Украденный мир

      Крик, раздавшийся где-то вдалеке, действует на нас, как ушат ледяной воды, вылитой прямо за шиворот. Мы вздрагиваем, застываем на месте, переглядываемся и готовимся бежать. Но куда? Я невольно смотрю на здание консерватории — совсем близко, через дорогу, и понимаю, что не войду в этот клубок коридоров, погруженных во тьму, ни за что на свете. Там страшно. Здесь страшно. Что делать? Разве что смотреть на снова вынувшего оружие мужчину умоляющими глазами. — Ладно, разговоры отложим на потом, — говорит он, глядя на девушку с младенцем. Живой он или нет, в конце концов? Почему этот ребёнок, больше похожий на куклу из-за того, что он просто безвольно лежит, спелёнатый, в её руках, все ещё молчит? Что она с ним сделала? Или… не она? — У меня тут жильё временное рядом, — сообщает мужчина и, уверенно шагнув вперёд, переходит безлюдную дорогу. Мы все беспрекословно шагаем за ним. Только переглядываемся украдкой. И смущённо-испуганно пожимаем плечами, ведь у нас других идей нет. Только верить этому человеку, только следовать за ним и надеяться оказаться в четырёх стенах квартиры, где нам не должно грозить ничего страшного. — Чёрт, — Влад наступает в ту же лужу, что и я секунду назад. Очевидно, пока мы репетировали, на улице прошёл весенний дождь. Вот только свежестью совсем не пахнет. Пахнет чем-то другим. Но в тот момент я не придаю этому значения, глядя в спину нашему проводнику. Внезапно женщина из метро, порывисто всхлипнув, бросается в переулок перед нами и бежит со всех ног, немного петляя. Неужели ожидает, что в неё будут стрелять? Но даже гнаться за ней никто не рвётся. — Вообще-то нам тоже именно сюда, — хмыкает мужчина, сворачивая вслед за ней. Она бежит впереди, бежит неловко, словно давно позабыла, как это делается. Словно никогда этого и не умела. И вдруг замирает на месте. Мужчина передо мной резко останавливается тоже, и я едва не врезаюсь носом ему в спину. Несколько секунд все, еще в недоумении, притормаживают, а потом Лера тихо выдыхает: — Мамочки! Кто-то шумно и быстро дышит мне на ухо, а Лерка повторяет уже громко и как-то совсем безучастно: — Мамочки. Я бы тоже сказала что-то подобное, если бы у меня просто не отняло речь. Но язык не слушается, голос пропал, ноги подкашиваются, а взгляд прикован к чему-то совершенно невероятному, сошедшему со страниц какого-то фантастического романа. Наша небольшая группа, замерев, таращится на это нечто, размером в два этажа, на двух мощных ногах, если их так можно назвать, огромное, тёмное, но переливающееся в свете фонарей, с невообразимо уродливой мордой… или лицом… или что это вообще такое? Чудовище открывает огромную пасть, из которой что-то капает на землю — оно такое большое, что видно даже отсюда — и высовывает то, что мы прежде, в метро, приняли за щупальце. Хотя там, в метро, такое большое в тоннель бы не влезло. Так значит там было другое? — Назад, — командует наш проводник и больно бьёт нам по плечам и спинам — каждого. — Назад, мать вашу. Бежим! И мы наконец отрываем ноги, совсем, оказывается, не прикипевшие к земле, и бежим. Вот только оглядываемся назад, когда слышим новый крик — её крик, этой перепуганной женщины с пучком седеющих волос, газеткой, все еще зажатой в руке, и большими перламутровыми пуговицами на вручную связанном кардигане. И видим, как её тело, обвитое в три раза этим страшным длинным языком, обмякает в воздухе. Мы бежим недолго. Потому что страшное позади отчётливо даёт нам понять — оно может быть всюду. В каждом переулке, за каждым поворотом, в тени каждого дома. Наш проводник вбегает в приветливо распахнутую дверь первого попавшегося — но все же безопасно-кирпичного, а не сплошь стеклянного — магазинчика и замирает, вскинув оружие. Мы осторожно заходим вслед за ним и толпимся у порога. Несмотря на то, что дверь была буквально распахнута, полки завалены товаром и касса стоит на месте, в магазине нет ни души. Впрочем, только я так сразу и безоговорочно верю в это. Наш спаситель, делая нам знак молчать, тихо открывает дверь в подсобные помещения и, только осмотрев их и убедившись, что там пусто, возвращается обратно. — Можете снова дышать, — бросает он, взглянув на наши лица. Шарит у кассы, берет ключи и запирает входную — деревянную — дверь изнутри. Окна здесь небольшие и почти полностью изрисованы рекламой. Выглянуть можно только сквозь крошечные просветы между краской. Снаружи тихо и пусто. Будто ничего и не было. Будто все увиденное нам только показалось. — А-а-а-а-а! Лера орёт громко, звонко и не меняя тональности. А голос у неё хороший, не зря она в группе первая любимица преподавателей, пророчивших ей большой успех. — Заткнись, дура. Окрик мужчины с пистолетом заставляет её умолкнуть. Мы все смотрим на неё, а она, задыхаясь от ужаса, тычет пальцем нам под ноги. Опустив взгляд, я зажимаю рот ладонями. Потому что мне тоже хочется кричать. Визжать, реветь и топать ногами. Ногами, оставляющими по себе темно-красный вязкий след. — А я думал, что за лужи, — в полном ступоре спокойно произносит Стас и пошатывается. Владу приходится подставить плечо, чтобы помочь приятелю удержаться на ногах. А потом мы все — то есть наша группа — суетимся, усаживая бедолагу на стул и отворачивая от грязных потеков на полу. — Я… я боюсь вида крови, — слабым голосом признаётся он. Наш спаситель, прежде напряженно смотревший в окно, хмыкает. — Привыкай, парень. Там её немало. Он оборачивается, проходит в центр помещения, осматривает полки и холодильники одобрительным взглядом и говорит: — Раз уж мы здесь все собрались, думаю, пришло время познакомиться. Я Денис. В сложившихся обстоятельствах без лишних этих ваших, — он крутит рукой в воздухе и кривится, — церемоний. Влад, Стас, Мишка и Лера называют себя и я тоже тихо выдыхаю: — Вика. Мы все переводим выжидающий взгляд на девушку с ребёнком и она серьёзно сообщает: — Я Дана. Он, — кивает на младенца. — Богдан. — И что с ним не так? — спрашивает Денис то, что боимся спросить мы. Дана отступает на шаг назад, прижимая ребёнка к себе. Смотрит совершенно ошалевшими глазами и тихо шепчет: — Он спит. — Что-то я ни разу не видел, чтобы младенцы так крепко спали. Что с ним? Денис ступает к ней, а она снова шагает назад, пока не упирается в полку с чипсами. Пара пачек летит на пол. — Он спит, он просто спит, — как заведенная, повторяет Дана. Медленно и на удивление мягко, Денис склоняется над свёртком в её руках, отворачивает уголок одеяла и хмурится. Я, затаив дыхание, наблюдаю, готовая услышать сухое «мертв» и увидеть новый приступ сумасшествия Даны. Но он, выпрямившись, смотрит ей в глаза и снова спрашивает: — Так что с ним? — Я… я дала ему успокоительное, вот что! — взрывается она. По её лицу начинают течь слёзы. Крупные, они текут широкими струйками, стекают по подбородку и капают вниз, в вырез застиранной, явно домашней, кофточки. Домашней, потому что обувь и сумка на Дане не из дешевых. Я не заметила этого в метро, но замечаю теперь. Теперь я вообще многое замечаю, все чувства обострились, тело напряжено, и я готова в любой момент срываться и бежать куда-то, давно позабыв о том, что еще какой-то час назад мечтала только о теплой постели и крепком сне. Какой уж тут сон теперь. — Я боялась, что он будет плакать, что его услышат… услышат эти… Я просто дала ему успокоительное. И я не знаю… а вдруг это вредно? — вскинув умоляющие глаза, она с доверием смотрит на Дениса и он отступает от неё, буквально пятясь назад и даже приподнимая руки вверх, чтобы показать свою беспомощность в этой ситуации. И все бы ничего, только в одной из рук до сих пор зажат пистолет. Денис, словно только заметив его, торопливо прячет оружие куда-то под куртку. — Я не знаю, вредно или нет. Но если бы он орал — это бы точно был полный пиздец. Всем нам, причём. Мишка вдруг начинает истерично хихикать и не прекращает, пока взявшая себя в руки при виде паники Стаса Лера не отвешивает ему звонкую пощёчину. Денис с одобрением на неё смотрит, потом берет еще один стул из-за кассы — последний — усаживает на него Дану и разводит руками: — Остальные могут устроиться на полу. Влад уже и без того сидит на полу рядом со Стасом. Возле стоит Лера, положив руку ему на голову. Про них ходят слухи, что они вот-вот станут парой. И это, наверное, вполне естественно, ведь Лера и Влад самые успешные студенты в нашей группе. Вот только они все ходят вокруг да около и переходить к решительным действиям не спешат. Неподалёку от них облокотился на кассу и Мишка. А я, как обычно, нахожусь напротив них, а не рядом. Роль наблюдателя мне подходит больше всего. Всерьёз подружиться я так ни с кем и не успела за семь месяцев совместной учёбы. Хотя сейчас, вспоминая ещё восьмерых наших одногруппников, которые, попрощавшись с нами у выхода из консерватории, пошли на автобусную остановку, с трудом сдерживаю слёзы. Что-то подсказывает мне, что автобуса они так и не дождались. А ещё Глеб… Заметив, что Стас почему-то на меня смотрит, наверное, чтобы не обращать внимания на испачканный кровью пол, я делаю глубокий вдох и отворачиваюсь к окну, возле которого уже стоит Денис. Насмотревшись наружу, он подходит к Дане, становится напротив неё и спрашивает то, что сейчас важней всего: — Так что же тут нахрен случилось в этом вашем чертовом городе, а? Ты сказала, что знаешь это.