Украденный мир

      Огромное окно заливает светом всю кухню. Тяжело отвести взгляд от хрупкой молодой берёзки, покачивающейся на ветру, от гордо прохаживающихся по двору птиц, время от времени наклоняющихся, чтобы подхватить что-то в траве, от трёх кошек — серая, чёрная и трёхцветная — разлегшихся на каменных плитах под солнышком. Джемма не отходит от своего нового кавалера, и я быстро опускаю глаза: эти двое явно намереваются произвести потомство как можно скорее. Костик тем временем начинает свой рассказ. — Короче, сам я тоже считаюсь городским. Но не как вы, которые куст малины от шиповника и с лупой не отличите и от каждого индюка шарахаетесь. Мы с мамкой в своём доме жили и только огородом, курами да коровой выживали. Мамка техничкой в школе работала, так что сами понимаете, сколько денег приносила. А я с детства по хозяйству приученный был мотаться, помогал ей, на рынок, что вырастили, носил. Потом вот сюда устроился. Оксанку я, можно сказать, всю жизнь знаю, она на соседней улице жила. Старше меня лет на пять, но её сеструха младшая моей одноклассницей была. — Кто такая Оксана? — непонимающе хмурится Дана, которая, привычно удерживая размахивающего стрелкой зелёного лука Богдана одной рукой, сначала крошит молодую картошку вилкой, а потом машинально отправляет кусочек в рот. Вслед за первым куском отправляется и второй, и третий. Глядя на неё, Алик тоже берётся за картошку вприкуску с огурцом, который он макает в большую открытую солонку. Овощи мы так и не порезали, но никого это не смущает. За еду принимаются все, даже Лера осторожно отщипывает крошечные кусочки картошки и аккуратно отправляет их в рот, прислушиваясь к ощущениям своего организма после каждого. Всё так вкусно пахнет, что я тоже не могу удержаться и начинаю понемногу есть, несмотря на ком, стоящий в горле с момента пропажи Дениса. — Оксанка? — удивлённо переспрашивает Костик, единственный, кто не спешит есть и всё ещё с тоской поглядывает на водку. — Так она это… главная у них теперь в городе. Она всех выживших в первые дни нашла, собрала вместе, организовала. Короче, она там всем заправляет. — А почему они все не переехали сюда? Места тут много, — интересуется Алик. — Много? Это ж как посмотреть! Оксанка в первые дни принимала народ со всего района нашего, все в город сразу поперлись, кто выжил. Может, думали, что уж в городе им точно помогут. Ну, как раньше в райсовет гоняли по любому вопросу. Короче, народу у неё в разы больше, чем в дом поместится. А строить тут что-то ещё они не хотят. Говорят, им там выгодней, хоть я их сюда и приглашал. У них там тоже и хозяйство своё, и огороды, и жильё для всех удобное, ну и куча вещей всяких. Оксанка там всё чётко организовала. Все магазины в одно место свезли, потом пошли по квартирам и домам. Короче, всё, что в городе было полезного, всё теперь у неё. Чего не хватает, ко мне обращаются, но пока только пару раз приезжали. — И что они тебе взамен дают? — прищуривается Алик. — Ну как что? Водку вон и всякое такое, что на земле не вырастить. Туалетная бумага у меня неделю назад вся закончилась, а газет тут маловато. Если б не Оксанка… — И тебе приятного аппетита, — морщится Лера, отодвигая от себя тарелку. — Так, а я что? — искренне не понимает Костик. — Это же дело житейское. Теперь запасы есть — и на вас хватит тоже! — Боюсь огорчить тебя, молодой человек, но вот эти запасы закончатся что здесь, что в городе быстрее всего. Так что пора тебе и поиском газет обеспокоиться, — улыбается Пал Палыч и неодобрительно качает головой, глядя на водку, а потом на нас. Я прекрасно понимаю, что он хочет сказать: эта Оксана наверняка устроила неравноценный обмен. А Костик за алкоголь с туалетной бумагой даёт ей гораздо более ценные в наше время ресурсы. И как знать, понравится ли городским то, что на ферме появились другие люди, которые могут запросить за результаты своего труда в виде зерна, овощей, фруктов, мяса, молока, мёда и что там ещё ей нужно будет, реальную цену. — Ну и что там такое в этом городе случилось, что они теперь всех стреляют без разбора? Сестру её что ли какой-то чужак пришил? — фыркает Влад, не поднимая глаз от тарелки. Он вообще старается поменьше смотреть по сторонам, словно каждый раз, видя, как здесь чудесно, думает о том, как бы всё это понравилось Стасу. — Сына, — кивает Костик. — Оксанка его, едва школу закончила, родила, уже лет тринадцать пацану. Живой он вроде, насколько я слышал в последний раз, но это было пять дней назад, может быть, уже что-то изменилось. Короче, явились какие-то к ним на машинах, вроде улыбались сначала, в доверие втирались, а потом, когда осмотрелись и поняли, где чем поживиться можно, затеяли стрельбу без разбора. Около десятка человек у Оксаны полегло и раненых куча. А пацана её в спину подстрелили. С позвоночником там что-то, лежит теперь и только головой может ворочать, руки-ноги отказали вроде как. — Врача у них нет? — спрашиваю я тихим голосом. — Врач есть, педиатр как раз, но что он в такой ситуации поделать может? Мне жаль и мальчика, который превратился в инвалида за какую-то секунду, и его мать, и всех погибших людей и их близких. Но почему за это горе должны отвечать мы? Почему Денис? Кто-то громко вздыхает, и я поднимаю глаза от как-то неожиданно для меня самой опустевшей тарелки. Смотрю на Дану, на Алика, на Пал Палыча, и никто из них, кажется, уже даже не верит в то, что Денис может быть ещё жив. Но как же так? Неужели мы просто забудем это и останемся тут, жить под боком у людей, его убивших? Или оставим его, как и Стаса, где-то там, позади и отправимся дальше в путь? Туда, где нас так и будут уничтожать по одному, если не инопланетяне, то наши собственные сородичи? В кастрюле ещё лежат остатки картошки, на столе — несколько огурцов и ярко-розовых редисок, тушёнку вообще никто не ел. Аппетит пропал у всех разом. Костик, незаметно проглотивший всё содержимое своей тарелки за какую-то минуту, оглядывает нас встревоженным взглядом и, вскакивая из-за стола, пытается растормошить бодрым голосом: — Идёмте, клубники соберём! Её у нас много, крупная, сочная, только есть некому было! Я уж думал, что зря пропадёт. Алик встаёт с явной готовностью следовать за ним. Я смотрю на него с немым вопросом в глазах, и он мне кивает, успокаивая. Я надеюсь, что верно понимаю его кивок, и что наш разговор о городе ещё не закончен. Дана отказывается идти с нами, она устраивается на плетёном кресле-качалке, стоящем у самого окна, и собирается кормить Богдана. Оглянувшись на неё, Алик в последний момент перед выходом из кухни хватает из стопки посуды глубокую миску. Мы дружно идём по пятам за Костиком на огород, и Лера, которая не слишком-то смотрит под ноги, давит несколько ближайших к тропинке ягод. Она вытягивает испачканный в клубничной мякоти кроссовок вперёд и с громким вздохом отходит в сторону маленькой узкой скамейки, стоящей неподалёку. Усаживается и явно рассчитывает, что клубнику ей доставят прямо туда. И действительно, Костик выбирает несколько самых чистых и крупных ягод и несёт ей. Я стою над грядками, сложив руки на груди, и испытываю невероятное искушение стукнуть по протянутой ко мне ладони Влада, на которой лежит клубника. Самое главное, что я прекрасно понимаю, чего ему стоят эти попытки вливаться в коллектив так скоро после потери Стаса, в которой он винит только себя и свою плохо контролируемую конфликтность, и всё равно злюсь. Злюсь на него, на старательно набирающего в миску ягоды Алика, на довольно жмурящегося Пал Палыча. На всех. Как они могут думать о какой-то клубнике, не зная, что случилось с Денисом?! Машинально сунув в рот предложенные мне Владом ягоды, я жую их, не чувствуя вкуса, и сверлю склоненную над землёй спину Алика настойчивым взглядом. Словно ощутив его, он выпрямляется и спрашивает у снова вернувшегося к нам Костика: — Как нам узнать у твоей знакомой Оксаны о судьбе нашего друга? У тебя есть с ней связь? — Да какая там связь, — отмахивается Костик беспечно. — Она приезжает, когда ей надо, да и всё. — Мы не можем ждать, пока она соизволит приехать! — не сдерживаюсь я. — Сами туда поедем и разберёмся с ней, — поддерживает меня Влад. Костик обидно фыркает, с трудом сдерживая смех, а Пал Палыч, с печальной улыбкой глядя на нас, качает головой. — Я туда поеду. Но не разбираться, на что у нас явно нет ни малейшего шанса, а договариваться, — спокойно сообщает Алик. — Я с тобой! — тут же в один голос вызываемся мы с Владом. — Мне нужны люди здесь. Чтобы в случае чего защитить Дану с Богданом, Лерку, вон… — Я точно тут никого защитить не смогу, так что я с тобой! — упираюсь я. Где-то в глубине души я понимаю, что так же как и защиты, помощи в освобождении Дениса от меня тоже никакой не будет, но сидеть тут и просто ждать — выше моих сил! — Если я вам помогу, — вдруг медленно говорит Костик, перебивая уже открывшего было рот, чтобы что-то сказать, Алика. — Если я вам помогу договориться с Оксаной, вы останетесь здесь? Будете работать на ферме? — На тебя? — усмехается в усы Пал Палыч. — Нет, ну чего вы? Я же не этот, как там его… не рабовладелец какой-то! На нас работать. На себя. Я не потяну сам столько всего! Я же не робот, блин, я не справляюсь один! — Если ты поможешь вызволить Дениса, я согласна здесь остаться и работать! — торопливо обещаю я и смотрю на Алика. Он не спешит обещать то же самое и оглядывает всех остальных. — Мне здесь нравится, — кивает Пал Палыч без особых раздумий. — Скажешь, что делать нужно, я не против, — пожимает плечами и Влад. — Если у нас получится договориться с городскими, Дана тоже согласится тут остаться, — убеждённо говорю я. Здесь для жизни с ребёнком одни плюсы. Не собирается же она кормить подросшего Богдана химическими пюре из пакетиков и хлебцами, добывая витамины только из аптечных баночек? К тому же, пока мы шли на огород, я заметила небольшую песочницу и качели рядом с ней. Словно прочитав мои мысли, Костик широко улыбается: — У хозяина в гараже надувной бассейн есть для детей, велик детский и ещё какие-то вещи его внуков. Если нужно будет, всё достанем. Сколько сынишке уже? Алик, сначала даже не сообразивший, что Костик обращается именно к нему, растерянно пожимает плечами и предполагает: — Где-то полгода. С тем, что Богдан его сын, он не спорит. Может быть, потому что его голова занята сейчас совсем другим. А Костик, нисколько не удивившись такой его неосведомлённости — я вот и сама, не зная какое сегодня число, понятия не имею, исполнилось ли мне уже восемнадцать или дня рождения стоит ждать со дня на день — оглядывается на обмякшую на скамейке под солнцем Леру. — Её тоже к чему-нибудь да приспособим, — обещает Пал Палыч. — Девка она неплохая, только повлияло это всё вокруг на неё плохо. — Да я сам держался всё это время только потому, что и на подумать-то времени не оставалось, — говорит Костик и добавляет с придыханием: — А она же девушка! Ей особенно сложно! Влад толкает меня локтем в бок и закатывает глаза. На его губах проступает ещё не улыбка, нет, но некое слабое её подобие, и я криво улыбаюсь ему в ответ. Между тем Костик тут же становится серьёзней и обращается к нам с Аликом: — Значит так, собирайтесь давайте! Нам в город надо до заката успеть, по темноте я сам туда не сунусь. Поедем на моей… ну, то есть хозяйской… короче, поедем на моей машине. Оксанка её знает, и на воротах стрелять не должны. — Без проблем, — соглашается Алик и, посмотрев на меня с сомнением, вздыхает. — Ладно, Викуль, надеюсь, я не пожалею о том, что беру тебя. Пока не подводила. Собирайся давай. Собирать мне нечего, я иду в туалет, проверяю оружие в сумке и прохожу мимо окна на кухню, видя за ним Дану, наслаждающуюся клубникой из миски, которую принёс ей Алик, и обеспокоенно беседующую с ним. Подглядывать за ними мне почему-то неловко, словно я могу увидеть что-то, не предназначенное для моих глаз, и я подхожу к серому Форду, у которого стоит Костик, выдавая распоряжения Владу и Пал Палычу. Лера уже успела переместиться на скамейку в беседке перед домом и рассеянно гладит трёхцветную кошку, забравшуюся ей на колени. Вероятно, сложней задания для неё у Костика не нашлось. Хотя о чём я вообще думаю? Да пусть Лера хоть всю оставшуюся жизнь будет сидеть царицей на скамейке, поедая подносимую ей клубнику и забавляясь с местными котами, лишь бы только нам удалось сегодня отыскать Дениса! Я торопливо прогоняю от себя мысль о том, что отыскать мы можем лишь его тело в изрешечённом пулями и уже наверняка разграбленном фургоне и спешу вслед за вышедшим из дома Аликом к Форду. Не хватало ещё, чтобы он передумал или забыл взять меня с собой! Очередного ожидания в полнейшей неизвестности я просто не вынесу! Спустя пять минут ферма остаётся за нашими спинами, а Костик, приоткрыв окно, курит и расслабленно рулит одной рукой навстречу своему родному городу, который нам с Аликом внушает совсем не добрые чувства. Я на миг закрываю глаза и тщетно пытаюсь вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы. Вспоминаю только не раз спетую мною когда-то «Ave Maria» и мысленно проговариваю её. Сейчас я готова использовать любые средства, даже столь ненадёжные! Ведь других у меня не имеется.