***
Снег хрустел под ногами, пока он спускался вниз. Склон становился все круче и круче, с сапог блестящая белая пыль взлетала в прозрачный воздух и оседала где-то в пустоте впереди, между хищно вскинувшихся скал. Среди каменных клыков где-то далеко-далеко и смутно виднелось море. Сюда не забрел бы и дикий зверь — на таких кручах слишком легко распрощаться с жизнью. Кто-нибудь из Культа давно бы применил заветное слово Feim, хранящее от боли и смерти. Но не он. Мираак шагал уверенно, сильно, размашисто, снег вился перед ним алмазной дымкой. В мышцах горела приятная боль, и отказываться от нее ради бесчувственной призрачной безопасности было трусливой и бесполезной глупостью. Не сейчас, когда каждое драгоценное мгновение настоящей жизни на счету. Он остановился, с прищуром глядя на море, которое разрасталось и разрасталось перед ним с каждым шагом. Ледяной ветер грубой рукой взъерошил его волосы, обжигающим холодом коснулся лица. В легких расцвел знакомый запах соли. Мираак, зажмурившись, дышал, а вокруг царило безмолвие, нарушаемое лишь отдаленным глухим шумом прибоя. Холод, скалы, небо и много-много солёного ветра — это был тот Солстейм, который он знал и когда-то даже любил. …пока гора не вздохнула смертью.***
— Ты кто? Стой! — Стражник в желтых несуразных доспехах был раздражающе громок и хриплоголос, к тому же мгновенно наставил на него копье. — Я по делам. — Мираак устало посмотрел на него, склонив голову набок. — Последний караван скаалов ушел отсюда еще позавчера, — разозлился тот. — Думаешь, первый такой умный выискался? Пошел к даэдра в пасть, бандюга! — Gol Ha. Thu`um потек сквозь драконью душу легко, словно вода из ручья сквозь пальцы. В нем было все: тепло и сияние солнца, ветер в распростертых крыльях, торжествующий громогласный рык, пожирающая землю огненная буря… Joor не мог этому противостоять. Мираак когда-то даже думал, что этот Крик дарует тому, против кого обращён, частицу этого невероятного ощущения: слишком уж легко смертные уступали ему, слишком уж рьяно стремились ему услужить, чем-то слишком странным и счастливым загорались их глаза. Чем тогда, впрочем, можно было подчинить дракона?.. Воронья Скала оказалась пыльной. Пыльной, тесной, странной, шумной. Во сне серые эльфы почти не отвечали ему — не ответы были ему нужны, — но и тогда их мысли были понятны, читаемые в нагих душах так же отчетливо, как и надписи на Стенах Слов; здесь же они общались, ругались, зазывали, грубили на своем языке, странном, хрустяще-шелестящем, как пепел, по которому он пришел сюда. Не прошло и часа, как Мирааку захотелось убраться отсюда — что-что, а вот отсутствие настырных смертных он в Апокрифе ценил. Да и дышать здесь было тяжело. Он хмуро поглядел на юго-восток, где по небу расползалась густая черная сажа. На щеку опустился серый комок пепла: Мираак с отвращением стряхнул его, но затем раздраженно понял, что на пальцах и лице остался толстый грязный след. Он кое-как вытер руку об одежду и уставился на мерзкое облако почти с ненавистью. — Lok Vah Koor! — Разве наш драконорожденный друг уже вернулся? — По идее — нет, серджо, у него много дел на большой земле. — Но я готов поклясться предками, что только что слышал Крик. — Может, это какие-то эксперименты Телванни? Лорд Нелот всегда занят чем-то безумным…***
Он торопливо шагал, перепрыгивая тяжелые, давно пожелтевшие кости драконов и толстые кривые корни, которые за века иногда так плотно оплетали их, что нельзя было отличить одно от другого. Что он хотел найти — это был тот еще вопрос, на который все не было и не было ответа. Остатки давно истершихся ступеней привели Мираака к руинам храма, построенного не в его честь. Он молча смотрел на древние камни, не зная, чего именно ждет. Вокруг лишь ветер шуршал по пеплу, и прошлое медленно, но неотвратимо уходило под землю, с каждым мгновением, с каждой серой крупинкой. Мираак смотрел на место, почти утратившее память о нем, с легкой горечью сожаления о несбывшемся. Впрочем, зачем бессмертным дова храмы, которые не простоят и половину их жизни?.. Он запрокинул голову и посмотрел в белое, затянутое тяжелой пеленой туч небо. Впрочем, это были хорошие тучи — снежные. Он обратил свой Крик против ненавистного пепла, но снег был ему знаком и даже чем-то дорог. Пусть остаются. Мираак нестерпимо хотел взлететь туда. Почувствовать пронизывающий ветер, густую ледяную влагу на коже и волосах, упасть следом за ликующим сердцем в крутое пике. Это было так же необходимо, как дыхание. Он задумчиво оглядел горы. Dov никогда особо не любили этот остров, потому и Культ пришел сюда поздно. Но они были здесь, в их честь возвели этот храм, их Словами писали на Стенах, их слуг хоронили в гробницах. Кто-то из бывших Владык оставался здесь. Если хотя бы один дракон еще жив на Солстейме, Мираак подчинит его. И будет летать, пока не истечёт этот день.