В прорезях маски

Мираак не удивился, когда узнал, что стал героем скаальских сказок. Естественно, отрицательным, но он в защитники обездоленных никогда и не набивался. Ему были нужны их Камни, ему были нужны их сны, ему были нужны их руки, но не более того. Без любви и почитания можно было прекрасно обойтись, а к чужой ненависти Мираак было равнодушен. Мору, впрочем, это забавляло — слишком уж часто попадались под руку дурацкие, бесполезные книжонки, в которых со смаком описывалось, как Эйвар Певец камней ударами своей булавы вбивал подлого колдуна в землю по грудь, чтобы освободить Камни. Будто бы этому мальчику в первый раз мороки было мало… впрочем, Мираак бы с большим интересом посмотрел на попытки сделать с ним подобное в реальности. Но как же раздражала эта привычка вписывать его в те истории, к которым он ну никаким боком не относился! Неужели было так сложно сочинить хорошую, добротную легенду про могучего жреца, восставшего против ложных богов? Это было бы хоть похоже на правду. Скаалы никогда не были истинными драконопоклонниками, даже в его время они оставались полными язычниками, так почему их так сильно зацепило его предательство? Впрочем, когда это в сказках был смысл… Могучий принц даэдра, наверное, тоже так считал. Если бы только он не пытался развлекаться за счет уязвленного самолюбия своего слуги-пленника, коротать годы в Апокрифе было бы проще; но если бы Мора не попытался так сделать, то Мираак не нашел бы его слабость. Могучий принц даэдра, Владыка Непознанного, все никак не мог получить доступа к секретам скаалов. И сказки, эти дурацкие, бесполезные, наивные сказки тогда навели Мираака на верный след. Камни Все-Создателя были тем ключом, который мог открыть дорогу в реальный мир. Все замки, которые Мора осторожно и вдумчиво ставил тысячелетиями, могла взломать глупая, несуразная, самодельная отмычка, на которую никто никогда не обращал внимания. За такое можно было стерпеть и удары булавой, вгоняющие по грудь в землю. Скаалы могли рассказывать своим детям что угодно вечером у очага. Ему были нужны их Камни, ему были нужны их сны, ему были нужны их руки — а к тому, что думали о нем смертные, Мираак был совершенно равнодушен.