Леви, как средство от кошмаров

На несколько минут в комнате повисла не совсем уютная тишина. — Долго пялить на меня собралась? . От неожиданности я вздрогнула и отвернулась настолько резко, что это отдалось острой болью в шее. — П-простите... — промямлила и с силой поджала губы. — Не извиняйся, если на это нет причины, — неожиданно и на удивление спокойно сказал он, — Ханджи постарается, чтобы тебе разрешили тут остаться, так что привыкай к новой жизни. — Остаться? — непонимающе склонила голову на бок я, — Разве так можно? — Хочешь обратно? — вскинул он бровь. — Простите, — снова прошептала я, — Я задаю глупые вопросы. Вновь осмелившись взглянуть на него, встречаюсь с холодными серыми глазами. — Хорошо, что ты это осознаешь, — и он снисходительно кивнул, — Ты опять глазеешь на меня, как на антиквар. — Ой, — эти слова меня порядком смутили, и я отвела взгляд, чувтвуя, что немного, но краснею, — Просто в первый раз вижу разведчика. Он приподнял свои тонкие брови кверху и с неприкрытым интересом осмотрел меня. Неприятный холодок побежал по спине, теперь я понимаю его. Вдруг мужчина остановился на моих волосах. — Развернись, — скомандовал он, чем получил вопросительный взгляд от меня, — Я что, заговорил на каком-то другом языке? Я поспешно замотала головой в разные стороны, отрицая, и села спиной к солдату. Жесткий диванчик противно скрипнул, когда я опустилась на него. — Ай! — вырвалось у меня, когда чужие пальцы попытались распутать комок нечесанных волос, — Не надо. — проныла я, отползая. — Стоять, — тоном, не терпящим возражений прорычал он, —Ещё не хватало мне тут швабры. Тебе вообще всё равно, что на голове творится? — Нет, не всё равно, — пробурчала я, кривясь от боли, — Ну можно по-аккуратнее? — Потерпи секунду, — на секунду смягчился он, — Как только тебе найдут свободную комнату, я просто должен буду вымыть тебя. От одной только мысли об этом, мне стало стыдно. — Не надо, — поспешно ответила я, — Я умею пользоваться мылом, мочалкой и водой. Просто покажите мне ванную. Я и не заметила, что прикосновения к моим волосам перестали причинять боль. Солдат расчесывал пряди, вытаскивая оттуда всякие веточки, листочки и прочую гадость. — Отлично, — отметил он, — Я не позволю кому-то разводить в штабе срач, поэтому тебе придется привыкнуть к чистоте, ясно? — Да, конечно, — поспешно согласилась я, понимая, что с этим человеком спорить смертельно опасно, — Я буду следить за собой и местом, где буду жить. — Это я и хотел услышать, — довольно похвалил мужчина, — А теперь сиди смирно и терпи. После этого волосы потянули так, что из глаз посыпались искры, и с непривычки я также откинула голову назад. Я видела его лицо и глаза, а он не спешил прерывать этот зрительный контакт ни на минуту, пронизая своим взглядом, искал что-то на моём лице. «Может, у меня грязь на лице? — проскользнула мысль, — А вдруг я страшная уродина?» В его серых глазах я видела отражение своих, они приятного (сама придумаешь какого) цвета. Мне страшно смотреть в них, но оторваться невозможно. Пленяют. Широко распахнутыми, я копаюсь в его глазах своими, пытаясь лучше понять, какой он, зачем смотрит на меня. Или же эти два ртутных ока не отпускали, мешая повернуть голову ровно, чтобы он наконец убрал всю гадость с моих волос. Но нет, он всё также смотрит на меня, от чего пробирает мелкая дрожь и становится холодно. Не выдержав такого пристального взгляда, я зажмурилась и вернула голову в изначальное положение, от чего заехала разведчику лбом по подбородку, аж его зубы клацнули.