В прорезях маски

Конечно, хорошо знать Слова, которые мгновенно убьют твоего врага. Хорошо, но скучно. Трусливо — по крайней мере, пока. Может, когда-нибудь... через пару десятков убитых богов. Пока вокруг его тела бушует Воплощение, а Голос громок, как никогда прежде. — FUS RO DAH! Крик настолько силен, что ломает дракону крыло; змей ревет злобно и яростно, рушится на землю с ужасающим грохотом. Мираак идет к нему молча, стремительно, только достает на ходу меч из ножен. В свободной руке трепещет пламя. Дракон поднимает голову, готовится Кричать, в разинутой пасти среди клыков уже зарождается сила. Огненная стрела опережает его на пару мгновений... ничтожная малость для бессмертных, связанных с самим временем дова — но почему тогда жрец побеждает своего бога? Воплощение придает невероятную силу, и Мираак рубит сквозь твердокаменную чешую и (почти) несокрушимые кости нечеловеческими ударами. Воплощение великолепно и столь желанно. — Я дарю его тебе, лорд Мора! — кричит Мираак, вгоняя клинок в круглый золотистый глаз. Солстейм сотрясает ужасающий вопль существа, которое когда-то нельзя было победить. По снегу среди алмазного блеска течет дымящаяся кровь. Мираак с остервенением снова вонзает меч в ставшую такой податливой плоть; глубоко под сиянием Воплощения по его коже текут горячие капли. — Он твой, лорд Мора! — смеется Мираак, наконец делая шаг назад. — Sahrot Aar! Я даю тебе слугу — и я даю ему имя! Драконьи крылья сгорают в золотом огне. Скоро, скоро другие жрецы войдут в его храм — и их мир содрогнется. Они увидят одного из своих богов павшим, падшим, безымянным и немым, в жестокой насмешке лживого, мертвого полета. Они проклянут его, но Мираак будет смеяться.