—
Логарифмы, — простонала я, посмотрев на следующее задание, хотя и с предыдущим-то не разобралась, —
нет ничего хуже логарифмов… хотя, почему же нет? Сама математика была придумана дьяволом в минуты его скуки. Или он просто не знал, как пытать грешников и пот, придумал.
— Миронов! — Весь класс подскочил на месте, и семнадцать пар глаз уставились на несчастного блондина, решившего совершить самый страшный грех на уроке математики — воспользоваться калькулятором. — На экзамене тоже на калькуляторе собираешься считать? Так я тебя расстрою, там его не будет.
Миронов съёжился и спрятал чудо техники вглубь сумки, чтобы оно не досталось надзирательнице с указкой, а я же, помолившись за несчастного и согрешившего, вновь уткнулась в КИМ, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, но мой мозг отчаянно сопротивлялся данному виду деятельности, показывая мне цветную фигу, вместо нужных формул. Погипнотизировав несчастные уравнения ещё пару минут, я плюнула на это гиблое дело с высокой колокольни и, достав черновик, начала рисовать.
Мозг тут же заработал, предоставляя мне кучу идей, и из всей этой кучи выбрала я ангела, хотя на меня это совсем не похоже, ведь я больше по демонам, устрашающим одним лишь своим видом или же по пейзажам.
Предварительно убедившись в отсутствии ненужного внимания к своей скромной персоне за последней партой, я увлечённо вырисовывала каждую представленную деталь, но иногда всё же поглядывая на учительницу. И вела диалог сама с собой.
Нет крылья расправлять не буду…
О, почему я раньше так не делала. Даше понравится…
Руки, руки, что с руками?..
Причём тут книга?..
А ладно, так даже лучше…
Блин! Какого Толстого я не помню как её зовут? — прозвучали в моей голове уж точно не мои мысли. —
О, хвала мороженному, вспомнила.
— Чё за? — вырвалось у меня вместе со звуком падающей на парту ручки, и семнадцать человек обратили свои взоры уже на меня, смотрящую в пустоту сбитым с толку и немного испуганным взглядом.
— Дарсова, тебе что-нибудь непонятно? — спросила математичка, уже готовая подняться с насиженного места, чтобы подойти ко мне. Вот только на столе у меня лежал почти законченный рисунок, а в тетради было решено, от силы, пять заданий, причём самых лёгких, причём неправильно (в этом я уверена).
— Нет, простите, — я тут же попыталась уверить женщину в своей способности разобраться со всеми проблемами самой, и дееспособности, заодно, экстренно выдумывая оправдание, — а просто минус пропустила и ответ странный получился, уже всё нашла.
Женщина с подозрением посмотрела на моё, красное, как помидор, лицо и, после того как я, для убедительности, кивнула, вновь села за учительский стол, всматриваясь в лица моих страдающих одноклассников.
Тольконесбейсятольконесбейся… — Чужой, но, не буду скрывать приятный, женский голос продолжал гулять в моей голове. —
Кто же учит стихи в три часа ночи?.. Напомните мне кто-нибудь пристрелить этого идиота. Так! «Я верю в чудеса». Ирина Храброва. Поехали, сказал Гагарин.
Я уткнулась в свою тетрадь и прикрыла глаза, для концентрации. Мысли о том, что это вообще такое творится, ушли на второй план и я просто хотела не пропустить ни единого слова, произнесённого этим чарующим голосом. Пару мгновений тишины и я вновь слышу, но на этот раз голос звучит громче и увереннее:
Я верю в чудеса, как дети верят в сказки.
Возьму и соберу мечты волшебной краски.
И распишу весь мир узором чувств красивым,
Чтоб каждый в мире был влюблённым и любимым.
Я верю в чудеса, они повсюду с нами,
Они живут везде, где мы творим мечтами.
Они в рассветном дне и песне соловьиной,
Они в тебе, во мне, во взгляде у любимых!
Я в чудесах живу, ведь жизнь — такое чудо!
А значит, наяву, творю его повсюду.
Улыбкой и теплом, картинами, стихами,
Мелодией души и добрыми делами.
Чудесен мир вокруг и солнце ярче светит,
Когда с тобою друг и море светлых песен.
Когда душа поёт, когда с любимым рядом,
И вся Земля цветёт прекрасным райским садом!
Я верю в чудеса, а как же в них не верить!
Когда живёшь в них сам, то счастье не измерить…
И я Любовь дарю всегда, всему и всюду,
Я в радости живу, и жить так вечно буду.
И я Любовь дарю всегда, всему и всюду,
И значит я живу, и жить так вечно буду!
Приплывшие за пару мгновений тишины мысли о том, что я, наконец-таки, чокнулась с этой математикой, уплыли в неизвестном мне направлении уже на третьей строчке, и я просто наслаждалась завораживающим голосом, почти не вслушивалась в само стихотворение. Голос смолк и я замерла в надежде услышать ещё что-нибудь, но тишину в моей голове нарушали только мои собственные мысли.
Блин, — возмутилась я, разочаровываясь, но всё-таки смогла вспомнить несколько строк действительно неплохого стихотворения, —
кто там твой автор этого шедевра рифм и рифмовок?
Что?! — Вновь прозвучал голос и прозвенел звонок.
