Приручить зверя

Кётани честно штудировал учебник вот уже не первый час, заучивая правила наизусть, запоминая особо важные части параграфов и выводы в конце глав. Пролистывал до контрольных вопросов, размышлял, как бы он ответил на тот или иной, и гадал, что из всего этого многообразия может попасться в тесте. Яхаба, удобно устроивший голову на его коленях, играл в какую-то дурацкую игру, находя её весьма забавной, и довольно пофыркивал, когда удавалось пройти очередной раунд. В такие моменты Кётани на секунду отвлекался, запускал пальцы в мягкие волосы и аккуратно перебирал пряди, чувствуя, как Яхаба тянется за прикосновениями. Их идиллия на двоих. Это уже стало таким привычным за прошедшие месяцы, словно иначе никогда и не было: комната Кётани, его кровать, в изголовье которой он и сидел, концентрируя внимание на учебном материале. Вовсе не на Яхабе, развалившемся рядом и занимающем всё остальное место. Такой тёплый — только руку протяни, и можно сгрести его в объятия. Он, конечно, будет возмущаться и ворчать, но всё равно сдастся через минуту и ответит тем же. И всё же Кётани обещал заниматься и держал слово, а потому лишь касался пальцами вихрастой головы. Яхаба льнул словно кот, но Кётани точно знал, каким тот мог быть демоном. Всё изменилось после того разговора в кладовке с инвентарём. Или нет? Кётани думал, что всё стало так, как надо. Больше не приходилось сдерживать свои желания, делать равнодушный вид, бояться быть непонятым за свои действия. Теперь он мог касаться Яхабу когда хотел и так, как хотел. Для этого нужно было набираться терпения, но Кётани считал, что оно того стоит. Теперь можно было говорить больше и чаще, не ограничиваясь дежурными фразами. А ещё смущать. И это нравилось ему больше всего. Кто бы мог подумать, что тот Яхаба, с каменным выражением лица и отрешённым взглядом, которым довольствовался Кётани первые три месяца, может быть таким. Фыркающим и прячущим глаза, когда слышит: «У тебя такие сладкие губы, не могу оторваться, —или: —Твоя кожа пахнет персиком. Признайся, ты делаешь это нарочно?» — сказанные шёпотом на ухо. Яхаба возмущённо пыхтел, касаясь пальцами, припухших и раскрасневшихся, зацелованных губ. Шипел сердито, что они ещё в школе, что Кентаро ненасытный засранец и что их обязательно застукают учителя, если он не прекратит. И, конечно, он бы никогда не сознался, что делает это специально и такая реакция ему нравится. Только Кётани не нужны были признания: он и так всё знал и считал с самого начала, что тело Яхабы с ним намного честнее. Оно не стесняется выражать своих желаний, которые он читал безошибочно и исполнял каждое. А Яхаба требовал всё больше с каждым разом, с каждым днём. Больше прикосновений, больше обжигающих ласк, больше душного шёпота. Он напоминал жадного ребёнка, который боится, что у него заберут любимую игрушку. И, несмотря на то, что они решили этот вопрос уже достаточно давно, Кётани всё равно периодически ощущал тот самый страх, исходящий от Яхабы. Пару раз пытался успокоить словами, но провалился — телом Яхаба понимал больше, словно у него обострялся тактильный голод, и его нужно было восполнить. И Кётани восполнял. С таким же рвением, как лупасил по мячу на площадке. Ведь ему тоже было мало Яхабы. Понял то, что провалился в собственные мысли, Кётани тогда, когда один и тот же абзац прочитал в неизвестно какой раз, так и не поняв в нем и слова. — Ничего уже не соображаю, — он отложил учебник на край стола и посмотрел вниз, на лицо Яхабы, — мне нужен перерыв. А ты, вообще-то, обещал помогать, но только и делаешь, что играешь. — Я слежу, чтобы ты не отлынивал, — улыбнулся тот, вскидывая голову и встречаясь с ним взглядом. — Нечестно, — Кётани забрал у него телефон и отправил вслед за учебником. — У меня всё тело затекло сидеть в одной позе, давай двигайся. Яхаба приподнялся на локтях, давая ему встать, но Кётани завалился рядом спустя буквально минуту. Обнимать податливого Яхабу было чертовски приятно, а чувствовать на спине его ладони — приятно вдвойне. Он обволакивал своим теплом и запахом словно кокон, и лежать вот так было сущим наслаждением. Спустя несколько минут Кётани почувствовал, как Яхаба завозился в его руках, устраиваясь удобнее, и жарко выдохнул в шею. Кётани приподнялся над ним, аккуратно убрал со лба волосы, очертил подушечкой пальца тёмную бровь, заглянул в глаза, слегка прикрытые тонкими иглами ресниц, и скользнул взглядом ниже. Туда, где из приоткрытых влажных губ, вырывалось тёплое дыхание. Как же он обожал такие моменты, когда можно было просто лежать в объятиях друг друга, неторопливо, лениво целоваться, перешёптываться о какой-нибудь ерунде и тихо смеяться от лёгкой щекотки. Прямо противоположное нравилось ему не меньше. Моменты, когда они вваливались в квартиру, стаскивая друг с друга одежду прямо на пороге, случались у них даже чаще. Тогда их захлёстывало нетерпение и дикое несдержанное желание, одно на двоих. Они бросали сумки, олимпийки и футболки прямо на пол. Стаскивали друг с друга обувь и штаны. Успевали обтереть спинами все стены и углы, пока зажимались у каждой, и жадно целовались. Пока добирались до душа, возбуждение уже душило и нехватка кислорода ощущалась особо остро. Яхаба врубал воду и принимал более удобную для тесной кабинки позу, опираясь руками на прохладное стекло. Вода била по спине и стекала вниз, где её ловили руки Кётани, блуждающие ладонями по узким бёдрам, мускулистым ногам и округлой, готовой на всё, заднице. Он никогда не говорил, но просто обожал спину Яхабы. Тонкую, но сильную, с красиво очерченными мышцами, особенно напряженными, с цепочкой позвонков, заканчивающихся умопомрачительными ямочками на пояснице, и, конечно, острые лопатки, кусать которые было его отдельным фетишем. Яхаба в такие моменты немыслимо прогибался и стонал, ни капли не волнуясь о том, чтобы сдержать голос. Да, определённо такие моменты нравились ему не меньше. — Моя мама приглашает тебя на обед в воскресенье, — прошептал Яхаба, пока Кётани покрывал поцелуями его подбородок. — Говорит, что хочет познакомиться с таинственным другом, у которого я провожу столько времени. — Я ей не понравлюсь, — отстранился Кётани, хмуро глядя прямо в глаза. — Что за глупости, — фыркнул Яхаба, путаясь пальцами в осветлённых волосах. — Когда они успели так отрасти? — добавил задумчиво. — Я действую на людей отталкивающе, — не сдавался Кётани, — ещё запретит тебе потом со мной общаться. — Мне что, десять? — расхохотался Яхаба и клюнул его коротким поцелуем в нос. — И не на всех ты действуешь отталкивающе. Меня вот, наоборот, притягиваешь. А ещё, если подумать, то мне совсем не хочется делить тебя с кем-то. Ты только мой. Кётани едва не задохнулся от таких слов и хотел заглянуть в глаза Яхабы, чтобы понять, правда ли он так считает или это просто дурачество. Но тот не позволил, крепко обхватив его за шею и повалив на себя. — Тогда ты поедешь со мной на Хоккайдо, — ответил Кётани куда-то в ключицы и почувствовал, как Яхаба переплетает их ноги. — Когда? — удивился такому повороту. — А вот закончится тренировочный лагерь, и у нас останется несколько свободных дней, — всё туда же, под ключицу. — Скажу об этом родителям в воскресенье за обедом, — хохотнул Яхаба. — Эй, так не честно, — Кётани с пыхтением выбрался из тесного захвата и уставился в искрящиеся смешинками глаза. — Ничего не слышу, — начал было кривляться Яхаба, но потом примолк и вновь коснулся пальцами отросших светлых прядей. — Не состригай их, мне нравится, — слегка смущённо, и задрал голову назад, пытаясь разглядеть часы на стене. — Поужинаешь со мной? — поймал направление его взгляда Кётани. — Прости, — выдохом в шею, — обещал маме прийти сегодня пораньше. — Всё нормально, — отозвался Кётани, хотя нежелание выпускать Яхабу из квартиры, из комнаты, из рук отчётливо читалось на лице. — Провожу тебя на автобус. — Но у нас есть ещё немного времени, — хитро прищурился Яхаба и потянул его на себя. Кётани от таких приглашений никогда не отказывался. Ему нравилось, когда Яхаба проявлял инициативу и был требовательным. Сразу хотелось исполнить все его прихоти. Ведь после того, как секс из категории «по договору» перешёл в добровольный, всё резко изменилось. Яхаба больше не строил из себя принуждённого и наслаждался процессом более открыто. Прямо как сейчас, пылко отвечая на жаркие поцелуи, буквально насилующие его рот. Однако время летело незаметно, а всё, что чувствовал Кётани, это возбуждение и отзывчивое тело под собой. — Эй-эй, притормози, — одним словом разбил все его надежды Яхаба, похлопав по спине ладонью. — У нас завтра тренировочный матч, забыл? — Чёрт, — выругался Кётани, нехотя отстраняясь. — Раньше не мог сказать? — Прости, — примирительно прошептал Яхаба, но потом вдруг прищурился и добавил: — хотя нет, не прости. Я всё ещё сержусь на тебя за прошлый раз. — Да брось, — выдохнул Кётани, — тебе же понравилось. — Ничего подобного, — надулся Яхаба, но Кётани вновь поймал его губы и вовлёк в тягучий поцелуй. — Ты заставил меня кончать на пальцах два раза подряд, а сам только смотрел, как извращенец в кустах. — Три раза, — поправил Кётани и сгрёб его в охапку, перекатываясь на кровати так, чтобы Яхаба оказался сверху. — Тем более, — фыркнул Яхаба, старательно изображая возмущение, — зачем тебе только нужно было? — Ну-у, — протянул Кётани, — ты после этого был такой расслабленный и податливый как тёплый воск. И с тобой можно было делать всё что угодно, — признался, заглядывая в наигранно сердитые глаза без капли раскаяния. — Я после твоего «всё что угодно» задницу от кровати отодрать не мог, — напомнил Яхаба и щёлкнул его по носу. И Кётани знал: тот ни за что не сознается, что ему понравилось. — Так что руки прочь, — скомандовал завозившись. — Ещё две минуточки, — нагнал жалостливости в голос Кётани, — так не хочется тебя отпускать. — И вновь урвал торопливый поцелуй, пока руки бродили по телу сверху, в тысячный раз исследуя совершенно без стеснения. — Так нравится меня касаться? — прошептал Яхаба прямо в губы. — Не представляешь как. У тебя совершенное тело… и потрясающая задница, — добавил, чуть подумав, и сжал ладонями упругие половинки. — Надеюсь, ты любишь меня не только за задницу, — хохотнул Яхаба, но спустя мгновение вздрогнул и отстранился. Кётани смотрел на него и не мог понять, что могло вызвать такой испуг и почему он так на него смотрит. — Прости, — затараторил Яхаба, пытаясь выпутаться из рук, — я не имел в виду ничего такого… — Яхаба… — Я не хотел, само как-то вырвалось… — Яхаба… — Я знаю, что мы никогда не говорили о чём-то подобном, да и вообще, какое значение имеют дурацкие слова, правда?.. — Яхаба… — Прости, ладно? Это какое-то недоразумение… — Шигеру! — голос наконец-то достиг адресата, и тот вздрогнул, переводя совершенно растерянный взгляд на Кётани. — Мы вроде определились с этим три месяца назад. Нет? — Я помню, просто… просто одно дело знать, а другое дело слышать… — Ты хочешь услышать это? — снова перебил Кётани. — Хочу, — немного по-детски надулся Яхаба, но Кётани знал, что из-за смущения, а не из вредности. — Эй, — он притянул его к себе за шею, так что они касались лбами. — Я люблю тебя, Яхаба Шигеру. — А я… я поеду с тобой на Хоккайдо, — тихим шёпотом в ответ, — я куда угодно с тобой поеду, — и коснулся пальцами тёплой ладони. Кётани очень любил вот такие моменты между ними. Определённо, больше всего на свете.