Украденный мир

      Первую минуту мы молчим и, кажется, даже не дышим. А потом очнувшийся быстрее всех Денис подталкивает меня обратно к машине и кивает Алику. Я опускаюсь на своё место и смотрю на залитое слезами лицо Даны, прижимающей к себе Богдана. Не вовремя она ребёнка родила. И как ему жить теперь в этом страшном и совершенно чужом мире? Как выжить? Денис уже выруливает на главную улицу и сигналит, чтоб мы не отставали. Дана передаёт мне ребёнка и, шмыгая носом, тоже трогается с места. А я смотрю в окно на выбежавших после выстрелов парней из компьютерного клуба. Они на мгновение застывают на месте, а потом подходят к Ваньке. Егор падает на колени и хватается за голову. Остальные опускаются на колени тоже, создав вокруг маленького тела кольцо. — Ты вещи… — я говорю с трудом, потому что даже язык сейчас не хочет меня слушаться. — Я там вещи для Богдана. Ты… — Мы забрали, — всхлипывает Дана в последний раз и решительно закусывает губу. — Мы все забрали. И лекарства, и вещи. Спасибо, что позаботилась. Я думала домой тоже съездить, но ты придумала лучше: дома у меня вещей только на три ближайших месяца, а дети ведь так быстро растут. — Я старалась побольше разных взять. Может, что лишнее, конечно… Говорить это все совершенно не обязательно, но я говорю и говорю, перечисляя футболки, штанишки, носочки и зимние комбинезоны. Просто, чтобы не молчать. Просто, чтобы за разговором ни о чем не думать и не вспоминать. И всего того, что со мной случилось и могло бы случиться дальше, и всего того, что мы только что увидели. Проклятые инопланетяне! Почему они не оставляют нас в покое? Почему охотятся за нами, убивая уже по-одиночке? Зачем мы им? Неужели так сильно мешаем? Но чем? Или они убивают нас исключительно из-за любви к искусству или желания очистить планету от нас раз и навсегда? К торговому центру мы не возвращаемся и едем сразу домой к Алику, из чего я делаю вывод, что машины полностью успели загрузить всем нужным, прежде чем отправились спасать меня. У меня много вопросов, но я молчу. Я благодарна, что меня спасли, хотя и не сразу. Пусть это и выглядит как тот случай, когда Денис решил нас бросить, а потом все же вернулся. Меня решили бросить, а потом все же спасли. Но не все ли равно, что там они решили сначала, если в результате вот она я, целая и невредимая, и снова с ними? А всякие там моральные травмы — это нынче удел слабаков. А слабаком в новом мире быть нельзя. И потому я держусь изо всех сил. Помогаю Дане с Богданом, Алику с поздним обедом или ранним ужином, и стараюсь ничем не показать того, какое сильное влияние на меня оказало все произошедшее. А оно действительно оказало. Ведь теперь я понимаю: несмотря на то, что меня все же могут спасти мои новые близкие или не очень люди, в первую очередь, я должна рассчитывать на саму себя. А для этого мне нужно многому научиться. Вот только учителя сейчас заняты более насущным проблемами. Денис с постоянно отвлекающимся на плиту, где мы варим все ту же гречневую кашу, Аликом придумывают дальнейший маршрут. Дана вставляет периодически своё мнение, а остальные предпочитают не лезть. И я тоже. Мне все равно, куда мы поедем. Ведь каким бы хорошим это место не было, поначалу оно все равно будет чужим. А потом мы привыкнем. Все мы. Кто-то раньше, а кто-то позже. Но однажды утром мы встанем, начнём новый день и поймём, что привыкли. Когда мы все вместе садимся обедать, тишину первых минут, в течение которых все спешат утолить первый голод, нарушает Влад, ерзающий на табуретке, как на иголках. — Зря мы их всех не убили, как я предлагал, — вроде бы ни к кому конкретному не обращаясь, говорит он. Денис медленно откладывает вилку и смотрит на него, ожидая продолжения. Влад молчит, но выглядит очень решительным. — А ты собираешься убивать всех на своём пути, парень? — наконец интересуется Денис. — Всех мерзавцев и подлецов! — Эти — просто идиоты. И у них есть шанс одуматься. — Эти идиоты неизвестно что сделали бы с Викой, если бы мы не пришли! — Влад просто рвёт и мечет. — Но мы пришли, — совершенно спокоен Денис. Он бросает на меня быстрый короткий взгляд, словно проверяя, не закачу ли я истерику, но я усердно давлюсь кашей. И хотя эти идиоты, правильно Денис их назвал, сделали мне больно и очень меня напугали, я вовсе не уверена в том, что могу согласиться с Владом. Возможно, конечно, Егор и Сергей и заслуживали какого-то наказания. Но остальные… я не знаю. И я очень рада, что мне не довелось это узнать. — Ты, блин, сам говорил, что нельзя никому доверять! — продолжает Влад. — Что человек человеку — враг! И теперь ведешь себя, как гребаный пацифист! — Вообще-то Дэн и есть пацифист, — невесело хмыкает Алик. — А оружие тогда тебе зачем было, когда мы в метро встретились? — тихо уточняет Стас. Мы все смотрим на Дениса, а он, мрачно переглянувшись с вздохнувшим Аликом, сообщает серьёзно: — Я не пацифист. И если бы они хоть пальцем тронули Вику или если бы она, а не ты, попросила бы их убить… Я не знаю, что там было, но, когда мы пришли, она варила кашу, а не… Кроме того, там был ребёнок. Убить — самое простое решение. Но жить с ним придется долго. Дана однажды правильно сказала: у нас сейчас есть общий враг. И помогать этому врагу, уничтожая других людей тогда, когда нашим жизням не угрожает опасность… Я не уверен, что это правильная идея. — Я от тебя таких слов не ожидал, — говорит Стас и тут же торопится заметить: — Я, кстати, полностью согласен, да. Извини, Влад. Но не нужно никого убивать в ярости. Если мы начнём это делать так скоро… это неправильно. Мы должны сохранить все то человеческое, что в нас осталось. — На самом деле, я вкладывал в свои слова немного другой смысл, — хмыкает Денис. — А именно: нахрена тратить патроны на кучку невооружённых дебилов? Да, запасы у нас есть. Но они не резиновые. Посчитайте сами, сколько я пуль всадил в эту чертовщину с щупальцами? И тварь осталась жива. Сколько там их было? Шесть придурков против одного «осьминога». Вот такой выбор. И лично я выбираю «осьминога». Эти твари опаснее. Их нужно истреблять, а не распыляться на всякое дерьмо. Мне и без того страшно представить, сколько вы ещё патронов потратите, пока стрелять нормально научитесь. А учиться будете все, это ясно? — Конечно, — мило улыбается Лера и кивает. — Я вообще не понимаю, что мы тут обсуждаем. Если Денис сказал, что этих людей не стоит убивать, значит, не стоит. Вот и все. Правильно? Она обводит нас всех безмятежным взглядом. Мы со Стасом покорно киваем, Влад, ругаясь себе под нос, выскакивает из-за стола, Алик тихо, но вроде бы согласно хмыкает, а Дана хмурится. — Если кто-то ещё хочет что-то сказать или продолжить дискуссию… — предлагает Денис. Но все предпочитают есть дальше, и он тоже берётся за вилку. Вопрос закрыт. А после ужина, когда мы бросаем посуду уже немытой — одноразовой в путешествие мы набрали достаточно — Дана идет в ванную менять ребёнку подгузник и зовёт меня оттуда, попросив принести пакет, чтобы сразу все это спрятать. Я немного морщусь, но все же приношу пакет и торопливо завязываю его, пока она обмывает малыша. — Задержись на минутку, — тихо просит Дана и бросает взгляд на прикрытую дверь. — Помочь чем-то? — предлагаю я. Но она уже вытирает лежащего на стиральной машинке Богдана полотенцем и готовится его одевать. — Нет, спасибо. Я просто хотела… я думаю, ты должна знать… — она немного мнется, а потом понижает голос и начинает говорить. — Ты, наверное, удивилась, почему мы забрали тебя не сразу? — Если честно, я вообще удивилась, что вы меня забрали, — говорю я и поясняю ей, вскинувшей брови. — Они сказали мне, будто волокли меня бессознательную целый час. И я совсем перестала ждать помощи. — Тебе точно ничего не сделали? — Точно, — подтверждаю я. — Потому что я чувствую себя виноватой в том, что мы пришли так поздно, — объясняет свою тревогу Дана. — Понимаешь, это ведь я виновата. — Ты? Как ты можешь быть виновата в этом? — Когда ты… когда они тебя забрали прямо на моих глазах, я тут же вызвала по рации Дениса и остальных. Он побежал в ту сторону, которую я ему указала, приказав остальным грузить машины и готовиться отъезжать в любой момент. Но, конечно, не нашёл ни следа. И только потом, когда все машины были погружены и мы собирались отъезжать, а Алик в сотый раз расспрашивал меня, не заметила ли я чего-то ещё важного, я вспомнила. Вспомнила, что на одном из парней была чёрная ветровка и на ней красные буквы на спине. Это было похоже на аббревиатуру какого-то заведения. Я сообщила её Алику и он сразу сказал, что такие ветровки выдают своим сотрудникам в самом известной в городе сети компьютерных клубов. А Влад потом припомнил, что один из них находится довольно близко — он там раз бывал. И, кстати, в другой стороне, не в той, куда тебя уволокли. Наверное, эти парни заметили меня и оттащили тебя за торговый центр, обойдя его сзади, чтобы сбить нас со следа. — Дана, ты не просто ни в чем не виновата, — улыбаюсь я довольно заагукавшему Богдану, который снова полностью одет. — Я тебя ещё и благодарить должна. Если бы не ты, если бы не Алик и Влад... — Да. Я, Алик, Влад, Денис. Стас ничем помочь не мог, но он сильно переживал. Дана вдруг умолкает и как-то странно смотрит на меня. Я непонимающе смотрю в ответ и наконец начинаю понимать, что она перечислила всех. Кроме Леры. — Лера тоже ничем не могла помочь, — говорю я. А она вздыхает. — Да, она не могла помочь. И не хотела, — когда я вскидываю на неё непонимающий взгляд, Дана выдыхает: — Она уговаривала Дениса с Владом за тобой не идти. Не соваться в этот компьютерный клуб. Не рисковать собой. Говорила, что тебе уже наверняка ничем не помочь. Что лучше поскорее уехать. Я непонимающе моргаю. Лера первым делом, едва мы вышли во дворе Алика из машин, бросилась мне на шею, со слезами рассказывая, как она за меня волновалась и как рада, что со мной все хорошо. Остальные в этот момент все как-то дружно отвернулись, но я тогда этому внимания не придала. — Она хотела бросить меня? Но почему? Не знаю, есть ли у Даны ответ на мой вопрос или нет, но тут в дверь стучит Стас, которому нужен туалет, и мы выходим. Дана идёт в комнату, чтобы покормить сына, а меня подзывает к себе Денис, стоящий у кухонного окна. Подойдя к нему, я невольно выглядываю в окно. Раньше я очень любила сидеть на подоконнике и наблюдать за тихой и спокойной жизнью во дворе. Смотреть на играющих детей, на сплетничающих старушек, на проходящих мимо людей, на проезжающие машины. А теперь вид из окна был больше похож на поставленное на паузу кино. Даже ветерка не было, чтобы всколыхнуть ветви деревьев и показать, что это не просто картинка, а реальность. — Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я хочу поговорить? — спрашивает Денис. — О том, какая я идиотка, что не послушалась вас и сама выскочила на улицу? — виновато кривлюсь я. Он тихо хмыкает. — Даже я лучше бы сейчас не сказал. Идиотка. Именно. — Я понимаю. И больше так не поступлю, — в этот момент я действительно верю в свои слова и в то, что всегда и везде теперь буду вести себя благоразумно. — Я… я очень сильно испугалась. И подставила всех вас. Я все понимаю, правда. — Это хорошо, — рассеянно кивает Денис, глядя в окно на внедорожник Алика и два фургона, припаркованных рядом, и вдруг признаётся: — Все время кажется, что все это наше богатство кто-то умыкнет, пока мы будем спать. — Думаешь, «осьминоги» и такое умеют? — невесело шучу я. — Тебя там не обижали? — вдруг резко меняет он тему. — Нет. Нет. Спасибо, что спасли. — А как же иначе? — в его словах я не слышу ни тени сомнения. — Мы нынче одна команда. И мы своих не бросаем. Так значит, ты в порядке?  — В полном, — заверяю я, хоть на самом деле это не так. Но я уверена, что он задавал этот вопрос в расчете именно на такой простой ответ, ни к чему его не обязывающий. Утешать маленькую дурочку, насмерть перепугавшуюся по собственной вине, вряд ли входит в перечень его любимых занятий. — Отлично, — кивает Денис и, похлопав меня по плечу, идёт искать Алика, чтобы продолжать прокладывать наш дальнейший маршрут. Завтра мы отправимся в путь.