Жизнь после Рагнарёка

Тор считал, что был готов услышать всё, о чем поведает брат. Но Локи, не то чтобы удивил, скорее шокировал. Фандрал и Вольштагг стали безмолвными слушателями, Брунхильда покинула новоявленных друзей ещё в начале рассказа трикстера. На Сиф же и вовсе было страшно смотреть, особенно после неоднократной попытки проткнуть Локи его же клинками. Хеймдалл стоял с каменным выражением лица, иногда кивая на немые вопросы громовержца, тем самым подтверждая правдивость слов Бога Обмана. Как только Локи закончил свою исповедь, а именно так это выглядело, на него градом посыпались вопросы. Ибо Локи не был бы Богом Обмана, если бы не раскрывал некоторые моменты до конца, и, зачастую, быстро увиливал от подробных объяснений. Первым заговорил Тор: — Так ты знал, что не погибнешь прыгнув с радужного моста! Но зачем ты отпустил? Отец бы... — Что отец?! Думаешь, Один помиловал бы меня? Не смеши меня, брат. Он отправил в изгнание свою плоть и кровь, и все из-за небольшой драки с йотунами. Как ты думаешь, что он сделал бы со мной за убийство правителя Ледяных великанов? За то, что я превратил в руины Йотунхейм? Ты и сам знаешь, что это далеко не всё в чем мог обвинить меня Всеотец. Тор молча сжимал кулаки, не сводя взора с лица брата, который кажется нисколько не сожалел о содеянном. — Допустим, что ты прав, — слова дались громовержцу нелегко. Тор все же считал, что можно было найти иной выход из ситуации. Но и суждения брата тоже не были лишены смысла. На слова громовержца Локи лишь развел руками, и ухмылка превратилась в широчайшую улыбку, на которую только был способен младший царевич. Да, Локи несомненно обожал те самые редкие моменты, в которых Тор признавал его правоту. — Мидгард. Ты разрушил Нью-Йорк и привел армию читаури, только чтобы мне насолить? — Тор желал знать правду, а ещё больше хотел услышать, что Локи просто не имел выбора. — И да, и нет, — Локи немного напрягся вспоминая слова Иного. За тот небольшой промежуток времени, что царевич пробыл с читаури, он чётко понял одно, слова там имеют вес, подобно золоту. Поражение настигшее его в Мидгарде ещё выйдет боком, если конечно он все-таки повстречает Таноса. А в этом Локи не сомневался. Тор выжидающе смотрел на брата, желая знать все ответы, но Локи словно потерял дар речи, что ему не свойственно. — Я и так сказал много! И, если мне не изменяет память, ты хотел, чтобы я поведал о событиях, с момента как занял трон вместо Одина. Я все рассказал. Что ещё ты хочешь услышать? — Локи театрально развел руками. Весь этот цирк*, в котором ему была отведена главная роль стал раздражать. Тор смотрел с укором и Локи прекрасно понимал, чего хочет добиться громовержец. Но Бог Обмана не сожалел ни о временном правлении, ни об изгнании Одина. Он был достойным Царем. А все то, что случилось с Асгардом, являлось последствием бесконечной лжи Всеотца. — Давайте успокоимся, — Хеймдалл встал между царевичами переведя взгляд с Тора на Локи. Минутное затишье нарушил Фандрал. — Если Хела настолько всесильна, как вы говорите, то как мы выжили? — Фандрал указал на себя и рядом сидящего Вольштагга. – Она заколола нас, как только закрылся Биврёст. Локи, не говоря ни слова, подошёл к Фандралу и Вольштаггу и замысловатым движением руки очертил на каждом рунический символ. На доли секунды символы вспыхнули золотым сиянием, погаснув, точно такой рисунок остался на всех элементах брони. Удивление читалось настолько ясно, что Локи не сдержал улыбки. — Ты нас заколдовал? — Вольшагт проговорил на выдохе. Что скрывать, он всегда побаивался Локи. Но, как бравый воин из свиты громовержца, всячески старался этого не показывать и даже порой подшучивал над младшим царевичем. Естественно, Локи не был тем, кто прощал легко. Каждая, даже самая невинная на первый взгляд, шутка долго несла последствия для славной троицы. — Скорее перестраховался. Зная вашу любовь к необдуманным поступкам и недалекому уму. — Эй! — Фандрал хотел что-то возразить, но был перебит воительницей. — Почему же твоё колдовство не спасло Огуна? — Сиф была удивлена опекой Локи над друзьями, но между тем все также была зла на него. — Огуна не должно было быть в Асгарде. За день до появления Хелы, он должен был отправиться в Ванахейм. Но остался ещё на день чтобы уладить какие-то дела, — Локи старался не показывать истинных эмоций, но ему было жаль товарища. — А я! За что ты меня посадил? Остатки терпения лопнули, как мыльный пузырь, и Сиф подошла к трикстеру на расстояние вытянутой руки. Локи молчал, блуждая взглядом по лицу воительницы, а затем заговорил так спокойно, словно говорил о каком-то растении, что только растоптал сапогами. — Ты слишком многое стала замечать и могла разрушить мой обман. Помогла Хеймдаллю бежать, когда я объявил его предателем. Ты.... — громкий звук пощёчины раздался в помещении. Сиф ударила изо всех сил, вложив всю боль и страдания, что она испытала. Локи стоял неподвижно. От сильного удара голова трикстера метнулась в сторону. Именно этого он хотел, именно этого он добивался. Сиф должна ненавидеть его и быть как можно дальше от опального царевича. Так будет легче ему. — Полегчало? – губы трикстера изогнулись в усмешке, а изумрудные глаза выражали вселенскую пустоту. Сиф развернулась на каблуках и быстрым шагом покинула комнату. Горячие слёзы текли по девичьим щекам. От злости и обиды становилось тяжело дышать. Не помня как, воительница дошла до комнаты, что стала её пристанищем на этом корабле и рухнула на кровать, содрогаясь в беззвучных рыданиях. Сиф ненавидела себя за слабость, которую себе позволила, но что так была ей необходима. Локи не стал задерживаться в компании брата и молча направился к выходу. Но стоило Богу Обмана выйти в коридор, как вслед за ним последовал громовержец. — Локи! — Я все сказал, — Локи продолжал идти, желая скорее избавиться от надоедливого родственника. Стоило ли надеяться, что Тор отстанет и вернётся к друзьям? Локи резко дернуло в сторону и он оказался прижатым к стене. — Почему? Почему не сказал, что именно ты спас её из темницы? Она ведь будет ненавидеть тебя до конца жизни! — Она и так меня ненавидит! Что изменилось бы, если б я рассказал правду? Тор смотрел на взъерошенного брата и не мог понять, что именно в нем изменилось. Слова новоиспеченной подруги всплыли из памяти, давая почву для размышлений. Тор недолго думая заговорил: — Ты любишь её.