Пусанское Солнце

      POV Мин Юнги.       Привкус надвигающегося пиздеца, пожалуй, чувствовался с утра. С того самого момента, как грохот из соседнего номера стал причиной разлитого на любимую белую футболку кофе. Благо, хоть не на себя пролил, а то в кружке почти кипяток, точно ожог бы получил.       Заковыристый мат, что раздался с некоторой задержкой, явно указывал на виновника происшествия — монстр Намджун снова вышел на «охоту». Отставив теперь уже наполовину пустую кружку на журнальный столик, вытер пол бумажными полотенцами. Закинув по пути залитую майку в раковину до лучших времён, я захватил походный набор инструментов — завёл после пары первых выездных выступлений — и отправился на помощь нашему чудищу.       К моему появлению в номере собралась уже почти вся группа, за исключением макнэ и Хоби, а виновник «торжества» под аккомпанемент из дружного хохота, развалившись на обломках того, что ранее похоже было стулом, шипел ругательства, потирал бок и пытался принять вертикальное положение. Вот только разлетевшиеся по сторонам пластмасски скользили по кафелю и не давали ему этого сделать.       — Вставай давай, горе луковое, — сжалился Сокджин, подал руку неудачливому тонсену, но всё ещё тихонько похихикивал.       — Господи, и как ты только умудряешься это делать? — тихо пробормотал я, присев на корточки и рассматривая погнутую ровно посередине металлическую ножку. Стальную металлическую ножку.       — Да не виноват я. Откуда же мне было знать, что я сяду на стул, а у него тут же ножки разъедутся! — пытался оправдываться Намджун.       — Юнги-я, да ты, я смотрю, сразу с инструментами, — заметил Джин, роясь в холодильнике в поисках чего-нибудь для компресса. — Оперативно.       — Просто я знал, куда иду, — тяжело вздохнул я и перебрал болты с гайками, что были у меня в запасе в поисках нужных именно сейчас. — У тебя, Намджун, всегда так, вопреки любому здравому смыслу. Я давно уже говорю, что тебя бы лучше в комнате с мягкими стенами держать, чтоб не покалечился.       — Йа! Хоть бы немного пожалел!       — Хён, может, помочь тебе? — спросил Чимин, обращаясь ко мне.       Два мелких чертёнка, он и Техён, стояли в стороне, попивали что-то из огромных кружек и, время от времени, переглядываясь, шушукались. Небось, над хёнами своими смеются. Никакого уважения…       — Просто не пускайте сюда Монстра и сами под ногами не путайтесь, — сказал я и мысленно продолжил: «А одной шикарной заднице желательно ещё и перед глазами не мелькать. С мыслей порядочных людей сбивает».       — Юнги, если отремонтировать не удастся — просто забей. И не забудь, что через два часа за нами приедут, — выводя из кухни прихрамывающего лидера, напомнил напоследок Джин.       Мелкие же, поняв, что и без них справятся, шустро сбежали куда-то в сторону гостиной, пока не припрягли к чему-нибудь.       Крикнув хёну в ответ, что всё помню, вернулся к поломке. Откровенно говоря, вернуть стулу прежний вид возможным не представлялось: в паре мест треснул и отломался сам пластик, так что возмещать ущерб придётся в любом случае, но какое-то чувство вроде перфекционизма не давало мне бросить всё как есть.       Намджун, и вправду, невероятен. Только под ним могли одновременно сломаться два болта, которыми были прикручены к каркасу сиденья ножки. Две небольших детальки, а кранты целому стулу.       — Говорила мне мама, иди учиться на юриста, а я не слушал, — тихонько ворча себе под нос, как это часто бывало во время работы, я пытался придать металлической трубке изначальную форму. Получалось не очень.       Это даже забавно, как порой человек сам себе напоминает о том, что был бы не прочь забыть. Прямо как я сейчас.       Помириться с родителями было приятно. Но лишь отчасти. Прожив так долго без какого-либо родительского контроля, забываешь, насколько утомительным он может быть. «Юнги-я, кушай хорошо и вовремя!», «Не засиживайся допоздна за работой», «Не выражайся, ты же айдол», и многое-многое другое. Но это было ещё ничего. А вот разговор, что состоялся недели две назад вышел за все возможные рамки. Мама стала интересоваться моей личной жизнью. И не то чтобы беспокойство родителей по этой теме было чем-то странным, но…       Во-первых, мне всего двадцать четыре, а тут уже разговоры о том, что пора бы искать себе суженную, чтоб холостяком в тридцать не остаться. Во-вторых, мама всего парой слов умудрилась опустить сразу чуть ли не всех омег шоу-бизнеса до уровня продажных шлюх, с которыми связываться, вообще, ни в коем случае нельзя. Они же пьют, курят, матом ругаются и совершенно не соответствуют образу милой и домашней хранительницы очага. И тут аргумент, что не все омеги ведут себя, как G-Dragon, не работал от слова совсем.       Ну, а, в-третьих, говорить со мной по этому поводу, вроде как, уже и поздно, пусть я ещё долго в этом не признаюсь во избежание очередного скандала. Мало того, что сын — рэпер, так ещё и в бету влюблен. Совсем дефектный. Чёртово зашоренное корейское общество со средневековой моралью…       Размышляя о том, как можно было бы максимально сгладить признание и, в целом, о ситуации с нетрадиционной ориентацией в родной стране, я и не заметил, как закончил со стулом. Пусть он всё ещё выглядел чуть-чуть косым, но теперь на него хотя бы можно было присесть без страха тут же оказаться на полу.       Сложив аккуратно инструменты и отряхнув джинсы, я глянул на часы, сверяясь с графиком — до выхода оставалось ещё полтора часа. Как раз хватит, чтобы попробовать смыть пятно с футболки, самому душ принять, да ещё и перекусить. Так что, не теряя времени, я отправился в свой номер.

***

      Как и подсказывала мне интуиция, одним сломанным стулом и безбожно испорченной футболкой, отстирать которую так и не удалось, сегодняшний день не закончился.       — Так, почему я вижу всего четыре фильтра? Где пятый? — спросил Седжон, что проверял нашу готовность к выходу. — Кто отвечал за фильтры?       Откликнулась миловидная девушка-омежка, что постоянно нервно заправляла свои рыжие локоны за уши:       — Фильтры закупала я. А что, что-то не так? — и хлоп-хлоп глазками.       — Сколько должно было быть фильтров?       — Ну, по бумагам, — тут она на мгновение замялась, — по бумагам должно было быть пять.       — Верно. Но их четыре. Где ещё один? — напирал менеджер, заставляя девушку съеживаться под его взглядом.       — Нету, — немного дрожащим голосом ответила девушка и тут же, оправдываясь, затараторила: — Но у вас же всего четыре альфы в группе, я подумала, что это просто ошибка. А если ошибка, то зачем вам тратить больше?       — Ты новенькая тут, да? — тяжело вздохнув и с силой проведя ладонью по лицу, будто пытаясь стереть усталость, спросил мужчина. — Запомни на будущее, как Отче наш, что выполнять надо всё строго по написанному. Указано пять — значит, должно быть пять. Можно даже больше, главное, чтобы не меньше. И никакой самодеятельности.       — Хён-ним, оставь это. Думаю, всё будет в порядке, — вмешался Чимин, подойдя со спины и положив тому руку на плечо.       — Нет, так дело не пойдет, надо что-то придумать. Если б хоть в магазин за ними сбегать можно было, но они ведь не на каждом углу продаются. Ты, — обращаясь к омеге, — я ещё поговорю с твоим начальством по этому поводу.       Эта была действительно странная хрень. Ещё со времён дебюта Паку всегда выдавали фильтры или подавители обоняния, как и альфам, что одно время вызывало пересуды в группе, над ним порой подшучивали, что неженка, раз даже с почти отсутствующим нюхом он не может просто так выйти на сцену. Но Ши Хёк-ним попросил не расспрашивать бету, и мы не стали. А после просто привыкли к этому и даже перестали замечать. И вот проблема решила напомнить о себе.       — Намджун, у тебя же всегда запасной с собой есть. Можешь его Чимину отдать? — обратился к лидеру Седжин.       — Я бы с радостью, — Репмон, смутившись, запустил пятерню в только что уложенные стилистом волосы, а я уже мысленно отвесил себе фейспалм, предсказывая его дальнейшие слова, — но я его сломал.       Так и знал. Намджун такой Намджун.       — Серьёзно? Господи, за что мне это? — на лице сонбе-нима было столько отчаяния вместе с усталостью, что даже мне стало его жаль. — Прости, Чимин, я сделал всё, что мог. Я, правда, ничего не могу сделать, — повернулся он к мелкому.       — Не переживай, всё будет в порядке, я думаю. Это ведь всего пара песен, а не полноценный концерт, — натянуто улыбнувшись; неясно, кого больше пытался убедить он, себя или менеджера.       Но ничего не было в порядке.       Это стало ясно почти сразу. Уже на первой песне Чимина повело в сторону на одном из движений, и он чуть не свалился в одну из технических ям.       Фильтры для носа были придуманы не просто так — удобства ради: в замкнутом помещении, где находится такое количество людей, природные ароматы смешиваются друг с другом, образуя невероятно тяжёлое амбре. Плюс, некоторые фаны прибегают к помощи усилителей аромата, чтобы их любимый оппачка заметил именно её/его, и пофиг, что тут таких же умных ещё пару сотен.       В свою очередь, когда выходишь на сцену, в голову бьёт адреналин, что заставляет напрячься все органы чувств, и естественно все запахи становятся только резче. И от всей этой какафонии очень легко блевануть. Ну или заработать охренительную головную боль.       Чимину явно было хреново: его потряхивало, ноги заплетались, а голос порой дрожал. Но всё же он стойко продержался до самого конца и, лишь зайдя за кулисы, медленно съехал по стенке в глубокий обморок.       — Чимин! — я инстинктивно ринулся к нему, но Хосок был ближе.       — Эй, Чимин, Чиминни, приди в себя! — тормошил он парня, но реакции не было никакой.       Вокруг тут же принялся сновать перепуганный стафф, откуда-то притащили аптечку и снова попытались привести его в чувство, но ничего не помогало. Седжин уже звонил в скорую, параллельно командуя остальным, чтоб перенесли Пака в гримёрку. К этому делу быстро привлекли пару крепышей охранников, что аккуратно сгрузили бессознательное тело на один из диванчиков.       Чимин лежал тихо и неподвижно, будто просто заснул, и лишь поверхностное, неровное дыхание выдавало, что что-то не так. Кожа побледнела настолько, что казалось, будто его всего присыпали мукой.       Намджун, обессиленный, упал рядом, пряча лицо в ладонях.       — Это ведь я виноват, — сдавленно произнес он. — Если бы я не сломал запасной фильтр, ему бы не стало плохо.       — Глупости-то не говори. Это промашка организаторов, да и мы ещё не знаем, почему это произошло. Не должно было ему от запахов так плохо стать. А, может, всё и совсем не страшно, так что не накручивай себя, — похлопывая лидера по плечу, Сокджин старался приободрить и его, и себя, похоже. Намджун возражать больше не стал, и лишь головой отрицательно покачал.       В ожидании помощи Джей-Хоуп взволнованно, не зная, куда себя приткнуть, мерил шагами комнату. Извечная улыбка сошла с его губ. Техён просто стоял рядом, впившись обеими руками в Чонгука, а тот, в свою очередь, просто смотрел на маленького хёна со страхом и неверием. Я же, опустившись в кресло напротив, жалел, что уже четыре года как бросил курить. Со времён дебюта с нами не раз происходило всякое: были и травмы, и обмороки, но ни разу подобного, чтоб кто-то так долго не приходил в себя, и оттого нервы были похожи на натянутые канаты.       Пару минут спустя, наконец, прибыли парамедики в сопровождении Седжина. Тот хотел, было, нас выставить за дверь, но мы все высказались против, времени и возможности спорить не было, так что сонбе-ниму пришлось махнуть на нас рукой.       — Он принимает какие-либо препараты? — спросил один из врачей, заполняя данные на планшете, пока второй мерил давление и проверял реакцию зрачков.       — Да, сейчас, — порывшись в рюкзаке, менеджер скоро нашёл папку с нужными бумагами.       По мере того, как Седжин перечислял название за названием, моё сердце падало куда-то всё ниже и ниже. Да, вся группа заметила, что Чимин стал принимать какие-то таблетки, но для меня стало шоком узнать о их количестве. Насколько серьезной должна быть болезнь? Но вопрос, что прозвучал следом за этим, шокировал меня куда как сильнее:       — А, так он омега? — кивая самому себе, спросил парамедик, впрочем, похоже, не ожидая ответа. — Тогда всё становится понятно. Мы его забираем, на лицо гормональная кома…       Я слышал слова, что произносил немолодой мужчина в форме, но их смысл не мог достичь моего сознания. В голове неоновой вывеской пульсировало «так он омега». Такое простое утверждение, но мозг отказывался воспринимать и понимать его. Оно полностью отрицало всю систему координат, благодаря которой я жил все последние годы. Как человек, что постоянно был рядом с нами, смог скрывать свою самую суть? Как вышло, что омегу приняли за бету? Почему он скрывал это?       Парамедики обсуждали с менеджером последние моменты, в помещение вкатили носилки, к Чимину подключали какие-то приборы и делали инъекции, но для меня всё это смешалось в одну разноцветную кашу, которую я смогу осознать разве что несколько часов спустя.       По языку медленно расползался горький вкус яда предательства…