу и постигло несчастье быть изувеченной, но она всё же оставалась жива, она была заложницей, теперь уже в её, Дейенерис, руках. Это было и плохо, и хорошо одновременно. За жизнь дочери Серсеи можно было получить многое, так подсказывал Дени её разум. Только сердце рвало на части от того, что девочка была монетой в её руках, а саму Дени этот факт ставил в один ряд с её врагами-работорговцами. Большие зелёные глаза, полные грусти, золотые локоны, чудовищный шрам на нежном девичьем лице, тонкий голос. За все ошибки расплачиваются дети — так говорила другая Дейенерис около века назад. И сердце рвало, рвало на части. Этот ребёнок, невинный и чистый, был порождением её давних врагов. Дитя близкородственной связи, принцесса-заложница и монета, как и сама Дени когда-то…       Драконы или обмен? Так или иначе, Запад будет её…       Речные Земли пострадали от Ланнистеров более прочих. Люди Тайвина совершали набеги и грабежи, опустошали дома и уничтожали посевы. Весть о Красной Свадьбе, в которой погибла леди Кейтилин Старк, достигла её ушей даже в Эссосе. Если лишить Фреев власти, и вернуть Риверран дому Талли, глава которого, по последним новостям, был ещё жив, то Речные лорды поддержат её…       Долина, труднодоступный горный край, оставался вопросом. Дени было известно о гибели леди Аррен, а молодой наследник был под опекой нового мужа Лизы, которого объявили Лордом-Протектором. Петир Бейлиш, о нём она знала немного, лишь то, что, этот человек был опасным…       Железный флот тоже был проблемой. Захватить корабли и сделать их капитанов своими союзниками было выгодно, однако как осуществить этот замысел, оставалось нерешенным вопросом…       А Север… Самый большой регион. И там ставленники Ланнистеров — Болтоны.       В груди Дейенерис щемило от одной этой мысли.       Она помнила некрасивого юношу с прозрачными бледными глазами и отвратительными губами, которые были похожи на жирных личинок.       Робб и Рамси встретились на охоте, и быстро нашли общий язык. Она слышала, что Бран был прикован к седлу и на него напали одичалые, а Рамси спас его, опередив Теона Грейджоя. Дени помнила, как сторонилась его, как он втирался в доверие к наследнику Старков, изучал всех своими глазами, от которых было не по себе. Дени тогда было тревожно, и вскоре её опасения подтвердились.       Уже позже в пути, она узнала, что молодой Болтон выжил в той заварушке и лично прикончил убийц Старков. Бран и Рикон сгорели в башне, Робб и сир Родрик погибли в нападении, а он, чёртов герой, выжил. Он освоился в Винтерфелле, объявив себя его защитником, после в замок прибыли люди Болтонов, чтобы укрепить гарнизон. А потом Рамси женился на Арье, и сделал свой дом законным Хранителем Севера…       Это было всё, что знала Дейенерис о судьбе края волков. Ни одной вести, ни одного слова за пять лет о том, что происходило на Стене. Джон был там, на краю мира, в никому не нужном ордене, безмолвный страж в тени и в холоде. Как ненужный никому человек. Она тешила себя тем, что хотя бы с Нэдом они должны были встретиться. Он ведь выжил в лапах львов и отправился в Дозор мимо своего дома. Возможно, всё так и было…       Дейенерис глубоко вздохнула. Север был самой большим вопросом на карте. И размышлять трезво над ним было непросто.       — Кхалиси, — голос Ирри вывел Дени из размышлений. — К Вам сир Дедушка, он хочет что-то сказать. Говорит, это срочно.       Безукоризненно верный своему слову пожилой рыцарь не стал бы беспокоить её из-за пустяка в вечернее время. Он строго следил за тем, что происходило вокруг королевы, ведал её безопасностью и не раз повторял, что в Дорне нужно держать ухо востро. Напитки и еду Дени подавали исключительно её люди, из её собственных запасов. На эти меры предосторожности так же надоумил её сир Барристан. Дорн — логово змей, там никому нельзя доверять, говорил он ей ещё в Миэрине.       Ирри и Чхику привели Дейенерис в порядок, промокнув её волосы, вытерли ее досуха и накинули лёгкое шелковое платье с поясом.       Сир Барристан шёл уверенной походкой и тревоги на его лице не было. Лишь привычное суровое выражение.       — Ваша Милость, прошу простить меня, — поклонился он. — Вам послание из Винтерфелла. Я взял на себя смелость не откладывать до утра и вручить Вам это сейчас.       Он протянул ей маленький свиток. Дени чуть дрогнула. Север… Как быстро порой сбываются мысли. Глубокий вдох, и она взяла в руку послание.       Лютоволк Старков на воске?       Она сломала печать и развернула письмо, глаза быстро побежали по строчкам.       — С вами всё в порядке? — спросил сир Барристан, завидев на её лице борьбу.       — Да, — она легко улыбнулась. — Я… я не знаю, пока сложно сказать точно. Только что мне стало известно, что власть на Севере снова в руках дома Старк.       Сир Барристан нахмурился ещё сильнее.       — Едва ли это хорошие новости, Ваша Милость. Королеве стоит опасаться северян в таком случае, вряд ли они легко примут Вас и Вашу власть. Вы и сами знаете, почему.       Она знала. Северяне её никогда не любили. У неё были условия, и ей пришлось их нарушить, чтобы выжить. А древний великий дом постиг крах. И теперь без борьбы, чёрт, борьбы, вряд ли всё обойдётся. При Болтонах, возможно, всё было бы проще. Так говорил её разум.       Разум, королева, разум и только!       Но почему тогда ей хотелось смеяться? И кричать да! И танцевать, ликуя от далёкой победы, словно её совершили ради неё?       Это письмо ничего не обещало… Так почему же тогда в груди бешено прыгало её сердце?