В прорезях маски

Впервые увидеть человека, который готов служить тебе даже после смерти, было очень странно. Юноша, совсем молодой, только-только ставший настоящим воином, но державшийся спокойно и достойно. Он должен был стать первым из хранителей своего жреца, и снарядили его соответственно: черным с серебром мечом и длинным прекрасным копьем со сталгримовым наконечником. Спустя века Мираак не помнил его лица — только удивительно яркие серо-голубые глаза, которые должны были расцвести бессмертной синевой, чтобы верный страж мог вечно охранять его, Мираака, собственную гробницу. Он знал, как проводить ритуал обращения в драугра. Надо было влить свою жизненную силу в мертвое тело, замкнуть круг энергии, заставить ее уснуть, чтобы за несколько десятилетий она возросла и пробудила дремавшую в забытье душу, призывая к исполнению долга — подчинения тому, кто насытил мертвого слугу силой. Юноша стал могучим рослым мужчиной, а Голос его вырывал оружие из рук врагов и сметал все со своего пути. Он не мог стать драконьим жрецом, ибо этого было мало для истинного служения Культу, но вполне достаточно для хранителя и слуги. От имени своего господина он отдавал приказы и вел войска, следил за состоянием храма, испытывал крепость новичков силой своего Крика. Он почитал Владык, но следил за их полетами в небесах без восхищенного трепета, уважал остальных жрецов, но старался держаться вне поля их зрения. Никогда не задавал вопросов, даже если тени сомнения мелькали в глазах, — только исполнял поручения безмолвно и беспрекословно. Ведь говорить можно, лишь когда нельзя молчать. Когда его убила в бою случайная стрела, Мираак запоздало понял, что так и не спросил, почему надо было менять светлые залы Совнгарда на безвременное служение. Жрецы могли надеяться на благоволение Владык... но не простые воины. Он же шел на это сознательно и с самого начала, с первых же лет жизни — но почему, почему? Но преданность была нужна Мирааку, и он оценил этот дар. Мертвый страж занял свой пост в саркофаге, скрывавшем проход в тайную часть храма, взяв с собой в посмертие верный черный меч. Он похоронил вместе с собой любые воспоминания о Черной Книге — и о том, как его господин не любил делиться секретами.