Не надо мне такого!

      Прошло четыре года. Мне теперь официально пять лет.       Моей матери предложили снимать меня в рекламе. Мать не отказалась, с деньгами у нас было туго, не голодали, но и не шиковали.       Продюссер заметил меня в магазине, когда мы ходили с матерью за продуктами. Как же, такой красивый ребёнок! Ах, какие щёчки! Ути-пути. Тьфу на вас, шакалы! Даже вечно хмурая мордочка не отпугивает, а вызывает ещё больше умиления у окружающих. Господи, как же вы все достали…       Я не хотела сниматься в рекламе. От слова совсем. Я пыталась сопротивляться. Я пряталась — меня находили, пыталась орать — получала затрещины. При угрозе сдать меня в приют, а туда я категорически не хотела, я сдалась на милость победителю.       Следующий год был годом каторжной работы. Сначала мне не нравилось — постоянное дёрганье и переодевание костюмов, липкий макияж, много людей, камеры и заучивание текстов. Но потом, как ни странно, я втянулась. Мне даже стало нравиться. Как же, постоянно хвалят и шоколадом задаривают. Почувствуешь себя здесь особенной!       Себя я очень любила. И я понимала, что для хорошей жизни нужны были деньги. Реклама хлопьев — ок, реклама спорттоваров для детей — ок, реклама одежды — лишь бы хорошо платили! Тексты я учила быстро и не капризничала, проблем со мной на студии не было.       Один минус — меня начали узнавать на улице, и теперь выход без головного убора и убранных волос превращался в минимум час бесконечных вопросов.       Ну, хотя бы счёт помаленьку пополнялся, матери тоже капал неплохой процент. Это мне нравилось. Денежку все любят.       Так прошёл ещё год.       А потом я пошла в младшую школу. Лучше бы осталась на домашнем обучении! Девочки набивались в подружки, девочки тыкали своими куклами в лицо и всячески бесили. Мальчишки же краснели и дёргали за косички. А то, что портфель носили за мной, я и не возражала — он тяжеленный! Носите на здоровье.       Неудивительно, что, в основном, пряталась я в библиотеке, в самый дальний уголок. Там, по крайней мере, была тишина. И мелких почти не было. Но и это продлилось не долго.       Девочка по имени Гермиона Грейнджер решила, что я буду ей лучшим собеседником и подругой. Ну, а как же: круглая отличница, постоянно с книжкой, также, как и она!       Я пыталась молчать на её бесконечные вопросы. Я пыталась просто уходить от неё. Но этот электровеник не сдавался!       Я посылала её к чёрту, в ответ — слёзы; я пряталась от неё в других классах — она меня находила. На уроках выбила место возле меня. Клянчила мои книги. Очнись, ребёнок, это Толстой в оригинале!       Я даже залезла на дуб возле школы, но и там она мистическим образом меня нашла!       Это был просто пиздец. Нервы кончались. Глаз при её приближении начинал дёргаться. И руки сжимались в кулаки.       Если другие дети меня, в основном, не доставали — хватило пары крепких словечек, то эта не сдавалась. Упёртая, как баран.       Сейчас я маленький ребёнок. Гормоны, рост тела и прочее. Я уже не такая, как раньше.       И я с ней подралась. С криками, что она меня достала, и хватанием за её лохматую шевелюру с последующим выдиранием волос.       Разнимали нас всем классом.       Мне потом даже сильно не досталось. Умильная мордочка, разговор со всхлипами, что Грейнджер меня преследует, нарушает моё личное пространство и всячески меня обижает. И вот, теперь я сижу одна. Радость-то какая! Аллилуйя!       Девчонка затаила на меня злобу. Пыталась учиться лучше меня, ябедничала учителям, что я рисую на уроках. Начала сдавать, в принципе, всех, за что её крайне невзлюбили. Но куда там…       Меня хвалили и любили. Плюс внешность, как у ангела. Свой характер учителям я не показывала. Воздушные платья, улыбка и робкое заглядывание в глаза. Съёмки в рекламе мне крайне помогли. Возможно, в будущем я бы смогла стать даже неплохой актрисой. Но не моё это.       Меня считали маленьким гением. Ну, это, в принципе, и понятно. Я помню учебную программу ещё из той жизни, пусть и другой страны, мне хоть сейчас сдавай школу экстерном!       Жизнь потихоньку налаживалась. Меня увлекло рисование: свободного времени было много, и свои чувства я выражала на бумаге. В прошлой жизни я была далека от искусства. Но сейчас видела, что у меня определённо талант! Никогда бы не подумала, что наделена такой фантазией! Прекрасные нимфы, радужные феи и русалки расцветали на картинках. Я отправляла свои работы на конкурсы, выигрывала хорошие денежные и не только призы. Учитель рисования надышаться на меня не мог и ставил всем в пример. Мной восхищались и говорили, что у меня большое будущие. Самолюбие росло.       Пока не началась эта чертовщина.       Рисунки начали оживать.       Все началось дома, когда я заразилась ностальгией и под эмоциями решила нарисовать русскую Бабку Ягу.       Рисовала я долго, с полной отдачей, и вот, когда я закончила, она мне подмигнула! Сначала я не поняла. Думала, красками надышалась. Проморгалась, отошла от мольберта на пару шагов и подняла глаза на картину. Баба Яга трясла метлой и подмигивала.       Бежала я из комнаты с громким визгом.       Потом что я только не делала с картиной! Последующие дни я обливала её святой водой — Яга злобно на меня смотрела и отряхивалась, как собака; читала над ней библию и подходила с опаской, размахивая распятием. Яга оставалась живой и злобно усмехалась.       Я думала, что схожу с ума. Хотела даже вызвать священника. Потом не выдержала и пошла к матери. Вдруг я одна вижу это? Вдруг это галлюцинации, и я окончательно сошла с ума?!       Мать тоже это видела. Мать не удивилась. Мать смотрела на меня с ненавистью и сказала, что я маг, как и мой папаша. И что она стала сквибом, потеряв из-за меня магию.       Господи, куда я попала?! Какая, чёрт возьми, магия?!