Без чувств

— В последнее время ты какой-то раздражительно счастливый, а Чимини? Не поделишься секретом — поддевает коллега. Пак давно привык к нападкам, этот парень не исключение. С первого дня работы, его любимое занятие поддеть его. Тем более, рыжий ответить не в силах, а у нас же принято добивать лежачих. Он мог наградить шутника выразительным взглядом, желая самых страшных страданий. — Ты что-то сказал. Не расслышал — приложил к уху руку парень, его высвеченная шевелюра переливалась всеми цветами радуги. Выпендрежник, старался перед своими друзьями, они стояли в стороне, похихикивая. Чимин устало прикрыл глаза. За последние две недели, он успел заработать переутомление, тик правого глаза и паранойю. Ему глубоко плевать на мелкую выскочку, обделенную вниманием, и возомнившем себя пупом земли. Клиенты проходу не дают. Дома шесть наглых рыл, которые кого угодно до икоты доведут. А еще постоянное зудящее чувство между лопаток, так словно кто-то сверлит тяжелым взглядом. На работе он привык к многочисленным взглядам, приставаниям постоянного клиента, не сдающего свои позиции. Вот только ощущение не отпускает и по пути до дома. Одна отрада, сейчас он ходит не один. У Пака и Хосока теперь каждодневные прогулки. Большую часть времени они молчат, иногда Хосок прерывает тишину, рассказывая забавные истории из их совместной жизни. Чимину нравится проводить время с Хосоком. Он веселый, жизнерадостный, энергичный — полная противоположность Пака. С ним рядом Пак чувствует себя живым. Да со всеми рядом. Если первую неделю он не хотел себе признаваться, то сейчас допускает мысль, что решение было принято правильно, он не жалеет. Его грубо вырывают из собственных мыслей, опрокинутым стаканом с соком. На тщательно протертой столешнице появляется лужа. Оранжевое пятно расползается на белой рубашке, ткань неприятно липнет к телу. Чимин морщит нос от неприятных ощущений и нахальства. У парня напротив слишком довольный вид, чтобы списать все на случайность. Пак не хочет связываться с задирой, не его формат. Мокрой тряпкой он пытается стереть пятна с рубашки, выходит из рук вон плохо, стоит все же сменить ее, но тут его настигает он. — Куда-то уходишь? Я не закончил. Пак Чимин ты бесишь — свали. Интересно, единственный кто преграждает дорогу это он. Парень явно желает подискутировать, оставить право последнего слова за собой. Чимин терять работу из-за одного дурака не хочет, поэтому игнорирует. Раздражает, порой такая настырность подпитанная лишь личным самомнением, приносит хозяину одни проблемы. Шаткий фундамент. Можно понять, в парне говорит уязвленное эго. Оно ищет выход через самореализацию, но не находя достойного внимания, начинает искать виноватых. Никто не хочет признавать свои ошибки. Паку не улыбается быть боксерской грушей или козлом отпущения, сам может неплохо врезать, просто не хочет. Он понимает, что от него не отвяжутся, пока свою правоту не докажут, но не при клиентах, за такое шеф по головке не погладит, а значит, вендетта откладывается. Чимин выходит из клуба с задержкой, не помышляя, что Хосок мог его дождаться. Чон мнется возле выхода, провожая глазами каждого встречного, выискивая. От понимания, что его ждали на душе вдруг теплее. Давно никто его не ждал. Пак подходит к Хосоку сзади, слегка выдыхая на ухо. Парень подпрыгивает на месте, затравленно озираясь по сторонам, но увидел лишь ржущего Чимина — успокоился. Он еще пол улицы гнал его впереди себя. Чимин беззвучно хохотал, скручиваясь пополам от боли в животе, Хосок грозил ему кулаком и обещал мучительную смерть. Пак извиняется, но ничего с собой поделать не может, хен выглядел таким умильным в тот момент, да и сейчас. Он таки отвесил волшебного пендаля, на этом решили замять. Даже гадать не надо кто мог сдать его — Чонгук. Мелкий засранец, толку что под два метра роста. Он обнаружил страхи хена к таинственному, и не стеснялся донимать его. Первый месяц не слезал. То поджидал возле душа, подкрадывался сзади — пугая. Предупреждения, угрозы, оплеухи — не возымели успеха. Через месяц ему самому надоело издеваться над бедным хеном, еще получил от Джина пиздюлей, и подколы прекратились совсем. Редко, вечерами, когда все собирались перед телевизором при совместном просмотре, Чонгук специально выбирал ужасы крики-кровь- расчлененка в полном наборе, крики банши, леденящий кровь вой, присутствовали. Но Хосок стойко переносил подобные вечера, правда, потом сам Чонгук приползал к кому-нибудь из старших под одеяло. Насмеявшись, они пошли дальше спокойно, не распугивая окружающих. Чон всю дорогу кидает внимательные взгляды на Чимина. Как будто знает о случившемся, но спросить не решается. Чимин делает невозмутимое лицо, рассказывать он не собирается ничего, никому из них. Цепкий взгляд карих глаз еще минуту гипнотизирует его, но не найдя за что зацепится, выдает невнятный хмык продолжает путь. Доходят они как всегда быстро, за легкой болтливостью Хосока время проходит незаметно. На пороге их встречает заспанный Джин, тепло улыбается, приветствует, запуская парней в квартиру. Печется о своих «детках», как нежно он называет всех обитателей квартиры. Даже ворчливый и всем недовольный Юнги входит в категорию «детишек». Чонгук вечно щетинится, скалится, недовольно бубнит под нос, что он уже не ребенок, когда Джин проходя мимо него тормошит волосы. Откуда-то из недр квартиры слышится возня, глухие пререкания, и удар чего-то тяжелого, об что-то тяжелое. На свет выползают заспанные Тэхен с Чонгуком. На макушке у второго волосы топорщатся, как у воробья, он смешно щурится, проклинает занятия. Он единственный кто еще учится в школе. Даром пару дней назад Чимин бился за уважение с этим качком-переростком. Чонгук просто громко ржал на всю квартиру над мелким хеном, пока тот пытался вырваться из-за захвата. Потом успокаивался, получая подзатыльник от Намджуна, дулся где-то в углу, но не долго. У него вообще обида недолго длится. Юнги вечно недовольную морду делает, ворчит про шум и о том, что в таком гвалте не может сосредоточиться, а потом просто уползает в свое логово. Предварительно захватив с собой Кима. Хотя сам часто проявляет нежную заботу, по отношению к Тэхену. Джин в такие моменты подшучивает над его синдромом старшего брата, за что получает убийственный взгляд. Чонгуку нежности его не нравятся. Он выдерживает ровно пять минут, а потом утаскивает красноволосого в свой угол, и оттуда шипит на всех. Глаза у него в такие моменты черные совсем, смотрит из-под лба на всех, смыкая ручища на талии своего парня, и не выпуская его никуда. Тэхен только жмется теснее к нему, закидывая свои длинные конечности сверху, и целует во все доступные места. Парни совершенно не стесняются окружающих. Пак, честно говоря, привык, но ничего не имеет против однополых отношений. Он сам себе не признается никогда, но возвращаться в эту квартиру ему каждый раз все привычней. Тут никогда не бывает тихо. Всегда снуют люди. Страхи, сковывающие его в собственном жилище, расползаются по углам и прячутся в тени. Ему нравятся утренние и вечерние посиделки. Нравится воевать за очередь в душ. Пыхтеть злым ежиком на обнаглевшего Чонгука за право смотреть любимую передачу. Пак не признается, что получает удовольствие от утренних и вечерних прогулок вместе с Хосоком. Он как яркое солнышко, согревает всех вокруг себя. Чимин сам в себе не разобрался, поэтому пока никому ничего не скажет. Ему бы определится, чего он хочет. Знать, куда двигаться дальше и где найти силы. Даже несносный «дедушка», как за глаза называют Юнги Тэхен и Чонгук, не вызывает отторжение, как в первые дни. Пак меняется, неосознанно, незаметно раскрывается перед ребятами. Их отношения между собой чистые искренние, не такие как на работе. Парни действительно заботятся друг о друге. На работе, хочешь-не хочешь, а надо улыбаться каждому клиенту. От этого зависит зарплата. Пак сидит тихо на табуретке, попивая свой малиновый чай наслаждаясь обществом с самого утра. Сейчас ребята разбредутся по своим делам, и можно будет с чистой совестью, завалиться спать. Еще надо будет загрузить машинку для стирки, попробовать спасти рубашку, да и грязное белье разгрести в ванной. Скоро гора образуется. Он так задумался, что пропустил момент, когда на кухне показался Мин. Старший прошелестел до шкафчика, где стоит кофе, достал банку, заварив себе кофе развернулся. Его глаза медленно открылись, и остановились на Чимине. Пак оторвался от созерцания чашки, одними бровями спрашивая «что?». Тот ничего не ответил лишь, как показалось самому Чимину, недовольно цокнул языком, отхлебнул кофе. Сокджин оторвавшись от своих материнских обязанностей, зависает на пару секунд на Чимине. Подходит к нему, ласково прикасаясь к плечу в знак поддержки, и вновь возвращается к своим делам. Удивительно, но Чимин знает, что никто ничего не может знать, он никому не рассказал о случившемся. Ребята, все видят сами, замечают малейшее изменение, в конце концов — чувствуют. Эти парни за друг друга горой встанут, и глотку перегрызут. У них где-то на ментальном уровне запрограммировано чувствовать друг друга на расстоянии, считывать переживания. Серьезно, Пак бы сам не поверил, если бы не стал свидетелем лично. Вечером, когда младшие вернулись из школы, а старшие еще не ушуршали на свои подработки. Джин был весь взвинченный. Невнимательный, все время на что-то отвлекался, в итоге спалил ужин к чертям так, что пришлось заказывать пиццу. Первым сдался Юнги, ворчливо натягивая на себя шмотки, поплелся на выход. Чимину показалось странным, в такое время его наоборот не выгонишь из дома. Он утверждает, что в это время его обычно Муза посещает. Мин бубнит под нос, что на них никаких продуктов не напасёшься, и все вокруг неблагодарные. За ним следом попытался увязаться Тэхен, следом прицепом попытался зацепиться Чонгук. Мин рявкнул на всех, чтобы не путались под ногами, и выскользнул за дверь. Позже выяснилось. Намджун, который отсутствовал весь день, находясь в студии на другом конце города, выходя, промахнулся мимо ступенек, пересчитав оные и отрубился. Ничего страшного не случилось. Ссадина на лбу, ушибленный локоть и вывих лодыжки. Вот как спрашивается Сокджин узнал? Ведь ему никто не звонил, хоть номер и стоит на быстром наборе, первый в списке звонков, и во всех чатах. Мистика. И в эту систему с разбегу без тормозов въехал Чимин. По- другому их странное поведение не объяснишь. Не выдерживая стремительно растущее внимание, Пак плюет на свой чай и смывается в комнату. Отвык он от такой заботы. Он сам запретил себя жалеть. При любых обстоятельствах — держись, в любой ситуации — виноват ты сам, с любыми проблемами можно справиться. Кроме смерти. Чимин передернул плечами, мысли потекли в темное прошлое. Напоминая то, что он так старается забыть все время. Точнее, он занимается самообманом. Пак понадеялся, что на следующий день конфликт будет исчерпан, но просчитался. Недовольство к его персоне, только возросло. Мелкие стычки, едкие замечания в его сторону. Противника подстегивала невозможность Пака ответить на выпады. Парня раздражало все. От лояльного отношения шефа к Паку, до количества клиентов, что приходят пялиться на рыжего. Большего всего нервировало, что самый богатый клиент на протяжении нескольких месяцев добивается внимания хостела, а Чимин не отвечает ни на одно приглашение, просто посидеть рядом. Эта птица должна была обратить внимание на него. Он должен был добиваться его внимания. Он бесится. Мелкие пакости грозились перерасти в крупные неприятности. Не увиденная подножка, испорченная форма в начале смены, недовольные клиенты, испорченные коктейли. Выговоры становились все суровее, а начальство недовольней. — Тебе бы повнимательнее быть. Не хочется отравить кого-нибудь, когда ты на работе, — стоя возле кабинета начальства, обронил единорог. Пак посмотрел на него, сразу осознавая, чьих рук дело. На самом деле он не удивлен. Ничуть. Пак стоически держался, хоть настроение день ото дня становилось все хуже. Работу терять не хотелось, очень. Ему больше некуда пойти. Поэтому он держался. Но сдерживаться становилось все труднее. Он в плотную подошел к парню смеряя презрительным взглядом. — Хочешь что-то сказать? — продолжает ухмыляться он. — Ох, бедный, бедный Чимин. Ты даже не представляешь, с кем связался, выскочка — выплюнул прямо в лицо, — я здесь был раньше тебя, я лучше. Чимин смотрел на парня, и думал, до чего приводит раздутое и задетое самомнение. Жалкое зрелище. Чимин неоднозначно фыркнул, чем еще больше разозлил парня, отойдя, он просто вошел в кабинет, чтобы получить очередной нагоняй. Все же Пак умел быть убедительным, даже без слов. Его способность разруливать ситуации в свою пользу играли немаловажную роль. Он мило улыбался, не глядя парень перед ни или девушка, творя чудеса. Клиенты таяли от его обаяния, и сами предлагали заплатить за испорченный напиток. Прошла неделя. Стычки прекратились, и Пак поспешил поздравить себя. Рано расслабился. Его подкараулили возле кладовки. Радужный вошел сам, оставляя на стреме парочку своих друзей. Чимин почти не удивился. Весь день парень был очень тих, и почти не придирался. Когда за спиной хлопнула дверь, он слегка вздрогнул. Тусклый свет освещал каморку, небольшое расстояние не оставляло место для маневра. Тени придавали лицу напротив хищное выражение, словно охотник загнал дичь, только Чимин не хотел становиться дичью. Стоило раз и навсегда решить этот вопрос. — Бесишь, — сказал цветной, скривившись, словно перед ним слизняк. Он двинулся вдоль полок заполненные различным алкоголем. Видно, что он уже предвкушает победу. Пак не прочь размяться, хоть не место и не время. В зале полно народу, они находятся в кладовой, где полно бьющихся предметов. Он вышел за недостающим алкоголем, а нашел неприятности. Похоже его оппонента это ни капельки не волнует. — Ты оборзел Пак Чимин, кем ты себя возомнил? — скривился парень. — Калека, приблуда. Ты не достоин и рядом стоять, со мной, тогда почему тебя выбирают самые богатые клиенты? Ненавижу. — - Из него так и лилась желчь. С таким ядом не сложно и несварение заработать, про себя думал Пак. Вообще — то, ему фиолетово на претензии, его не волнуют проблемы цветастого, единственное его он хочет — отработать смену и завалится спать. Просто удивляла природа самих претензий. У многих в клубе была своя территория, у каждого хостела есть свои постоянные клиенты. Редко, когда меняли предпочтения. Даже в случае Пака, всего пара клиентов выбрала его новым фаворитом. Но такое не редкость. Приходит свежее мясо, и каждый хочет попробовать. В случае с радужным пони, такое тоже было. Его клиент пришел к Чимину, они мило провели пару вечером, а после он снова вернулся. Хостел ему конечно чуть ли не истерику закатил, дулся полвечера, пока клиент не заказал самый дорогой алкоголь и закуски. Все вернулось на круги своя. Но с тех пор он точит зуб на Чимина. Значит придется на пальцах объяснять, где они не правы, и чего им это будет стоить. За плечами секция бокса и он был не из последних. «Но тебе это в прошлый раз не помогло» — мерзко пропел внутренний голос. Пак передернул плечами от неприятных воспоминаний. Гребаный пацифизм, когда-то его отец решил, что сын должен уметь постоять за себя. Танцы, которыми грезила его мать, не помогут мужчине постоять за себя и за дорогих ему людей. Только они и предположить не могли, что трое на двоих, с хрупкой девушкой, численный перевес даже для спортсмена. — Знаешь, я тут подумал, может тебе свалить по-тихому. Напишешь заявление по собственному желанию, скажешь, мол, устал. А, нет. У меня есть другая, просто потрясающая идея. К тебе же подкатывает богатенький клиент, и так уж и быть, я себя щедрый на предложения — забирай себе. Вот тебе и богатенький папик. Будет содержать тебя. Тебе только и нужно, что подставлять свою аппетитную задницу пару раз в неделю, может чаще. Соглашайся. — Распинался парень, прохаживая возле полок. Пак смотрел на него, пытаясь уследить за мыслью парня. У него в голове не укладывалось, что он ему предлагает. Ему омерзительна сама мысль, продаться кому в пользование. Ладно, не будем кривить душой. Хостел от проститутки не так уж и отличается, но здесь ты хотя бы можешь решать, насколько далеко зайти с клиентом. И никто не вправе заставить тебя спать за деньги. Радужный взял в руки одну из бутылок, и Чимин по достоинству оценил выбор. Screaming Eagle 1992 года*. Что ж, ему не о чем будет сожалеть, если парень решит стукнуть его этой бутылкой. Цветной покрутил ее в руках и вернул на место, по крайней мере честно. Пак приготовился уже взять пару отгулов за свой счет, и перейти от слов к делу, как их уединение нарушили. В каморку влетела девушка, распихивая острыми локтями остальных парней. — Вы…ты… Что тут происходит? — пыталась отдышаться девушка, парни не пытались помешать ей или остановить. — Тебя не спросили, — огрызнулся радужный, отойдя от шока. — Свали, дура! Тебя тут не хватало. — Вот именно, не хватало. Вы что тут устроили? Вылететь хотите? — замахала руками в праведном гневе. Девушка старалась говорить тихо, но грозно, от этого ситуация становилась комичной. —  А ты, — ткнула наманикюренным пальчиком в сторону «пони». — Мог придумать, что-то интересней, чем зажать одного целой компанией. Или твоя гордость пала еще ниже, чем самооценка. — Заткнись! — вспыхнул парень, подскочил к ней и толкнул. Страх сковал тело, не давая ступить и шагу. Взгляд прикован к девушке, лежащей на полу. Внутри запустился таймер 10 секунд, он подлетает к парню, 15 секунд Пак уже сидит сверху на нем, монотонно превращая лицо напротив в месиво, 20 секунд, парень перестал сопротивляться, 30 секунд, кто-то орет на ухо, чтобы он прекратил это. Его оттаскивают всей командой, скручивая руки за спиной. В лицо плеснули ледяной водой, шеф орет благим матом на всех. — Какого хуя тут происходит? Что за нахуй вы тут устроили? Вы совсем охренели что- ли? — он хватался то за голову, то за сердце. В стороне Хен У пытался привести в чувства Лэйсу. — Вы, — ткнул в первых попавшихся. — Помогите вынести Лэйсу отсюда, и так чтоб клиенты не видели, паники мне только не хватало, вы, — обращаясь уже к парочке, — живо ко мне в кабинет. Остальные за работу.